Николай Тарусский - Знак земли: Собрание стихотворений
ВЬЮГА (1918)
За звонаря и метельщикаНынче буря.Лезет в звонарнюИ за метлой в вокзалВносится,Синяя, в белой медвежьей шкуре,Крутится язычками,Шипит у шпал.
Снова замерзшим ЯикомИ ПугачевымДушат сугробы.Там начисто, здесь бугры.Сабли рубили;Косило дождем свинцовым;Крышу снарядом снесло;Замело костры.
Конские гривы.Сугробы.Без стекол.Патроны.Мусор.Этот вокзал.Этот перрон.Без людей.Занос.В дальней усадьбеУралец ли белоусый,С пикою, гонитПомещиковНа мороз?
Впрочем, ни семафора!И вовсе не скрип кибиток:Медленное колесо,Бибиков по пятам,Вьюга проходит трубы,Вьюга свистит в забытыхЗданиях снежной станции,Лезет к колоколам.
Стрелочник ли?Грабитель?В замети за вокзалом –Бледное пятнышко света.Ночь.Человек.Фонарь.Вот он возник, тревожный.Вот он бредет по шпалам,Весь в башлыке, в тулупе,Сквозь снеговую гарь.
Вьюга шипит и лепит.Мир набухает бредом:Гречневой кашей,Полатями,Песенками сверчка…Бледное пятнышко света!Вот, никому не ведом,Он фонарем колышет,Смотрит из башлыка.За звонаря и метельщика!С брагой да с песней!Кто ж он?Зачем на безлюдьи,Под непогожий снег,Выше на шпалыКакой-то станции неизвестнойИ с фонаремСебе ищет путиЧеловек?1931
ГАЛИЦИЯ
Года еще грозили черным веком.Судьба вязала натуго в снопыИ молотила, чтобы по сусекамТекло зерно. Басистые попыУчили жить в благополучьи сельском,Как на лубке, среди цветистых мисИ рыбьих глаз. Напрасно в Старобельском,Черниговском, Подольском на карнизСадились голуби. Напрасно пьяный,Отмахиваясь от пчел и ос,На карусели в люльке деревяннойПел новобранец, закружась до слез,С девчонкою с пшеничною косою,В козловых полсапожках…
У крыльцаПрощаются. И над страной глухоюГремит телега в песенках скворца.И меднокудрый, в ласковых веснушках,Начищенные свесив сапоги,Как в воду канул. А в лесу волнушки,А на воде – зеленые круги.
Солдаткой ли прокоротать разлуку?Иль схоронить двадцатую весну?И заводила костяную скукуДробь прялочья.О, дань веретену!О, волчий вой несытых псов, глядящихНа круглое кровавое пятноЛуны морозной!
Как холстину в ящик,Дни свертывали – и в сундук на дно!Чтоб нитка дней закручивалась лишеИ не соскальзывала с челнока,Ее слезами муслила Ариша,В загадках и домеках про сынка.«Размыкал ли здоровье год за годом?» –Опара лезла на пол из квашни.И сетку пчел набросив на колоды,День проходил, знакомый искони.«Вот как живой глядится, только темень…То из окна. То из угла». ТемнаГалиция. Доской ткачихи времяСкрипело из-под смурого рядна.
Галиция! Страна солдатской меры!Страна крестов! Страна бескрестных ям!Там спят они, и под шинелью серойИх руки нежно тянутся к корням.И если кликнуть, то не соснякамиВзъерошился б железный кряж Карпат,А великодержавными штыкамиОтвоевавших начисто солдат.За камнем бы отодвигался камень!В землистом пепле с головы до ног,Они восстали бы из братских ямин,И их никто бы сосчитать не мог.Пусть съела ржа штыки, манерки, сабли,Пускай в орбитах не хватает глаз,Иван ли, Федор, Дмитрий, Поликарп ли,Грозней живых взглянули бы на нас.И шепотом по их рядам могильнымВдруг пробежало бы:«Хозяйки ждут!А письма где?Иль тоже стали пылью?Мы умерли, но где же страшный суд?Где страшный суд, которым нас, бывало,Попы пугали? Тот единый час,Когда рядами посредине залаПоставили б живых и мертвых нас?..»
И грянул суд. Но не из книг поповских!Он запалил поместья и в дымуС окраин петербургских и московскихПошел ломиться в смоляную тьму.И ложный мир, в котором не защита,А смерть скрывалась, затрещал, отцвел.И – на куски, как старое корыто!Завыли чащи. Из солдатских селПошло катиться и пошло метаться.Иван ли, Федор, Дмитрий, Поликарп,В дыму, в крови отщелкивают двадцатьБессонных суток. И впервые скарб, –Тот деревянный лад, где плавал голубь,Плеща крылами, сторожа сундук, –Вдруг стал ненужным и каким-то голымИ несподручным для мужицких рук.Арина вышла. Прислонив к надбровьюЛадонь ковшом, взглянула. А к садамИдет в цвету, исполненный здоровья,Весь новый, не из Библии, Адам.Арина смотрит. Не узнаешь гостя:Как будто Федор и как будто нет?И всё гудит. И веком моет костиПо соснякам. И вьется новый след.1933
V
* * *
Здесь весенняя ночь завиваетлистки дубков.Темным, теплым, широкимсердцем течетВ голубом и зеленом.Ей дышится глубоко,Оттого что она соловьямпотеряла счет.В соловьином дыму, как в росе,тяжелеет ветвь.Отгудели жуки.Запилил, засверлил коростель.Что зима! Что снега!Уж земле надоело говеть:Месяц скрипку настроил – ипонеслась карусель.Птицеловом ли в рощи:с подкличкой ли на селезней,Чтобы хвоя с листвойрастворились в крови, покаЗвезды мир обжигают,как бой заплескавших лещейВырывает веслоу задумавшегося рыбака.Водополье до неба.Но каплям стук весел. Клубит.Словно в звезды и в облакабьешь веслом.В жирных блестках затон.Желтоглазый буксир не трубит.Но ударило в сеть,и мотню распирает углом.Ты, земля, в теплотенераспахнутых почек, в листках,В трубку свернутыхвлажно-зеленой мерлушкой, – моя!Ты давно вручена нам,по-родственному близка,Пусть отцами становятся нынчетвои сыновья!1930
* * *
Ливень ли проливмя, дождь ли солнц,Или метели косой хлыст,Празднество листьев ли, или сонОмута с бурей в одно сплелись?
Апрельский сок ли бродит в сукáх,Мягчит зеленое кружево;Июль клубнику ль несет в горшках;Сентябрь по-охотничьи ль, в осоках,Зайдя по колено, кружится?
Декабрь ли играет по всем щелямИ у дверей порошит снежком,И заяц петляет по полям,Чтобы за куст улететь прыжком?
Слов не хватает. Это – земля,Это зеленое, вьющееся,Это летящее на поляГолубоватыми кущами!
А долгой осенней ночью взгляниНа небо – под скрип скворешника!Глубокое, как августовские дни,С серебряным перемешанное,Оно, паутиной весь мир застлав,Несется, несется над смертью трав.
Всё пристальней смотрят глаза твои, –Рвет ветер смятенье синее.Планеты, серебряных мух рои,Запутались в паутине.
Земля же, единственнейшая из звезд,Иные законы вызнав,Сквозь мировой, сквозь седой морозЛетит, пьянея от жизни.1930
ОСЕНЬ
Эта девочка в кубовом ситцеС хворостиною возле гусей,Что-то кажется мне, согласится,Если буду с упрямством проситьсяЯ в подпаски гусиные к ней.
Вот труба выпускает колечкоЗа колечком на воздух: гуляй!Я усядусь на этом крылечкеРядом с девочкой. Тихая речка.Белый домик. Старушка. Сарай.
Осень, что ли? Наверное, осень?В паутину лозинок, в дымокРазбредаются гуси: их – восемь.И колхозник, ныряющий в просинь,Запирает сарай на замок.
Так сидеть до скончания мира!Вся в веснушках, как в зернышках льна,Может, вечером вымолвит: сыро!А в туманах телушка со снаВдруг плеснет колокольчиком сирым.
А над нами – линялый халатПолосатого небосвода.Как кузнечики, прыгают в садЗвезды. И на пчелиных колодахЛистьев лисьи папахи висят.
Я назавтра возьму хворостинуИ, за кубовым ситцем следя,Неожиданный сторож гусиный,Буду стряхивать паутиныИ гадать о намеках дождя.1934
* * *
