Н. Денисов - Стезя

Графская пристань

Так вот она, Графская пристань,Прославленный флотский редут.С восторгом подходят туристы,Чтоб увековечиться тут.

Я слышу – звенит мандолина,Но чудится: Склянки звенят!И пушки со стен равелинаПо вражьей эскадре палят.

А рядом «полундра» густаяНесется сквозь грохот и дым.И гильз шелуха золотаяТечет по ступеням тугим.

«Ни шагу... ни пяди... ребята!» –Слабеющий голос хрипит...И вновь, будто парус фрегата,Рубашка на мне пузырит.

Севастопольские сверчки

Турецкий ветер смоляной.И ночь темней сукна шинельного.Свистят сверчки над Корабельною,Над самой главной стороной.

Свистят над рощицею тополей.Так голоса напряжены,Что все бульвары СевастополяВысокой лирики полны.

Свистите, милые, без устали,Пусть каждый трудится солист!Мне что-то яростное, русскоеНапоминает этот свист!

Русская печь

Розовел полумрак,Огоньками разбужен,Просыпалась поземкаВ глуши камыша.Санный путь сторожилаЯнварская стужа,Но от лая собакСогревалась душа.

Вот уже и околицаЗа поворотом.Я замерз – и супоньРазвязать не смогу.Но на конном двореКто-то вышел к воротамИ шубенки коснулся:«Ступай, распрягу!»

Я не помню: дошелИль добрел до порога,Как к печи мне отецПодставлял табурет,Но в мальчишьих глазахВсе стояла дорога,Расплескав неземнойФосфорический свет.Может, завтра под длиннуюПесню полозьевВновь умчат меня розвальниВдаль по селу.Но по-прежнему верю яПосле мороза Русской печке –Привету ее и теплу.

Где не раз под тулупомТяжелым, как туча,Благодарный своейЧеловечьей судьбе,Забываясь от всехНеурядиц гнетущих,Засыпал я счастливымПод песни в трубе.

* * *

Мне гармошка как будто не трогает душу,Соловьиное время, наверно, прошло!Как играл я, как пел я – бывало послушатьПолуночной тропинкой сходилось село.

Иль у песен теперь не хватает запалаВозле белых моих деревенских оград?Даже Валька Барышников – наш запевала –Самый модный транзистор завел, говорят.

Не забыли еще подгулявшие людиНа кругу разрешать затянувшийся спор.Но стоят, с подоконников выпятив груди,Радиолы старинной гармошке в укор.

И горят над моим над возвышенным домомНа высоком столбе городские огни.Только жаль, что русалки покинули омут,Как последнюю сказку, где – жили они.

И когда ту тропинку асфальтом остудят,И костер, где картошку я пек на золе,Все же с Валькою вспомнить нам радостно будетТех людей, что родились на этой земле.

Колю дрова

В чужом дворе колю дрова,Морозные поленья.Хозяйка, – кажется, вдова,Кладет поленья в сени.

Она проносит ладный стан,В избу позвать не смея.И я молчу, как истукан,Да ей во след глазею.

Да, да, конечно, приглашай,Веди в свои палаты!И вот уже дымится чай,В кути гремят ухваты.

Трещит старательно сверчок,Запечный житель звонкий.И светит бойкий уголёкВ глазок печной заслонки.

Она присела у огняИ, косу заплетая,Так посмотрела на меня,Как ни одна другая,

И виновато – на буфет,Поправив полушалок.Мне ничего не надо, нет!А вот чайку – пожалуй!

Я так, немного посижу,На улице простудно.Я просто мимо шел, гляжу,Что человеку трудно.

Я просто шел, тропа вела,На сердце было слезно.Ах, сколько в горнице теплаОт чурбаков морозных!

Стирала женщина

Стирала женщина белье,Как всюду водится, стирала.И тело гибкое ееДвиженья эти повторяло.

Устало голову клоня,Но, видно, зная, что красива,На постояльца, на меня,Лукаво взглядами косила.

И сам смотрел я на нее,Как на апрельскую погоду.И помогал отжать белье,А после стирки вынес воду.

А там, в ограде, у стены,Уже твердея от мороза,Сушились мужнины штаныТакой кощунственною прозой.

* * *

Замороженный кустарник,След олений в стороне.Ах вы парни,парни,парни,Зря вы руку жмете мне.Не уехать, не проститьсяВ этот чертовый мороз,Где твои дрожат ресницыНе от холода,От слез.Что ж, забуду этот серыйСумрак около дверей.И водителя ВалеруВ полушубке до бровей.Жаль поземку, жаль порошу,Жаль луну в твоем окне.И любви – твоей хорошей,Что достанется не мне.

В Салехард!

Яр-Салинская порошаТкет льняное полотно.Я с тобой, такой хорошей,Рядом сяду все равно!И скажу:– Ты знаешь, Вера,Я с тобой почти знаком!Пусть теперь Москвин ВалераНас прокатит с ветерком!Пусть ударятся в погонюТелефонные столбыИ под гусеницей стонетКрепкий лед Обской губы.– Что ж, садись! –Согласна Вера.Откровенно говоря,У меня такая вера,Что мы рядышком не зря!По снегам полночным, серымМимо чумов, мимо нартХорошо везет ВалераВ стольный город Салехард.За дорогой смотрим оба.Что дорога? Прямиком!Только ягель под сугробомК мерзлоте припал ничком.Только там – в небесных сферах,Вьюги новые ворчат...Ничего не слышит ВераВозле теплого плеча.

У заколоченной избы

Сюда тропинок не торят,Здесь больше крыш не мастерят.Пока добрёл, намаял ноги.Ничей – ни злой,Ни добрый взглядМеня не встретил на пороге.

Куда ушел из отчих местБылой привет? Да уж не в гостиНе даст ответ и свежий крестНа забурьяненном погосте.

Ни обогреться, ни прилечь!Курю – одна душа живая,Как бы единственная печь,Дымком округу согревая.

Какие каверзы судьбы:Без проводов гудят столбы!Стою и плачуВиноватоУ заколоченной избы,Любовно срубленной когда-то...

* * *

В сиянье заснеженных крышВеликая дремлет природа.Быть может, пронзительней тишьБыла только в детские годы.

А сколько таится чудесВ лыжне, убегающей с хрустом!И вечер, и пашня, и лесСозвучны движениям чувства.

И то, что мы снова с теплом,Спасибо избушке угрюмой,Где можно, хоть поздним числом,О собственной жизни подумать.

Паром, погоди

Паром, погоди,Не гуди, не спеши,Успеешь еще переплытьЭту реку!На том берегуНе видать ни душиИ некому словоСказать человеку.На том берегуНачинается грусть,Там лужи прихваченыСлабым морозом.Паромщик, постой!Я к любимой вернусьИ вновь поднимусьПо Никольскому взвозу.Там окна погаслиВ знакомом дому,Там словно чужаяДуша поселилась.Там не откликалисьЗвонку моему,Там, кажется, что-тоС любовью случилось.Но шкипер серьезен,Он знает свое.Ну что ж ты!Дай ходу – обратно –Машинам!Когда погибает любовь,То ееСпасать полагается,Слышишь,Мужчинам!

* * *