Антология - Поэзия Латинской Америки
СЕРАФИН ХОСЕ ГАРСИА[261]
Романс о невеселом пахаре
Перевод Г. Шмакова
Тянет и тянет упряжкалемех, режущий поле,иней на черных комьяхблещет россыпью соли.
Вспорото бороздоюбрюхо земли упругой,пахнет она душисто,ластится к грубому плугу.
Дрозд с белоклювой голубкой,по полю шествуя чинно,роются в черных комьях,ищут червей и личинок.
Тянет и тянет упряжка,топчет землю-смуглянку,блещет сахарный иней,выпавший спозаранку.
Пахарь идет за плугом,брови насупив хмуро,медью сверкает кожав дымке раннего утра.
Он молчаливей камня,не услыхать его пенья,голову низко понурив,бредет он печальною тенью.
Соком багряной черешниутро подкрасило небо,глину гончар мешает,славно посуду лепит.
Пахнет горько и пряно:в поймах весна хлопочет,нежный прозрачный воздухдышит клейкостью почек.
Тает белая морозь,гибнут черные беды,вот и сентябрь-мальчишкапляшет среди побегов.
Облака космы седыекрыльями режет аист,и красногрудая птицас криком над лугом летает.
Солнце бросает охапкисвета на луг ароматный,день наполняет котомкуцветом лаванды и мятой.
Тянет и тянет упряжка,путь ее долог и труден,новой жизни поклажударит сентябрь людям.
Что ж он так поскупился,пахарю за стараньяне дал ветки надежды,алых роз обещанья?
Ах, невеселый пахарь!Горло тоска сдавила,в черных глазах печальныхгоре твое застыло.
Как на ветру загрубелируки твои в мозолях,стали шершавы, как корни,солнцем спаленные в поле.
Снова земля подаритлюдям колосья литые,хлынет зерно рекою,но в закрома чужие.
Землю опять пропитаетсладостный запах хлеба,снова с зерном янтарнымв город повозки уедут.
Пахарь, готовься к севу,поле режь бороздою,новый хлеб уродится,станет новой мукою.
Тянет и тянет упряжка,в двери сентябрь стучится,в зарослях трав зеленыхснова весна искрится.
Пахарь мой невеселый,пашешь ты землю чужую!Сколько зерна ты сеешь,а корку жуешь сухую.
КАРЛОС САБАТ ЭРКАСТИ[262]
Радость моря
Перевод А. Эйснера
Радость моря! Радость моря! Радость моря!Соленые волны пляшут, несутся, штурмуют.Вольные вихри вгрызаются в водную толщуи катят валы за валами.Белая пена вскипает вдали,там, где темные скалы стоят под зеленой водой.
Радость моря! Радость моря! Радость моря!Охотничьи рога ветранаполняют густым гуденьемперламутровые раковины островов.О, исступленная музыка,дикие стоны и крики, судорожные аккордыволн сумасшедших и ветра и соли морской.
Радость моря! Радость моря! Радость моря!Вот он космический час,час разнузданности океана,его черные легкиевыдыхают мрачнейшие ураганы.Солнце огненными рукамиотворяет в тучах голубые двери,но смерч перекручивает мачтыи принуждает корму и днище кораблякричать смолеными и злыми голосами.
Радость моря! Радость моря! Радость моря!Среди грохота воды,среди седых валов и резких вихрей,средь острых скал и островов печальныхтанцует вместе с кораблем мое распахнутое сердце,под музыку раскованных страстей.
Радость моря! Радость моря! Радость моря!Волна разбивается о преграду,ветер разрывается о преграду,гроза и море сражаются против всяких преград.Ах,упоение, безумие, жар, судороги, бешенство, бред!Утесы раскалываются и взлетают,рифы сшибаются с ревом,острова вопят каменными грудями,маяки свистят и вздымают рукив белых кристалликах соли!
Радость моря! Радость моря! Радость моря!Глаза мои сияют ликованием,насквозь пропитанный горькой пеной,я плыву на корабле, погружающемся носом в опасность.Меня хлещут яростные порывы бури,вокруг встают беспощадные горы воды,и рычат бездонные недра океана.О свобода,чудесная свобода,трепетная, безграничная, страстная, трагедийная —бесконечное веселье стихийных сил!Сердце мое, смотри:волна бьется о свои пределы,ветер бьется о свои пределы,океан разрушает все пределы!..И сердце мое танцует вместе с палубой,плачет и жалуется, поет и смеется.
Я жду мгновения встречи с роковым утесом,о который разобьются в щепки эти старые доски,и огромная волна понесет в божественные странык новой неведомой и высокой судьбемое бледное, вытянутое и светящееся тело, —огромная волна, стучащая в последний предел.Радость моря!Радость моря!Радость моря!
ХУАНА ДЕ ИБАРБУРУ[263]
Перевод И. Чежеговой
Мятежница
На челн я твой взойду мятежницей, Харон,пусть тени остальных неслышно точат слезыиль тихо молятся, боясь, чтоб чей-то стонне породил в глазах твоих немой угрозы.
Разбудит мертвый челн мой дух живой и дикий:как жаворонок в нем я буду плыть и петь,рассыплю, как фонарь, я голубые бликии воды мрачные заставлю просветлеть.
Да, я мятежницей взойду на челн Харона:слезинки не пролью и не издам ни стона,как ни бесись, старик, мой гордый нрав кляня,
нет, не принудишь ты меня к повиновенью,с челна я не сойду сама покорной тенью,как варвар — пленницу, ты вынесешь меня.
Дикий корень
Цивилизацией сыта по горло:хочу свободной быть, хочу счастливой быть!На пышной клумбе я цвету, как все, покорно,но корень дикий мой не дам я обрубить!
Нежное чудо
Мои руки… О чудо! Они вдруг расцвели!Розы, розы на пальцах моих проросли!Расцвели мои руки от возлюбленных уст:от твоих поцелуев руки — розовый куст!
Возвещая о чуде, по тропинке я мчусь,и я плачу от счастья и от счастья смеюсь!Как отрадно смеяться и не сдерживать слез, —и, о чудо, весь воздух полон запахом роз!
Но, меня лишь завидев, шепчут люди кругом:— Помешалась бедняжка… Отвести ее в дом…Что кричит: будто розами руки цветути на пальцах ее — розы, розы растут!
Ах, несчастные! Нет, не для них чудеса;только в то они верят, что видят глаза:розы только в саду им увидеть дано,только в поле для них созревает зерно…
Все должно иметь линию, форму и цвет,остальное для них — просто выдумки, бред.Не поймут, коль услышат: — О радость моя! —Им знакома лишь радость от еды и питья…
Пусть ославят безумной, пусть в темнице сгноят,заперев меня на семь засовов подряд,пусть у двери оставят свирепого пса,чтоб забыла и думать я про чудеса…
Все равно буду петь: мои руки цветути на пальцах моих розы, розы растут!И почует, встревожась, тюремщик мой — пес,как темница наполнится запахом роз!
Гиацинтовое море
