Всеволод Рождественский - Стихотворения
506. О, ЕСЛИ В СУЕТЕ ДНЕВНОЙ…
О, если в суете дневнойУтрачу я твой образ милый,В час одинокий, в час ночнойОн возвратится с прежней силой.В печальный, тихий час ночнойЯ облик твой увижу сноваИ всё, не сказанное мной,Вложу в таившееся слово!
Прости, порой среди чужих,Смеясь, беспечным я бываюИ в суете речей пустыхТебя как будто забываю, —Но ты не верь моим словам,Тебе забвением грозящим,Я не хочу отдать глупцамХоть вздох, тебе принадлежащий!
Пусть наливают мне вино,Что топит скорби и обеты,Пусть страшной силою оноНапоминает воды Леты,И пусть от горя моегоОно сулит освобожденье, —Я наземь выплесну его,Чтоб никогда не знать забвенья!
Когда бы я тебя забылСредь суеты толпы мишурной,Кто б слезы горестные лилПеред покинутою урной?Нет, дело гордости моей —В душе хранить твой образ святоИ средь забывчивых друзейТебе быть верным, как когда-то.
Я знал души твоей приветИ нежное твое участьеК тому, кто сам в юдоли бедВ одной тебе увидел счастье.Тобою жизнь моя светла —Пусть я души твоей не стою:Небесной слишком ты была,Чтоб страстью здесь дышать земною!
<1967>Роберт Саути
507. ЕПИСКОП БРУНО
Епископ Бруно пробудился вдругИ слушает смятенный сердца стук;В глухой ночи ему приснился сон:Гудел над ним заупокойный звон.
Епископ смехом гонит страхи прочь,И новый сон к нему низводит ночь:У черных стен стучится он теперь,А Смерть ему приоткрывает дверь.
Он в ужасе встает от ложа сна —Сова кричит у черного окна;Теперь ему заснуть еще трудней,Он рад был свету утренних лучей.
Одет епископ в бархат и багрец,Идет он в императорский дворец,Великолепной свитой окружен,Как ни один в Германии барон.
Выходит стража перед ним вперед,Народ на площади без шапок ждет —Все на епископа пришли взглянуть,Но ни один не молвил: «Добрый путь!»
А он идет, храня надменный вид.Вдруг чей-то голос громко говорит:«Епископ Бруно? Весел жребий твой,Но не забудь, что встретишься со мной!»
Вперед, назад, у локтя своегоСмотрел он и не видел никого,Но в холоде душа едва жива:Епископ ясно слышал те слова.
Когда привратник повернул засов,Он Смерть свою увидеть был готов,Услышать вновь его душа ждалаЗаупокойные колокола.
Он гонит страх из сердца своего —Сам император чествует его:Средь лучших яств на стол принесеноВ графинах круглых красное вино.
Епископ яства стал благословлять.Вдруг тайный голос говорит опять:«Вино сверкает в кубке пред тобой,Но знай, епископ, ты сидишь со мной».
Епископ стал бледнее полотна;И он уже не требует вина,Непобедимым ужасом томим,И яства остывают перед ним.
Вот понемногу он в себя пришел,Он весело оглядывает стол,Позабывая свой недавний страх,И пьет вино с румянцем на щеках.
Но сам за императорским столомОн всех грустней и тише. Лишь потом,Когда ворвались маски в гулкий зал,Он всех шумней и веселее стал.
Опять за маскированной толпойБыл слышен голос резкий и глухой:«Епископ, ты провел веселый день,Но ты со мной сойдешь в ночную сень».
Епископ вздрогнул; слезы очи жгут,И вкруг тонзуры волосы встают,Лицо епископа белей, чем снег;К нему подходит в маске человек.
Дотронулась костлявая рука,И ледяная смертная тоскаВ единый миг по жилам протекла,И пал епископ мертвым у стола.
<1922>508. КОЛОДЕЦ СВ. КАТЕРИНЫ
Колодец на западе Англии есть — Краса потаенной долины,И знают все женщины в этой стране Колодец святой Катерины.
Дуб старый и гордый поднялся над ним И ясень разросся красиво,И, с вязом могучим сплетая листы, Склонилась плакучая ива.
Однажды прохожий к нему подошел, От долгой дороги усталый, —С рассветом он вышел и шел целый день А чистое небо пылало.
Он выпил холодной, прозрачной воды, Измученный жаждою жгучей,И ближе к святому источнику сел Под вязом у ивы плакучей.
Из ближней деревни с ведром человек Сошел зеленеющим склономИ путника, с краю поставив ведро, Приветствовал низким поклоном.
«Женат ли ты, путник? — крестьянин спросил. — Коль есть на то милость Господня,То самый счастливый ты выпил глоток Во всей своей жизни сегодня!
А если твоя побывала жена Среди Корнваллиской долины,Она зачерпнула, клянусь головой, Водицы святой Катерины».
«Жена моя дома и здесь не была, — Прохожий не медлил с ответом, —Но разве от этого лучше глоток, В колодце почерпнутый этом?»
Крестьянин ответил: «Служил я не раз Святой Катерине в угоду.И прежде чем ангел восхитил ее, Она закляла эту воду:
Коль раньше жены догадался супруг Глотнуть из святого колодца,Счастливец — отныне в семействе своем Хозяином он остается.
Но если успела напиться жена — Пусть просит он помощи божьей».И снова холодной воды зачерпнуть Склонился к колодцу прохожий.
«Но ты-то, конечно, — он парня спросил, — Ты пил пред своею женою?»А тот улыбнулся при этих словах И робко поник головою.
«Я после венчания, бросив жену, К источнику кинулся пылко,Да только хитрей оказалась жена: Пришла уже в церковь с бутылкой».
<1922>Роберт Браунинг
509. МЫСЛИ НА ЧУЖБИНЕ О РОДИНЕ
Ах, быть бы дома, в Англии, Когда цветет Апрель! Тот, кто проснулся в Англии, Вдохнув весенний хмель,Тот может видеть, как в рассветный часНежданной зеленью покрылся вязИ зяблик сыплет трели средь ветвей Там, в Англии моей!
Сменив Апрель, и Май уж тут как тут,Уж ласточки и славки гнезда вьют.Взгляни, как груша около рекиНа клевер осыпает лепестки,Как светится роса, ручей течет,А дрозд мой дважды песенку пост,И знают все, что так тому и быть,Что свой восторг он может повторить!
510. УТРАЧЕННАЯ ЛЮБОВЬ
Итак, всё кончено… Слова любвиНе обещают больше ничего.«Прощай!» — чирикают нам воробьиИз-под застрехи дома твоего.А в почках виноградная лоза —Я сам увидел это в первый раз —Вот-вот готова распахнуть глаза,И красный цвет стал серым вдруг для нас.Как встретим утро мы, любовь моя?Позволь твою мне руку нежно взять,Ведь мы — друзья. Но лучшие друзьяХранят всё то, что должен я терять.Хотя сверканье черных глаз твоихЯ сохраню на долгие года,Хоть голос твой в ромашках молодыхОстанется со мною навсегда,Как подобает дружбе, я скажуЧуть больше, провожая в дальний путь,Как все, твою я руку задержу,Как все, иль даже дольше — так, чуть-чуть…
Вильям Батлер Йитс
