Александр Перфильев - Стихи
«Ты сказать мне можешь «нет» и «да»…»
Ты сказать мне можешь «нет» и «да»,Страсть зажечь лампадой непорочьюЛасковая ясная звезда,Как люблю твое сиянье ночью.
Могут быть и радостные дни,Могут утра жечь и нежить тоже,Но ночные звездные огниНикогда душа забыть не может.
И когда вплывает вечер в ночь,Распуская шелковые перья,Ты умеешь ласково помочь,Зачеркнуть вечерних слов неверье.
И хотя тебя я не достиг,Но уйду счастливым и бессонным,Потому что был на краткий мигСамым милым, самым озаренным.
«Я не верю больше даже снам…»
Я не верю больше даже снам,Что всегда казались необманными:Если ты приник к иным волнам,Ты еще не взят Иными странами.Я не верю больше в гордость слов,Что веками в наших душах выжжены,Потому что души их творцовБыли так же, как у нас, унижены.Я не верю в синь небесных гор,В вечный ход планетного движения,Потому что каждый метеорБыл частицей света до падения.Что ж сказать о грубом и земномСчастьи, подневольном и утраченном?Разве мы сравним его со сном,Иль со словом, кровью лет оплаченном?Разве нивы, рощи и сады,Как и все земные наслажденияНе отдаст слепец за блеск звезды,Навсегда померкнувший для зрения?Может смерть — последняя ступеньРаспахнет вечерние преддверияИ ее нетающая теньНе обманет нашего доверия?Но и в смертный я не верю сон,Потому что даже в прахе тленияЧеловек позорно осужденНа костер другого воплощения.
Из цикла: «Персидские ткани»
Урмийское Озеро
1. «Спокойно озеро: как золотое дно…»
Спокойно озеро: как золотое дно,А горизонт — полоска светлой саржиИ четкий силуэт плывущей баржиМне виден сквозь раскрытое окно.
Ни зыби, ни волны… Даль озера светла,И не пугаясь любопытных взоровУ берега внизу детей айсоровБарахтаются смуглые тела…
На пристани движенье, суета:Снуют муши, кули с мукой таская…Шум, говор, крик… и вся волна людскаяИюльским знойным солнцем залита…Налево — группа курдов на песке:Одежда их — ряд четко ярких пятен;Для слуха моего так странно непонятенИх говор на гортанном языке.
Причалил пароход, и замутилось дно,Нагрузка началась, слышны лебедки визги,И озера взволнованного брызгиДоносятся в раскрытое окно.
2. «Камни… песок… в горле сухо…»
Камни… песок… в горле сухо.Как дышится трудно.Жгучих лучей беспощаден поток.Солнце палит, а вокруг так жестоко безлюдно.Камни… песок.
Труден наш путь; истомленные скачкою кониЕле плетутся, не чувствуя ног…Замерли крики бешеной курдской погони…Камни… песок.
Вечер подходит… Глядит с высоты равнодушноНебо, как блеклого шелка кусок…Боже! Как скучно, сухо, безлюдно и душно…Камни… песок…
Александр Перфильев. Стихотворения из сборника «Ветер с Севера». Третья книга стихов. (Рига, 1937)
«Я через ветер родину мою…»
Я через ветер родину моюВоспринимаю сердцем, духом, телом.Он мне поет и я ему пою,Мы одиноки в мире опустелом.Наверно я без родины умру,Умру без родины любимой и знакомой,И так же будут избы на ветруКивать прохожим жухлою соломой.А может быть, соломы больше нет,И избы кроют там железом, толем,Что ж мне шуршать соломой прежних летНад жизненным, давно прожитым полем?И родина как будто бы не та —Расцвет ли это иль другое что-то —Не видя самому, так не сказать спростаПо сведеньям газетного отчета.Один кричит, что все — тюрьма и плен,Другой вещает: все у них чудесно,Но дальше этих толстых личных стенИм ничего, конечно, не известно.Нет, ты пойми сквозь толщину стеныСердца людей, их радость и несчастья,А не смотри на них со стороныКак лютый враг иль верный соучастник.И для меня совсем не в том вопрос,Не в тракторе, соломе или тесе, —А так же ли народ душою прост,И так же ли в душе он правду носит?Я рад, что там какой-нибудь СысойПостиг прогресс, и, прежнему на сменуНа луг выходит утром не с косой,А паровой машиной косит сено.Но… разве лишь в машине вся беда?Мне наплевать на все сенокосилки,Машинами ли живы мы всегда,И в них ли скрыты счастья предпосылки?Я только ветру верю одному,Когда ко мне он с севера подует,И только ветер сердцу моемуПоет о том, что родину волнует…А он поет, поет и говорит,Что на Руси, минуя все колхозы,Неугасимый вечный свет горит,И зреет рожь, и расцветают розы…Не волей тех, кто взялся Русь вестиВ наморднике к марксистским идеалам,А потому, что Русь должна цвести,И им и нам, великим или малым.И я скажу: мне вовсе дела нет,Кто в церковь ходит — юноши ль, старушки,Мне важно то, что больше сотни летТам жив поэт, что носит имя: ПУШКИН.
«Нетороплива рысь соловых…»
Нетороплива рысь соловых,Весна, небес голубизна…Напрасно звоном песен новыхТы, Русь, была потрясена.
Пусть в голосах иного бытаЗвучит твой голос, знаю, пусть,Но и доныне не избытаДуши соломенная грусть…
Она бежит по косогорам,Ей нет концов и нет начал,Как будто Русь тоскливым взоромНавеки кто-то пронизал.
Уйдем и мы и нас забудут,Сгниют могильные кресты,Но и без нас все так же будутЛюбить, и петь, и рвать цветы…
Взрастут и станут колоситьсяПосевов новых семена,Но будешь ты, душа, проситьсяНазад, где грусть и тишина,
Где нет звучаний песен новых,А каждый жил и пел, как мог,Где неспешащий бег соловыхВ пыли проселочных дорог.
«Никого, ничего, ни о чем…»
Никого, ничего, ни о чем,Ни лучом, ни бичом, ни мечом…Ни мечты, ни любви, ни тоски…Пусть тебя засыпают пески…
Вот предельная радость земли,То, чего мы достичь не могли,То, к чему не придем никогда,Даже если уйдем навсегда.
Никого, ничего, никому,Ни себе, ни тебе, ни ему,Ни тоски, ни любви, ни мечты —Это все — понимаешь ли ты?
«Мы когда-то гуляли с тобой…»
Ирине
Мы когда-то гуляли с тобойПо веселым зеленым бульварам,Говоря обо всех пустяках,Из которых сплетается счастье.
Так всегда говорят в первый разДо того не знакомые люди,Ощутившие нежную боль,Что зовется: внезапная близость.
Так способны блуждать без концаБеспокойные странные людиПозабывшие то, что тоскаПри рожденьи зовется: влюбленность.
А потом возвращались домой,Опьяненные солнцем и летом,Сберегая от взоров чужихЖажду снова увидеть друг друга.
И не знали, что нет ничего,Ни далеких прогулок, ни лета,Ни тебя, ни меня, ни любви,Ни веселых зеленых бульваров.
И не знали, что никнут слова,Как цветы, как желанья, как лица,Потому что влюбленность всегдаВырастая, зовется тоскою.
На Светлой Заутрени
