Лариса Рубальская - Собрание сочинений в одном томе
Вот учителя, не´люди какие-то. Да за одну самодеятельность надо было аттестат отличный выдать, а они, видите ли, за химию какую-то человеку жизнь портили.
Конечно, когда уже все поступили, кто в институт, кто на работу, а одна Наташка даже замуж успела выйти, Лида с химией расправилась и пристроилась в соседнюю парикмахерскую учиться на парикмахера.
Лена раза два у нее укладку делала и, между прочим, хорошо это у Лидушки получалось, вкус ощущался. Потом как-то в газете Лена случайно прочитала, что на международном конкурсе парикмахеров первое место заняла Лидия Латышева, и порадовалась за бывшую одноклассницу, но дороги их с тех пор так больше и не пересеклись. И вдруг раз — стоит, улыбается полноватая красивая блондинка, разодетая, как кинозвезда, на Ленку с Димоном смотрит радостно.
* * *— Пойдем, пойдем, здесь же рядышком, кофейку, поболтаем, что слышно о Галке, Катьке, вообще — кого видишь, а тебе блондинкой лучше, а у меня Димон болеет все время, а с мужем повезло — и так о разном, ведь сто лет не виделись.
Часовая стрелка уже переместилась на целое деление, Димон пошел свой конструктор умный собирать, по капельке ликерчику в кофе, и разговор все ближе к женскому, таинственному.
— А как ты, Лидка, счастлива? Кто у тебя?
— Витьку помнишь? Он на один класс моложе был, когда я пела на концертах, он мне на пианино аккомпанировал? Ну черненький такой, длинный? Ну вот, вышла за него замуж, полгодика пожили, потом он к маме своей съехал, ничего не объяснил и к телефону просил не подзывать. И сам не звонил. Однажды мама его сказала, чтоб я больше Витюшу не беспокоила, потому что он решил свою жизнь искусству посвятить и от фортепиано не отрывается. А она, мама, в умной книжке прочитала, что человек на творчество и на секс тратит одни и те же клетки организма, а Витюше все клетки для искусства нужны.
Ну и пришлось аборт сделать, а Витька месяцев через пять позвонил и сказал, что на развод подал и они с мамой уезжают в Канаду, к отцу, который их бросил, когда Витька только родился, а теперь вдруг заскучал и к себе их зовет. Я даже на развод не пошла, так развели, без меня. А Витька про аборт не узнал. Правда, и в Канаду никакую не уехал — я его потом в магазине встретила, и он очень смутился и сказал, что отец их звать передумал. В магазине Витька был не один, а с некрасивой рыжеватой женщиной, явно старше его по возрасту. И у Витьки, и у рыжей были обручальные кольца.
Вот такие странные замужество и развод получились.
Я тогда как будто замерла — не ругались, когда фильмы обсуждали, всегда мнения сходились. Да вообще никаким разводом не пахло, и вдруг — бац!
Ну а потом были разные истории — примерно по одной в год. То я уходила, то меня бросали. И не думала ни о каком счастье, вся в парикмахерское дело ушла. А там, в парикмахерской, заведующая попалась классная. Присмотрелась она к моим работам, давай о международных конкурсах узнавать. И послала меня, и перевернулась вся моя жизнь. Да нет, не из-за того, что первое место заняла, а потому, что в самолете, когда из Парижа летела, с Сергеем познакомилась. Он с симпозиума возвращался. И рядом у него место было.
И так вышло, что в небесах я на этих самых небесах и оказалась, как только с ним глазами встретилась. И вот уже почти год любовь, да такая, что и не думала, что так бывает. И, веришь, ни о чем его расспрашивать не хочу. В самолете я заметила, что он газетой кольцо на пальце прикрывает, но больше кольца не видела. И живу от появления до появления Сергея, и чувствую, что он от меня домой уходить не хочет. Однажды только сказал, что очень мне благодарен, что я никаких вопросов ему не задаю.
Капни еще ликерчику, а кофе не надо.
Знаешь, Ленка, я такая счастливая! Не знаю, как потом будет, но сейчас мне только лежать рядышком, и гладить его волосы, и ковшик на плече, и больше ничего знать не хочу.
* * *Не так уж много Ленка себе ликера наливала, чтоб комната вдруг закружилась вокруг нее, и стало жутко горячо в горле. Может, ослышалась, дурында ревнивая. Что на плече гладить?
— Да ковшик, у него родинки, как Большая Медведица, на плече выстроились, и когда он дремет, я по ним пальцем вожу, и счастлива.
Зачем, зачем ты пришла, Латышева Лидка, двоечница несчастная, самодеятельная звезда! Зачем? Чтоб разрушить все? Чтоб самой несчастной Ленку сделать? Специально, что ли, прикидывается? А сама за тем и явилась, чтоб Ленка обо всем узнала, и способ какой коварный изобрела, вроде случайно все произошло.
В голове стучало, начался озноб, лицо разгорелось. Ужас и бессилие — никогда таких чувств Лена не испытывала. И что-то вдруг окаменело внутри, и слова сказать не может, и слезы хоть бы полились — так нет, тоже как будто окаменели внутри глаз.
Лидушка щебетала что-то дальше, не замечая Ленкиного состояния, наверно, радовалась полученному результату. Лена уже, правда, ничего не слышала — какая-то пелена. И Лидка шевелит губами, только видно, что радуется.
Дальше все произошло сразу — в двери повернулся ключ — Сергей вернулся домой, и Лидка достала из сумочки фотографию.
Лена не успела ничего сказать, да и, пожалуй, не смогла бы, как перед ней оказалась фотография, и из тумана донесся Лидкин голос — вот он, смотри, мой Сергей.
Лене казалось, что она сходит с ума, когда сквозь пелену увидела на фото синее-синее небо, белую скамейку и сидящего на ней симпатичного немолодого мужчину с умными печальными глазами.
— Кто это? — выдохнула она.
— Да говорю же тебе, Сергей мой, самый лучший Сережка на свете.
* * *— Ленок, ты дома, — спросил из коридора другой самый лучший Серега на свете. — Где мои тапочки?
— Приветик, папка, вот твои тапки, — в рифму пропел вынырнувший из конструктора Димон, повиснув у отца на шее.
Сергей, войдя в комнату, удивился тому, что увидел — Ленка, его единственная любимая женщина, рыдала, прижимая к себе фотографию какого-то незнакомого мужчины, а симпатичная женщина, сидевшая напротив, смотрела на нее, ничего не понимая.
* * *— Сереж, между прочим, Лидка Латышева у нас в художественной самодеятельности звездой была, да она вообще звезда, и на международном конкурсе парикмахеров первое место заняла, и так я рада, что мы сегодня с ней встретились, — да, Лид? — и поболтали обо всем, и Димон уже не кашляет, и сегодня солнечно было, как весной, и давай еще ликерчика выпьем, — да, Лид?
Они сидели втроем на кухне, Сергей подливал девчонкам ликерчику и был рад, что Ленке хорошо, и подруга у нее тоже хорошая и счастливая.
Градусы делали свое дело, Лидка снова достала фотографию своего Сереженьки и предложила выпить за самых лучших Серег на свете — ее, Лидкиного, Сергея Петровича, и за Романова Сергея.
А они с Ленкой между двумя Сергеями, и можно любое желание загадывать.
А Ленка, тоже уже захмелевшая, Лидушкин тост поддержала, добавив, что желание только одно — чтоб так было всегда — между двумя Сергеями.
Димон спал, продолжая во сне складывать свой конструктор.
Часы пробили одиннадцать раз, а троим, сидевшим на кухне, совсем не хотелось расставаться. А за окнами вечер был, сверкали звезды.
Ночь разбилась на осколки…
Я вчера к себе на ужинПозвала подругу с мужем.Она замужем недавно и ужасно влюблена.Я с улыбкой дверь открыла,Увидала и застыла,И не ведала подруга, что наделала она.
Не заметила подругаНаших взглядов друг на другаИ болтала увлеченно о каких-то пустяках.А шампанское искрилось,Что в душе моей творилось,Знал лишь ты и, сидя молча, сигарету мял в руках.
Время быстро пролетело,Спать подруга захотела,И, прощаясь в коридоре, протянул мне руку ты.Гулко лифт за вами щелкнул,Ночь разбилась на осколки,На хрустальные осколки от несбывшейся мечты.
Белый катер
Солнце вздрогнет на закатеВ синий миг остатка дня.Ты уйдешь на белый катерИ уедешь от меня.
На песок прибой накатит,Зачеркнет твой след волной.Белый катер, белый катерРазлучит тебя со мной.
На белом катере, на белом катереПо морю синему гони, гони.Скажи, на что с тобой мы ночи тратили,На что мы тратили с тобою дни?
Все проплакать — слез не хватит,Все сказать — не хватит слов.Ты ушел на белый катерИ увез мою любовь.
Синих вод морская скатерть,Шепот волн — прощай, прощай.Белый катер, белый катер,Ты вернуться обещай.
Посерединке августа
