Михаил Кузмин - Форель разбивает лед (Стихи 1925-1928)

И вот, покрывшись траурным чепцом,

Открыла гарнированный я дом,

Чтоб оправдать супружеское мненье.

Вложила весь остаток капитала

Я в этот дом; не мало и хлопот...

А через год - глядь - маленький доход.

Но большего ведь я и не искала.

Без нищеты дни протянуть до смерти

Вот вся задача. Но зато труда

Потратила не мало, господа,

На это дело, верьте иль не верьте!

Руководить жильцовскою оравой,

Распределять и строгость, и привет

Трудней такой работы в свете нет.

Должны бы мы увенчиваться славой,

Как полководцы, иль как дипломаты,

Иль как какой известный дирижер...

Все должен знать хозяйский слух и взор

Насчет скандалов, нравственности, платы.

Перебывала масса квартирантов;

Видала я и фрейлин, и певиц,

И адмиралов, и простых девиц,

И укротителей, и модных франтов.

И Джойс Эдит была между другими;

Актрисою писалася она,

Нужды не знала, но была скромна

И превосходно танцевала шимми.

Конечно, к ней ходили тоже гости,

Но человек - всегда ведь человек,

И так короток наш девичий век!

Степенным быть успеешь на погосте.

Я никого - мой Бог! - не осуждаю:

За молодость кто может быть судья?

Как вспомнится: "К Максиму еду я",

Так до сих пор теряюсь и вздыхаю...

Меж прочими к нам приходил и Вилли,

И наконец - бывал лишь он один.

Ну что ж? Вполне приличный господин,

И по-семейному мы время проводили.

И барышня к нам часто забегала,

Его сестра, да друг его, блондин

Высокий, тоже милый господин,

И ничего я не подозревала.

В день роковой я около полночи

Решила спать. А Вилли был у нас

Свой человек!.. Я потушила газ

В передней и легла, сомкнувши очи.

Поутру встала. С виду все в порядке.

Эдит вставала рано. Стук-стук-стук.

Стучу... Еще... Хоть бы единый звук

Из-за дверей в ответ! Как в лихорадке,

Какао я скорей на подоконник...

Стучу что мочи в двери кулаком,

Ломаю их, не думая о том,

Что, может, не ушел еще поклонник...

Ах, ах! как замертво я не упала?

Как упустил свою добычу черт? !

Бутылки между роз, слоеный торт

И два недопитых до дна бокала...

Лишилась дара речи... рву косынку,

Как дура... А Эдит моя лежит

Как спит; кинжал в груди у ней торчит,

И кровь течет на новую простынку!..

Ну кто бы тут, скажите, не рехнулся?

Никто же ведь не думал, не гадал!

Такое преступленье и скандал!

Я на пол - бух, и речи дар вернулся.

Поверите, я никому на свете

Такого не желаю пережить.

Как застрахованной от горя быть,

Когда мы все как маленькие дети?..

8. ТРЕТИЙ СВИДЕТЕЛЬ / Шкет

Что ж, господа, вы хотите знать?

Видел что? - ничего не видел.

Знал кого? - никого не знал.

Слышал кой-что, да и то случайно.

Род занятий? - как вам сказать?

Чем придется - всего вернее.

Возраст? - Двадцать. Холост. Крещен.

Местожительства не имею...

Был не очень большой мороз,

Как вы помните: сухо, ясно

Прямо, погода как на заказ

Для такой вот бездомной братьи.

Тут кино, а туда - кафе,

Так - фонарь, там - стоянка трама.

Место бойкое, свет вовсю:

Можно выбрать кого угодно!

Клюнуло... Видно, важный гусь.

Я за ним в переулок темный.

Вдруг куда-то пропал мой тип,

Будто сквозь землю провалился.

Закурил... Надо подождать.

Слышу в желудке: скоро полночь...

С двух... выходит - десять часов!

Дело дрянь! А стою у подъезда.

Как прошли, не заметил я,

Только слышу: как будто спорят.

Голос у девушки чист, приятен!

Думал - гулящая; нет, не то.

Ну а мужчина совсем как мальчик!

Старшие классы... юнкер... спорт.

Да и не спорят, а как-то странно

Оба волнуются все об одном.

С голоду все мне было понятно,

Вспомню - опять не понять ни черта.

Будто она ему: - Милый, ты видишь?

Легкая поступь тяжелей всех,

Легкий стук - это гроб забивают,

Плод получить - не сливы трясти.

Он ей: - Когда тебя что смущает...

Ну, искушенье... сделай и брось!

Тут очищенье, крепость, сила.

- "Сделай и брось!" А прилипнет рука?

- Есть огонь, всякий клей растопит.

- Да, огонь, и железо, и смерть!

Тут умолкла. Вдруг очень нежно:

- Кто тебе дороже всего?

- Кто дороже всего, ты знаешь.

Я говорил, не скрывал ничего.

- Преступленье - такая честность!

- Что с тобой? Ты сегодня больна?

- Ах, в болезни остреет зренье,

Мысль яснеет, тончает слух!

- Право, какая-то ночь вопросов!

- Что ж? пускай, но скажи мне одно,

Больше я приставать не буду:

Прав ли тот, кто уходит сам?

Ну, уходит... ты понимаешь?

- Я далеко не фаталист,

Но считаю, что все уходы

Нам предписывает судьба.

Тешимся детски свободной волей,

А уходим, окончив роль.

- Это ясно, по крайней мере!

Тут вернулся мой господин,

Подошел и пыхнул сигарой...

Не напрасно так долго ждал!

Пусть приходят и пусть уходят,

Что мне за дело до других?

Я на сегодня имею ужин...

А чего-то мне было жаль...

9. ЧЕТВЕРТЫЙ СВИДЕТЕЛЬ / Сыщик

Когда нас пригласили вместе с Дэзи

На место преступленья, я не знал,

В чем дело. Может быть, простой грабеж

Иль воровство. В лицо мне эта дама

Была известна, но особой слежки

За ней не полагалось, так что я

Не знал - ни кто она, ни с кем водилась,

Ни где бывала, - и пришел, как в лес.

Но для собаки не играет роли

Осведомленность: стоит ей на след

Напасть - и вам преступника отыщет.

Одно скажу, что не специалист

Тут действовал: следов он не засыпал

И прямо побежал, не забегая

Туда-сюда, без всяких остановок.

За ней помчалось на автомобилях

Нас человека три. В поля, за город,

За полотно куда-то нас вела.

Мы думали, совсем уж убежала...

Вдруг слышим лай - и бросились туда.

Лежал без чувств преступник на сугробе;

Сидела Дэзи, высунув язык,

И уходил вдали слепой прохожий...

Ведь на снегу все видно, словно днем.

Отдался в руки он беспрекословно.

Свое я дело сделал. Дальше - вам!

Напомню только, что одна собака

В суде бывает лишена пристрастья,

Ей все равно - что молод, стар, красив,

Один ли сын иль что-нибудь такое...

Все это - человеческие чувства,

А ею водит нюх и запах крови.

Где запах крови, там ищи убийства.

10. ПОСЛЕ СУДА

Зачем идти домой,

Когда не встречу брата?

Весь мир мне стал тюрьмой,

А жизнь цвела когда-то

Привольно и богато

Тобой, одним тобой.

Зачем он все молчал,

В устах улыбка жалась?

Он правды не искал,

И правда оказалась,

Как будто приближалось

Начало всех начал.

Начало всех начал друзей согнало

К Эммануилу за перегородку.

Тут ничего о Вилли не напомнит,

Тут тиканье часов их успокоит,

Глубокий голос уврачует раны,

Закат об утренней заре пророчит.

Ведь одного лишь нет,

А будто все разбито,

И омрачился свет,

И солнце тучей скрыто.

До крика не забыто,

Какой несем ответ.

Связать нельзя черты,

Не восстановишь круга,

Своей неправоты

Не отогнать испуга,

И смотрят друг на друга,

И повторяют: "Ты".

11. НОЧЬЮ

Шаги за спиною, и черный канал,

А на сердце льется тягучий асфальт.

Зачем он увидел, зачем он догнал?

Пускай бы лишь искры, да сажа из труб,

Да куст бузины, неопрятен и тощ,

Тщедушный изгнанник младенческих рощ!

Обгонит, быть может, и мимо пройдет?

Вот эта скамейка в тени на мосту...

Нет, шаг замедляет, за руку берет...

Теперь никуда от него не уйти!

О, как ненавистен и светлый пробор

И братом любимый болотистый взор!

- Куда вы, Мицци? Час глухой,

И место здесь глухое.

- Зачем следите вы за мной?

Мне тяжелее вдвое.

- Я должен вас оберегать,

Теперь я вместо брата.

- Нет! Вилли будет жить опять,

Как с нами жил когда-то!

Стал гуще липкий полумрак.

- Не верите? молчите?

- Наверно, все и будет так,

Как вы того хотите.

- Известно, вижу, что-то вам,

Чего другой не знает.

Быть может, сами были там,

Где дух Эдит витает?

Зачем молчанием томить?

Сознайтесь: были? были??..

Она могла помехой быть

И вы ее убили.

Так ясно все! Конечно, вы...

Другой посмел бы кто же?

Но он смолчал - и вы правы,

И все на бред похоже!

- Нет, я не убивал... А бред

Всегда был в этом деле.

Сказали бы: "Виновных нет",

Когда б понять сумели.

- Кругом такая пустота...

Я ничего не вижу...

Я не любила вас всегда,

Теперь же ненавижу!..

- Все это бред. Я вам - не враг.

Я друг, поймите, Вилли.

Они ускорили свой шаг,

Про тех не говорили.

И быстро и молча проходят они

Заводы, заставы, заборы, мосты...

Слилися вдали городские огни,

И ветру просторней, и тише дышать...