Христина Кроткова - Белым по черному
Вечерняя прохлада («И я с своих вершин сошла…»)
И я с своих вершин сошлаВ тенистые сады,В изнеможенье прилеглаУ ласковой воды.
Вечерней вверясь тишине,Дремал вечерний пруд,И в золотистой вышинеСтоял весенний гуд.
Мои воздушные следы —Как сонная мечта.Как струйки стынущей воды,Струилась темнота,
И тени плавные легли,Ласкаясь к тишине.Я улыбалась издалиСмеющейся весне.
«Замолкли шумы дня…»
Замолкли шумы дня,Как голоса подруг.Я слушаю однаШагов старинный звук.
Крутой закинут мостНад ветхою рекой.Обломки тонких звездВ ней тонут в час ночной.
Слетел душистый снегНа зов нагих ветвей.Подков сребристый смехВсе ближе, все слышней.
И, не поняв вины,Он затоптал, ездок,Жасминной тишиныОпавший лепесток.
«Забытый ветер на песках…»
Забытый ветер на пескахШуршит вдоль отмели по солнцуИ легкую тревожит бронзуИссохших прошлогодних трав.
Весна проходит, торопясь,В своей слепительной тревоге,И жизнь и смерть находят связьВ великолепном диалоге.
Клубясь под солнечным бичом,Там воздух радостный струится,И рвется ввысь, и льнет ничком,Чтоб от земли не отлучиться.
«Нет весны, которая б не пела…»
Нет весны, которая б не пелаЛегким голосом очарованья.Дух томит неизбранное тело,Неугаданное очертанье.
Разгулялись ветры но просторам,Зазвенели над полями птицы.Вот зазеленели косогоры,Стали пестрой радостью рядиться.
Вняв ветрам, и ты, душа, по-птичьиНаучилась петь, дивясь мгновенью,Угадав в неузнанном обличьеНеобычное предназначенье.
«С дыханьем застаревшей тишины…»
С дыханьем застаревшей тишиныКогда приходит девственная осень, —Как пажити библейской старины —Прилежной Руфью сжатые колосья.
Из сырости рассвета и луны,Когда туман росы алмазы сбросит, —Влюбленной Суламифи и весныГортанный оклик ветер переспросит.
Усталой горстью сыплю семена,Вечерних птиц приманивая к дому,И первая звезда едва виднаПо легкому сиянью золотому.
Как вечер поджидающий тиха,То мудрая жена зажгла лампаду.Распев благочестивого стихаВстречает тьму, по древнему обряду.
«Кедры высот Ливана…»
Кедры высот Ливана.Воздух душист и смирен,Радости ХанаанаБудит в притихшем мире.
Розовые ладониМедленного закатаСолнце пригнут и склонят,Скроют за блеском злата.
Тих закаленный воздух,Верен дневному зною.Поздно проснутся звезды,Позже луна восходит.
Мрак апельсинной рощи,Очерки кипарисовС тьмой раскаленной ночиСблизились, обнялися.
Благословенной почвыБлагословенны лозы.Благоговейный воздухСквозь благовейность ночиТьмой превозносит звезды.
От аромата миртовДушен массивный воздух.Ветер душист и смирен.Поздно проснулись звезды.
ОбетованнуюСтупаю землю.Над тихой КаноюВеселью внемлю.
Генисарет.Скалы как пальцы стиснуты.Тысячелетний свет —Крест кипарисовый.
«Гремят в весенней перепалке…»
Гремят в весенней перепалкеОшеломленные леса.Всколыхнуты и воздух валкий,И неба древняя краса.
Срываясь с выси, ветр безумныйТрубит веселый праздник бурь,И голос страстный, голос юныйПоет и бьется о лазурь.
В неудержимом, долгом звукеКак легкой воли не узнать.Тоску веселую разлукиНе обогнать и не унять.
Пусть буря мчась срывает снасти,Пусть сердце буйствуя поет —Ему не част в пустыни страстиГоловокружительный полет.
НА ПЕПЕЛИЩЕ(«Внезапный луч — и в дивном ослепленье…»)
Внезапный луч — и в дивном ослепленьеВ дождливый день расцветшая сирень.Здесь все как было, только больше тени,И только небо кажется серей.
Вступаю в сад, где радость и усталостьПривыкли коротаться без меня.Я узнаю: здесь только тень осталась,Да долгая ветшает тишина.
Сюда не надо звать воспоминаний,Здесь дом их, здесь они всегда живут.Забыв года разлуки и скитаний,Я дома, я гляжу, я наяву!
Растет трава, густа, как па могилах.Заглушена старинная межа.Я узнаю: здесь были души милых.Здесь зазимует и моя душа.
Клянясь, поют веселые потомкиЗнакомых замолчавших соловьев.Заря горит, златит сквозь воздух тонкийОтеческий опустошенный кров.
РОВЕСНИЦЕ(«Ты не покинула родного края…»)
Ты не покинула родного края.Закрыв глаза, я вижу: на юруСтоишь, высокая, судьбы не замечая,На выступе, над кручей, на ветру.
Сосна над озером! Ровесница, подружка,Забыла ль ты, как в детстве, по утрам,Упрямая несчастная кукушкаЛюбила жаловаться глупым нам?
Осенней ночью долго в непогодуГудит твоя смолистая тоска.Проходит дождь, проходят дни и годы,Ладонь усталая становится жестка.
На склоне гор, где ветер неуемный,Задумчивый и нежилой твой дом.На склоне лет вернешься ли, и вспомнишь,И вспомнишь ли о жизни, о былом?
Раздумье дни, как облака, считает.Пусть в даль долин спустилась синева.Тот ветер жив, и верно повторяетЧужие, но прекрасные слова.
***Но я тоже права в своем непреложном пути,Молчаливый, спокойный упрек твой встречаю открытоИ заранее знаю, что меня ждет впереди:Берег моря, усталый старик и разбитое наше корыто.
«Проходит жизнь — ты не следи шагов…»
Проходит жизнь — ты не следи шагов,Тут не поможет бденье и охрана.Но долго не устанет гнаться кровь,Будя приливом тело утром рано.
Но береги, но нежь и радуй друга,Не дай заметить под ногами склон,Пока созреет смертная разлука,И возвратится одинокий сон.
Тогда ты в шуме трав услышишь ясноОбрывки жалоб, непонятных словИ вдруг поймешь, что с нашей, теплой, красной,Слилась в земле зеленая их кровь.
Роща(«Сквозит роковой наготой…»)
Сквозит роковой наготойОбнищавшая роща моя.Притаясь, проскользитОкаянный и тощийБеспутный ноябрьский ветер.Моих бездыханных деревМорозом сожженные, смутные ветви,Их лик искаженныйГрозит, завещает, и просит мгновеньеПоследней, смертельной мольбой,Мятельной тоской заклинает, уносит:— Отмщенье!— Весна!
«С веселой трепетной тревогой…»
С веселой трепетной тревогойВзлетела стайка воробьев.Легко стекает день отлогийВ прохладу стынущих ветров.
Лес не торопится, он стройноОбдумывает про себяЗакат медлительно спокойный,Залегший далеко в степях.
Уходит день, на день похожий,Густеет сумрак заливной.Остановись и ты, прохожий,Дохни немертвой тишиной.
«Ночь уронила лунный иней…»
