Константин Бальмонт - Том 2. Стихотворения

Сказка реке

Говорит нам старина,Раньше, в радостях игры,Днепр, Волга, и ДвинаБыли брат и две сестры.

Беден был отец у них,Чуть родив, скончалась мать,Дом был пуст, и дом был тих,Вот, отправились гулять.

Побродила их мечта,Походила далеко,Все хотят найти места,Чтоб разлиться широко.

Как-то раз среди болотНочевать они легли,Брат уснул, во сне поет,Сестры встали, потекли.

Сестры были похитрей,И как длилась темнота,Взяли в хитрости своейВсе отлогие места.

Брат проснулся поутру,Серебрится ранний свет,Кликнул старшую сестру,Кликнул младшую, их нет.

Рассердился, дрогнул брат,Шумный ток – как бег врага,Струи пенные кипят,Рвут крутые берега.

В буераки мечут гулСилой гневностей своих,Вот и Море, он вздохнул,Он ровней пошел, утих.

В это время две сестрыРазбежались от него,Были вместе до поры,Будет розно торжество.

Оттого-то у ДнепраРукавов, порогов рой,И быстра его играПеред Волгой и Двиной!

Веселая затворница

Чья в бурях перебранка?Чей шепот? Зов листа?Веселая ВеснянкаЗимою заперта.

За тридевятым царством.Ты ждешь ее лица?Пойди, твоим мытарствамНе будет и конца.

Издрогнешь по дороге,Измерзнешь ты, и все жТы в зимние чертогиК Веснянке не придешь.

Она играет в прятки,Замкнута, сломан ключ.И только раз ей в СвяткиДают на праздник луч.

Дают ей чудо-санки,И в замке, на дворе,Позволено ВеснянкеСогреть снега в игре.

Но что же, в самом деле,Потерпим мы часок.Ты слышишь вой метели?В нем чей-то смех и скок.

В нем чьи-то прибаутки.Мороз грозит: «Навек!»Ну, нет, брат, это шутки,Придут разливы рек.

Веснянка ожидает.Мы тоже. Знаем лед.Смотри в окно: Уж тает.Веснянка к нам идет!

Лес

Пробуждается с весною,Переливною волноюЗеленеет на ветвях.Отзовется гулким эхом,Криком, гиканьем, и смехомДля потехи будит страх.

Кружит, манит, и заводит,В разных обликах проходит,С каждым разное всегда.Малой травкой – на опушке,В старом боре – до верхушки,Вона, вон где борода.

Лапти вывернул, и правыйВместо левого, лукавый,Усмехаясь, натянул.То же сделал и с другою,В лапоть скрытою, ногою,И пошел по лесу гул.

То же сделал и с кафтаном,И со смехом, словно пьяным,Застегнул наоборот.В разнополость нарядился,В человечий лик вместился,Как мужик идет, поет.

Лишь спроси его дорогу,Уж помолишься ты Богу,Уж походишь по лесам.Тот же путь сто раз измеришь,Твердо в Лешего поверишь,Будешь верить старикам.

Гулко в зеленом лесу откликается,В чащах темнеет, покуда смеркается,Смотрит в сплетенных кустах.Прячется, кажется, смутным видениемГде-то там, с шепотом, с хохотом, с пением,С шорохом быстрым возникнет в листах.Лапчатой елью от взора укроется,Встанет, и в росте внезапно удвоится,Вспрыгнет, и с треском обломится сук.Вырос, с вершиной, шурша, обнимается,Сразу на многих деревьях качается,Тянется тысячью рук.Вот отовсюду качанья и ропоты,Тени, мигания, шорохи, шепоты,Кто-то, кто долго был мертвым, воскрес.Что-то, что было в беззвучном, в неясности,Стало грозящим в своей многогласности, –Лес!

Смотрит из тихих озер,Манит в безгласную глубь,Ветви сплетает в узор.    – Лес, приголубь!

Тянет войти в изумруд,С пыльного манит пути,В глушь, где деревья цветут.    – Лес, защити!

Шепчет несчетной листвой,Морем зеленых пустынь.– Лес, я такой же лесной,    Лес, не покинь!

Лесные царьки

Кто, в проворстве твердый, могСобственной рукою,Отойдя от всех дорогБыстро взять, в заветный срок,Звездный папороть-цветок,Над глухой рекою, –Перед тем, в глуши лесной,Многое возникнет,По-другому глубинойГлянет весь простор речной,Для него и зверь леснойПо-иному крикнет.

Тот, кто взять умел в свой срок,Звездный папороть-цветок,На лесной дорожке,На одной из тропок тех,Где лесной змеится смех,Где цветут цветы утех,На лесной дорожке,Заприметит огоньки,Что мелькают вдоль реки,Это светятся царькиЗолотые рожки.

Прямо он туда пойдет,Где царьки лесные,Вот, в подземный длинный ходЦарь царьков его ведет,Вот, вошли в какой-то свод,Стены расписные.Ярче утренней зари,И вечерней краше,Что захочешь, все бери,Но другим не говори,Где резные чаши,Где таятся янтари,Где огни не наши.

Кто захочет, веря в стих,Самоцветностей таких,Пусть он зря не просит,А сперва путей земныхПусть он скуку бросит.И походит вдоль реки,Там где звездные цветки,Близ лесной дорожки,Что значеньем глубоки,И придут к нему царькиЗолотые рожки.

Дивьи жены

Дивьи жены внушают нам страх.Почему?Вспоминаем ли саван при виде их белых рубах?Пробуждает ли белый тот цвет в нашем сердце безвестную тьму?Или людям встречать неуютноВ тенистых лесахНе людей?Человек с человеком, как с птицею птица, мелькают попутно,Все удобно, знакомо, хоть встреть я разбойника между ветвей,Знаю, как поступить:Я слабей – быть убитым, сильнее – убить,Или что-нибудь, как-нибудь, ну, уж я знаю, как быть.Тут принять нам возможно решенье.А вот как поступить, если встретишь ты дивью жену?Чуть посмотришь на белое это виденье,Вдруг тебя, непредвиденно, клонит ко сну,И впадаешь в забвенье.Ты заснул. Просыпаешься – лес уж другойНа могилах неведомых ветлы верхушками машут,Словно старой седою иссохшей рукой, –Убеги, мол, скорей, убеги, убеги.Но видения белые пляшут.И лучиной зажженною светят они,И приходят, уходят, и бродят огни.Убежать невозможноДивьи жены сковали, хотя и не клали цепейСердце бьется тревожно.Разорвется пожалуй. Беги, убеги поскорей.Убежать невозможноПревратишься в березу, в траву, в можжевельник, в сосну.Если вовремя ты заговор против них не вспомянешь,Так в лесу, меж лесными, в лесной западне и застрянешь.Не смотри, проходя меж деревьев, на дивью жену!

Полудницы

Три полудницы-девицыУ лесной сошлись криницы,Час полдневный в этот мигПрозвенел им в ветках, в шутку,И последнюю минуткуУронил в лесной родник.

И одна из тех причудниц,Светлокудрых дев-полудницГоворит меж двух сестер:«Вот уж утро миновало,А проказили мы малоЯ с утра крутила сор,Прах свивала по дорогам,На утесе круторогомОтдохнула – и опять,Все крутила, все крутила,Утомилась к полдню сила, –После полдня что начать?»

И ответила другая:«Я с утра ушла в поля,Жили там серпы, сверкая,Желтый колос шевеля,Спелый колос подсекая.Посмотрела я кругом,На меже лежит ребенок,Свит в какой-то тесный ком,Сжат он в саван из пеленок.Я догадлива была,Я пеленки сорвала,Крик раздался, был он звонок,Но душа была светла,Я ребенка унесла,И по воздуху носилаУтомилась к полдню сила,А ребенок стал лесным, –Что теперь мне делать с ним?»

И последняя сказала:«Что ж, начните то ж сначала, –Ты крути дорожный прах,Ты, ребенка взяв от нивы,Закрути его в извивы,И качай в глухих лесах».«Ну, а ты что?» – «Я глядела,Как в воде заря блестела,Вдруг послышались шаги,Я скорее в глубь криницы:Для полудницы-девицыЛюди – скучные враги.Я в кринице колдовала,Я рождала зыбь опала,Я глядела вверх со дна,И глядели чьи-то очи,Путь меж нас был все короче,Чаровала глубина,Чаровала, колдовала,И душа позабывалаО намеченном пути,Кто-то верхний позабылся,Здесь, в глубинах очутился,Я давай цветы плести,Горло нежное сдавила,Утомилась к полдню сила,Вверх дорогу не найти.Я же здесь».

      И три девицы,У лесной глухой криницы,Смотрят, смотрят, зыбок взор.Ждут, и вот прошла минутка,Вновь звенит мгновений шутка,Вне предельностей рассудка: –«Сестры! Дальше! На простор!»

Лесунки