Владимир Набоков - Трагедия господина Морна
(К Мидии.)
Я ухожу, Мидия.Ты будь спокойна…
МИДИЯ:Подожди… мне страшно…чем кончилось?
МОРН:Ничем. Мы помирились.
МИДИЯ:Послушай, увези меня отсюда!..
МОРН:Твои глаза — как ласточки под осень,когда кричат они: «На юг!..» Пусти же…
МИДИЯ:Постой, постой… смеешься ты сквозь слезы!..
МОРН:Сквозь радуги, Мидия! Я так счастлив,что счастие, сияя, через крайпереливается. Прощай, Эдмин,пойдем. Прощай. Все хорошо…Морн и Эдмин уходят.
Пауза.
ГАНУС:(медленно подходит к Мидии)
Мидия, что же это? Ах… скажимне что-нибудь — жена моя, блаженствомое, безумие мое, — я жду…Не правда ли, все это — шутка, пестрый,злой маскарад, как господин во фракебил крашеного мавра… Улыбнись!Ведь я смеюсь… мне весело…
МИДИЯ:Не знаю,что мне сказать тебе…
ГАНУС:Одно лишь слово;всему поверю я… всему поверю…Меня пустая ревность опьянила —не правда ли? — как после долгой качкивино в порту. О, что-нибудь…
МИДИЯ:Послушай,я объясню… Ушел ты — это помню.Бог видел, как я тосковала. Вещитвои со мною говорили, пахлитобой… Болела я… Но постепенномое воспоминанье о тебетеряло теплоту… Ты застывалво мне — еще живой, уже бесплотный.Потом ты стал прозрачным, стал каким-топривычным призраком; и, наконец,на цыпочках, просвечивая, тихоушел, ушел из сердца моего…Я думала: навеки. Я смирилась.И сердце обновилось и зажглось.Мне так хотелось жить, дышать, кружиться.Забвенье подарило мне свободу…И вдруг, теперь, вернулся ты из смерти,и вдруг, теперь, врываешься так грубов тебе чужую жизнь… Не знаю, чтосказать тебе… Как с призраком ожившиммне говорить? Я ничего не знаю…
ГАНУС:В последний раз я видел сквозь решеткутвое лицо. Ты подняла вуаль,чтоб нос — комком платочка — так вот, так вот…
МИДИЯ:Кто виноват? Зачем ушел? Зачембороться было — против счастья, противогня и правды, против короля?..
ГАНУС:Ха-ха… Король!.. О, Господи… Король!..Безумие… Безумие!..
МИДИЯ:Мне страшно, —ты так не смейся…
ГАНУС:Ничего… Прошло…Три ночи я не спал… устал немного.Всю осень я скитался. Понимаешь,Мидия, я бежал: не вынес кары…Я знал бессонный шум ночной погони.Я голодал. Я тоже не могусказать тебе…
МИДИЯ:…И это для того,чтоб выкрасить лицо себе, а после…
ГАНУС:Но я хотел обрадовать тебя!
МИДИЯ:…а после быть избитым и валяться,как пьяный шут, в углу, и все проститьобидчику, и, в шутку обративобиду, унижаться предо мною…Ужасно! На, бери подушку эту,души меня! Ведь я люблю другого!..Души меня!.. Нет, только может плакать…Довольно… Я устала… уходи…
ГАНУС:Прости меня, Мидия… Я не знал…Так вышло, будто я четыре годаподслушивал у двери — и вошел,и — никого. Уйду. Позволь мне тольковидать тебя. В неделю раз — не боле.Я буду жить у Тременса. Ты тольконе уезжай…
МИДИЯ:Оставь мои колени!Уйди… не мучь меня… Довольно… Яс ума сойду!..
ГАНУС:Прощай… Ты не сердись…прости меня — ведь я не знал. Дай руку, —нет, только так — пожать. Я, вероятно,смешной — размазал грим… Ну вот…Я ухожу… Ты ляг… Светает…
(Уходит.)
МИДИЯ:Шут!..
Занавес
АКТ II
Комната Тременса. Тременс в той же позе, как в I сцене I акта. У стола сидит Ганус, рассыпает карты.
ТРЕМЕНС:Блаженство пустоты… Небытие…Так буду повторять тебе, покаместдрожащими руками не сожмешьвзрывающейся головы; покаместтвоей души не оглушу громамимоей опустошительной мечты!..Терзаюсь я бездействием; но знаю:моя глухая воля — как вода,что, каплею за каплею спадаяна темя осужденного, рождаетбезумие, протачивая черепи проедая разум; как вода,что, каплею за каплею сквозь каменьпросачиваясь в огненные недраземные, вызывает изверженьевулкана — сумасшествие земли…Небытие… Я, сумрак возлюбивший,сам должен жить и жизнью быть язвимым,чтоб людям дать усладу вечной смерти —но стойкая душа моя не стонет,распятая на костяном крестескелета человечьего, — на черной,на громовой Голгофе бытия…Ты бледен, Ганус… Перестань же картыраскладывать, ерошить волос буйный,в лицо часам заглядывать… Чего жебояться?
ГАНУС:Замолчи, прошу тебя!Без четверти… Невыносимо! Стрелки,как сгорбленные, идут; как вдовицаи сирота за катафалком…
ТРЕМЕНС:Элла!Лекарство!..
ГАНУС:Тременс… нет… пускай не входит!..О, Господи…
ЭЛЛА:(лениво входит, волоча шаль)
Тут холодно… Не знаю,верны ли…
(Смотрит на стенные часы.)
ТРЕМЕНС:А тебе-то что?
ЭЛЛА:Так. Странно:камин горит, а холодно…
ТРЕМЕНС:Мой холод,мой холод, Элла! Зябну я от жизни,но подожди — я скоро распущутакой огонь…
ГАНУС:Невыносимо!.. Элла,вы склянками звените… ради Бога,не надо… Что хотел сказать я? Да:вы мне намедни обещали дать{12}конверт и марку…
ТРЕМЕНС:…С человеком в маске…
ЭЛЛА:Я принесу… Тут холодно… Быть может,мне кажется… Сегодня все зеваю…
(Уходит.)
ГАНУС:Ты что сказал?
ТРЕМЕНС:Я говорю: на маркеизображен наш добрый…
ГАНУС:Тременс, Тременс,о, если бы ты знал!.. Не то. Послушай,нарочно Эллу я просил… Ты долженуслать ее, куда-нибудь, на час…Они сейчас придут: решили в десять,ведь сам ты проверял картель{13}… Прошу,дай порученье ей…
ТРЕМЕНС:Напротив, Ганус.Пусть учится. Пусть видит страх и смелость.Смерть — зрелище, достойное богов.
ГАНУС:Ты — изверг, Тременс! Как же я могупод взглядом детских глаз ее… О, Тременс,прошу тебя!..
ТРЕМЕНС:Довольно. Это входитв мой замысел. Сегодня открываюмой небывалый праздник. Твой противник —как бишь его? — забыл я…
ГАНУС:Тременс! Друг мой!Осталось шесть минут! Я умоляю!Они сейчас придут… Ведь Эллы… жалко!
ТРЕМЕНС:…противник твой — какой-нибудь летучий,блестящий шелопай; но если смертьон вытянет за белое ушкоиз кулака, — доволен буду: меньшеодной душой на этом свете… Спатькак хочется…
ГАНУС:Пять, пять минут осталось!..
ТРЕМЕНС:Да: это час, когда я спать ложусь…
Возвращается Элла.
