Константин Батюшков - Полное собрание стихотворений под ред. Фридмана

Начало июля 1817   

Послание («Счастлив, кто в сердце носит рай...»). Впервые — изд. 1934, стр. 249, где напечатано по неопубликованному письму Батюшкова к Вяземскому, куда входит послание (ЦГАЛИ). Письмо начато словами: «Одни слабые души, подобные твоей, жалуются на погоду; истинный мудрец восклицает»; далее следуют стихи, за ними идет приписка: «Итак, если все это поспеет, и дела позволят, то я буду». Письмо не датировано, но, вероятно, относится к началу июля 1817 г.

Мудрец Астафьический — Вяземский, владелец усадьбы Остафьево, куда собирался ехать Батюшков из Москвы, где он тогда находился.

Мудрец Пушкинический — В. Л. Пушкин, поехавший в Остафьево, через которого было передано письмо.

Эпиктет (ок. 50—138) — римский философ-стоик; о стоиках см. стр. 263.

Сенека (ум. 65) — римский философ, политический деятель и автор трагедий, также являвшийся стоиком.

Соковнин Сергей Михайлович — поэт-дилетант, влюбленный в жену Вяземского Веру Федоровну и преследовавший ее. В июне 1817 г. он публично объяснился ей в любви на Никитском бульваре в Москве. На это и намекают слова Батюшкова о его «даре красноречия».

Ильин Николай Иванович (1777—1823) — драматург и переводчик, член «Беседы любителей русского слова».

<П. А. Вяземскому>

("Я вижу тень Боброва...")

Я вижу тень Боброва:Она передо мной,Нагая, без покрова,С заразой и с чумой;Сугубым вздором дышитИ на скрижалях пишетБессмертные стихи,Которые в мехиБог ветров собираетИ в воздух выпускаетНа гибель для певцов;Им дышит граф Хвостов,Шихматов оным дышит,И друг твой, если пишетБез мыслей кучи слов.

    1817 (?)

‹П. А. Вяземскому› («Я вижу тень Боброва...»). Впервые — РА, 1866, стлб. 474—475, в статье «Литературные арзамасские шалости», по «старым бумагам» Вяземского. Входит в неопубликованное письмо Батюшкова к Вяземскому, которое не датировано, но, вероятно, относится к 1817 г. Автограф — ЦГАЛИ. После стихов дана приписка: «Т. е. я теперь, сидя с сильной головной болью, от которой ниже сном, ниже перечитыванием Шихматова не избавлюсь».

Бобров — см. стр. 263.

Скрижаль — доска, на которой изображались письмена.

Хвостов — см. стр. 294.

Шихматов — см. стр. 276.   

Стихотворные отрывки из писем

Из письма к Оленину Н. А. от 11 мая 1807 г.

("...которого судьбы премены...")

Поклонитесь барыне и всему вашему семейству, Озерову, Капнисту, Крылову, Шаховскому. Напомните, что есть же один поэт,

      которого судьбы пременыЗаставили забыть источник Иппокрены,Не лиру в руки брать, но саблю и ружье,Не перушки чинить, но чистить лишь копье;Заставили принять солдатский вид суровый,Идтить, нахмурившись, прескучною дорогой,Дорогой, где язык похож на крик зверей,Дорогой грязною, что к горести моейНе приведет меня во храм бессмертной славы,А может быть, в корчму, стоящу близ ворот.

Из письма к Н. А. Оленину от 11 мая 1807 г. Впервые — РА, 1867, стлб. 1355. Стихотворный отрывок, относящийся ко времени участия Батюшкова в походе в Восточную Пруссию, тематически примыкает к двум посланиям Батюшкова к Гнедичу 1807 г. («Ужели слышать всё докучный барабан?..› и «По чести, мудрено в санях или верхом...»).

Оленин Николай Алексеевич (ум. 1812) — сын А. Н. Оленина (см. о нем примеч. к стих. «Гезиод и Омир — соперники», стр. 308).   

Из письма к Гнедичу Н. И. от 4 августа 1809 г.

("Тебя и нимфы ждут, объятья простирая...")

Тебя и нимфы ждут, объятья простирая,И фавны дикие, кроталами играя.Придешь, и все к тебе навстречу прибегут         Из древ гамадриады,     Из рек обмытые наяды,И даже сельский поп, сатир и пьяный плут.

А если не будешь, то всё переменит вид, всё заплачет, зарыдает:

Цветы завянут все, завоют рощи дики,Слезами потекут кристальны ручейки,И, резки испустив в болоте ближнем крики,Прочь крылья навострят носасты кулики,Печальны чибисы, умильны перепелки.Не станут пастухи играть в свои свирелки,Любовь и дружество — погибнет всё с тоски!   

Из письма к Н. И. Гнедичу от 4 августа 1809 г. Впервые — PC, 1871, т. 3, № 2, стр. 214. Этими стихами Батюшков приглашал Гнедича к себе в имение Хантоново (им в письме предшествуют слова: «Приезжай лучше сюда; решись и дело в шляпе». — Соч., т. 3, стр. 38).

Кротал — ударный музыкальный инструмент древних греков и римлян.

Из письма к Гнедичу Н. И. от 1 ноября 1809 г.

("А ныне мне Эрот сказал...")

ЧтО Катенин нанизывает на конец строк? Я в его лета низал не рифмы, а что-то покрасивее, а ныне... пятьдесят мне било... а ныне, а ныне...

А ныне мне Эрот сказал:«Бедняга, много ты писалБез устали пером гусиным.Смотри, завяло как оно!Недолго притупить одно!Вот, нА, пиши теперь куриным».

Пишу, да не пишет, а всё гнется.

Красавиц я певал довольноИ так, и сяк, на всякий лад,Да ныне что-то невпопад.Хочу запеть — ан петь уж больно.«Что ты, голубчик, так охрип?»К гортани мой язык прилип.

Вот мой ответ! Можно ли так состариться в 22 года? Непозволительно!   

Из письма к Н. И. Гнедичу от 1 ноября 1809 г. Впервые — PC, 1871, т. 3, № 2, стр. 226—227.

Катенин Павел Александрович (1792—1853) — поэт, драматург и критик, впоследствии вошедший в декабристское тайное общество «Союз спасения».

Из письма к Вяземскому П. А. от 19 декабря 1811 г.

("Чтобы любовь и Гименей...")

Прости и будь счастлив, здоров, весел... как В. Пушкин, когда он напишет хороший стих, а это с ним случается почти завсегда. Еще желаю,

Чтобы любовь и ГименейВам дали целый рой детейПрелестных, резвых и пригожих,         Во всем на мать свою похожих         И на отца — чуть-чуть умом,А с рожи — бог избавь!.. Ты сам согласен в том!   

Из письма к П. А. Вяземскому от 19 декабря 1811 г. Впервые — Соч., т. 3, стр. 169. Пожелание Батюшкова относится к самому Вяземскому и его жене Вере Федоровне Вяземской. Примечательно, что Батюшков позднее почти повторил 2, 3 и 4-ю строки этого стихотворного отрывка в сатирической сказке «Странствователь и домосед», быть может как-то связывая образ женатого брата-домоседа с личностью Вяземского:

...Жена и рой детейВеселых, резвых и пригожих,Во всем на мать свою похожих...

Стиль отрывка напоминает недавно опубликованное В. С. Нечаевой шуточное четверостишие, посвященное Вяземскому, где, впрочем, Батюшкову принадлежит только одна строка:

Писал стихи, а не пасквИлиИ в карты вовсе не играл:Его не многие хвалили,Он всех охотно прославлял.

Это четверостишие — переделка строфы 11 стихотворения Карамзина «На смерть князя Г. А. Хованского». Вместо строки Карамзина: «Писал, но зависти не знал» у Батюшкова дана строка: «И в карты вовсе не играл», намекающая на то, что Вяземский в молодости проиграл в карты огромную сумму (см.: П. А. Вяземский. Записные книжки (1813—1848). М., 1963, стр. 379).

Пушкин — В. Л. Пушкин; см. о нем стр. 309.

Из письма к Северину Д. П. от 19 июня 1814 г.

("Быть может, их Фетида...")

Он отвечал мне на грубом английском языке, который в устах мореходцев еще грубее становится, и божественные стихи любовника Элеоноры без ответа исчезли в воздухе:

Быть может, их ФетидаУслышала на дне,И, лотосом венчанны,Станицы нереидВ серебряных пещерахСклонили жадный слухИ сладостно вздохнули,На урны преклонясьЛилейною рукою;Их перси взволновалисьПод тонкой пеленой...И море заструилось,И волны поднялись!.............

...Итак, мой милый друг, я снова на берегах Швеции,

В земле туманов и дождей,Где древле скандинавыЛюбили честь, простые нравы,Вино, войну и звук мечей.От сих пещер и скал высоких,Смеясь волнам морей глубоких,Они на бренных челнокахНесли врагам и казнь и страх.Здесь жертвы страшные свершалися Одену,Здесь кровью пленников багрились алтари...Но в нравах я нашел большую перемену:       Теперь полночные цари    Курят табак и гложут сухари,       Газету готскую читаютИ, сидя под окном с супругами, зевают.

Эта земля не пленительна. Сладости Капуи иль Парижа здесь неизвестны. В ней нет ничего приятного, кроме живописных гор и воспоминаний.