Михаил Лермонтов - Демон
Позднее, в письме к В. П. Боткину от 17 марта 1842 года, Белинский, называя поэму «детским, незрелым» и в то же время «колоссальным созданием», писал, что содержание ее, «добытое со дна глубочайшей и могущественнейшей натуры, исполинский взмах, демонский полет – с небом гордая вражда», и в заключение говорил взволнованно: «„Демон“ сделался фактом моей жизни, я твержу его другим, твержу себе, в нем для меня – миры истин, чувств, красот» (Письма, т. 2, стр. 284–285).
И Боткин писал в ответ Белинскому: «Да, пафос его („Демона“), как ты совершенно справедливо говоришь, есть „с небом гордая вражда“. Другими словами, отрицание духа и миросозерцания, выработанного средними веками, или, еще другими словами – пребывающего общественного устройства» (А. Н. Пыпин. Белинский, его жизнь и переписка, т. 2, СПб., 1876, стр. 144).
«Демон» был воспринят современниками как истинно великое поэтическое произведение, как призыв к свободе, к борьбе за права человеческой личности, как смелый протест против «пребывающего общественного устройства», против жестокой николаевской действительности, «где преступленья лишь да казни». Поэма в тысячах списков разошлась по России. Вот свидетельство одного из современников Лермонтова об огромном успехе ее, особенно среди молодежи: «Все мы помним, какое громадное, потрясающее впечатление производила эта поэма во время нашей молодости, лет двадцать тому назад. Вся читающая Россия знала ее наизусть…» (В. Р. Зотов. «Демон», поэма Лермонтова. «Северное сияние», т. 2, СПб., 1863, стр. 92).
Исследователи неоднократно указывали на встречающиеся в «Демоне», особенно в ранних редакциях, перефразировки из стихотворного наследия Пушкина. К числу таких перефразировок принадлежат, например, стихи в первой и последующих редакциях поэмы:
И лучших дней воспоминаньяЧредой теснились перед ним…
ср. у Пушкина в «Кавказском пленнике»:
И лучших дней воспоминаньеВ увядшем сердце заключил.
Стихи VI и VIII редакций ср. тоже со стихами из «Кавказского пленника»:
Таил в молчаньи он глубокомДвиженья сердца своего,И на челе его высокомНе изменялось ничего.
Заключительные стихи второго посвящения к I редакции поэмы
И вот печальные мечты,Плоды душевной пустоты!..
ср. со стихами из стихотворения Пушкина «Я пережил свои желанья»:
Я разлюбил своя мечты;Остались мне одни страданья,Плоды сердечной пустоты.
Стихи I редакции и II редакции
Всё оживилось в нем, и вновьПогибший ведает любовь
ср. со стихами в «Полтаве»:
Но чувства в нем кипятМазепа ведает любовь.
Стихи V редакции
Вокруг него ряды крестов,Немые сторожи гробов,Как стадо летом пред грозою,Пестрея жмутся меж собою…
ср. со стихами из «Пира во время чумы»:
И могилы меж собой,Как испуганное стадо,Жмутся тесной чередой.
Стих последней редакции
Я вяну, жертва злой отравы!
ср. со стихом из стихотворения Пушкина «Война»:
Я таю, жертва злой отравы.
И т. д.
См. также примечания к I–VI редакциям «Демона».
В стихах
И мыслит он: «То горный духПрикованный в пещере стонет!»
Лермонтов отразил народные грузинские и осетинские легенды о горном духе Амирани, подобно Прометею принесшем огонь с неба. В некоторых легендах Амирани борется с небом за справедливость на земле (см.: Ираклий Андроников. Лермонтов. Изд. «Советский писатель», М., 1951, стр. 129–131).
Приложение. Ранние редакции «Демона»
Редакция I
<Демон>
<1829 год>
<1.> Посвящение
Я буду петь, пока поется,Пока волненья позабыл,Пока высоким сердце бьется,Пока я жизнь не пережил,В душе горят, хотя безвестней,Лучи небесного огня,Но нежных и веселых песней,Мой друг, не требуй от меня…Я умер. Светлых вдохновенийЗабыта мною сторонаДавно. Как скучен день осенний,Так жизнь моя была скучна;Так впечатлений неприятныхДуша всегда была полна;Поныне о годах развратныхНе престает скорбеть она.
<2.> Посвящение
Я буду петь, пока поется,Пока, друзья, в груди моейЕще высоким сердце бьетсяИ жалость не погибла в ней.Но той веселости прекраснойНе требуй от меня напрасно,И юных гордых дней, поэт,Ты не вернешь: их нет как нет;Как солнце осени суровой,Так пасмурна и жизнь моя;Среди людей скучаю я:Мне впечатление не ново…И вот печальные мечты,Плоды душевной пустоты!..
–
Печальный демон, дух изгнанья,Блуждал под сводом голубым,И лучших дней воспоминаньяЧредой теснились перед ним,Тех дней, когда он не был злым,Когда глядел на славу бога,Не отвращаясь от него;Когда сердечная тревогаЧуждалася души его,Как дня боится мрак могилы.И много, много… и всегоПредставить не имел он силы…
–
(Демон узнает, что ангел любит одну смертную, демон узнает и обольщает ее, так что она покидает ангела, но скоро умирает и делается духом ада. Демон обольстил ее, рассказывая, что Бог несправедлив и проч. свою ист<орию>).
–
Любовь забыл он навсегда.Коварство, ненависть, враждаНад ним владычествуют ныне…В нем пусто, пусто: как в пустыне.Смертельный след напечатленНа том, к чему он прикоснется,И говорят, что даже онСвоим злодействам не смеется,Что груды гибнущих людейНе веселят его очей…Зачем же демон отверженьяРоняет посреди мученьяСвинцовы слезы иногда,И им забыты на мгновеньеКоварство, зависть и вражда?..
–
Демон влюбляется в смертную (монахиню), и она его наконец любит, но демон видит ее ангела хранителя и от зависти и ненависти решается погубить ее. Она умирает, душа ее улетает в ад, и демон, встречая ангела, который плачет с высот неба, упрекает его язвительной улыбкой.
–
Угрюмо жизнь его текла,Как жизнь развалин. БесконечностьЕго тревожить не могла,Он хладнокровно видел вечность,Не зная ни добра, ни зла,Губя людей без всякой нужды.Ему желанья были чужды,Он жег печатью роковойТого, к кому он прикасался,Но часто демон молодойСвоим злодействам не смеялся.Таков осеннею поройСреди долины опустелойОдин чернеет пень горелый.Сражен стрелою громовой,Он прямо высится главойИ презирает бурь порывы,Пустыни сторож молчаливый.
–
Боясь лучей, бежал он тьму,Душой измученною болен.Ничем не мог он быть доволен:Всё горько сделалось ему,И всё на свете презирая,Он жил, не веря ничемуИ ничего не принимая.
В полночь, между высоких скал,Однажды над волнами моряОдин, без радости, без горяБеглец эдема пролеталИ грешным взором созерцалЗемли пустынные равнины.И зрит, чернеет над горойСтена обители святойИ башен странные вершины.Меж низких келий тишина,Садится поздняя луна,И в усыпленную обительВступает мрачный искуситель.Вот тихий и прекрасный звук,Подобный звуку лютни, внемлет…И чей-то голос… Жадный слухОн напрягает. Хлад объемлетЧело… он хочет прочь тотчас.Его крыло не шевелится,И странно—из потухших глазСлеза свинцовая катится…
Как много значил этот звук:Мечты забытых упоений,Века страдания и мук,Века бесплодных размышлений,Всё оживилось в нем, и вновьПогибший ведает любовь.
М<онахиня>
О чем ты близ меня вздыхаешь,Чего ты хочешь получить?Я поклялась давно, ты знаешь,Земные страсти позабыть.Кто ты? Мольба моя напрасна.Чего ты хочешь?..
Д<емон>
Ты прекрасна.
М<онахиня>
Кто ты?
Д<емон>
Я демон. Не страшись…Святыни здешней не нарушу…И о спасеньи не молись,Не искусить пришел я душу;Сгорая жаждою любви,Несу к ногам твоим моленья,Земные первые мученьяИ слезы первые мои.
Примечания
Печатается по автографу – ИРЛИ, оп. 1, № 3 (тетрадь III). лл. 10–14 об.
Впервые опубликована, с неточностями, в «Отеч. записках» (1859, т. 125, № 7, отд. I, стр. 29–33).
Датируется 1829 годом по нахождению в тетради III, содержащей произведения этого года.
Редакция II
Демон
<Начало 1830 года>
1
Печальный Демон, дух изгнанья,Блуждал под сводом голубым,И лучших дней воспоминаньяЧредой теснились перед ним.Тех дней, когда он не был злым,Когда глядел на славу бога,Не отвращаясь от него;Когда заботы и тревогаЧуждалися ума его,Как дня боится мрак могилы…И много, много… и всегоПредставить не имел он силы.
В изгнаньи жизнь его текла,Как жизнь развалин. БесконечностьЕго тревожить не могла.<Он равнодушно видел вечность,>Не зная ни добра, ни зла,Губя людей без всякой нужды.Ему желанья были чужды.Он жег печатью роковойВсё то, к чему он прикасался;И часто Демон молодойСвоим злодействам не смеялся.Боясь лучей, бежал он тьму.Душой измученною болен,Ничем не мог он быть доволен.Всё горько сделалось ему,И, всё на свете презирая,Он жил, не веря ничемуИ ничего не признавая.
2
