Борис Пастернак - Стихотворения и поэмы
6
"Володя, ты покрыт испариной.Ты стонешь. У тебя удушье?"-"Во сне мне новое подарено,И это к лучшему, Катюша.
Давай не будем больше ссориться.И вспомним, если в стенах этихОно когда-нибудь повторится,О нашем будущем и детях".
Из кухни вид. Оконце узкоеЗа занавескою в оборках,И ходики, и утро русскоеНа русских городских задворках.
И золотая червоточинаНа листьях осени горбатой,И угол, бомбой развороченный,Где лазали его ребята.
Октябрь 1943
Памяти Марины Цветаевой
Хмуро тянется день непогожий.Безутешно струятся ручьиПо крыльцу перед дверью прихожейИ в открытые окна мои.
За оградою вдоль по дорогеЗатопляет общественный сад.Развалившись, как звери в берлоге,Облака в беспорядке лежат.
Мне в ненастье мерещится книгаО земле и ее красоте.Я рисую лесную шишигуДля тебя на заглавном листе.
Ах, марина, давно уже время,Да и труд не такой уж ахти,Твой заброшенный прах в реквиемеИз Елабуги перенести.
Торжество твоего переносаЯ задумывал в прошлом годуНад снегами пустынного плеса,Где зимуют баркасы во льду.
-------
Мне так же трудно до сих порВообразить тебя умершей,Как скопидомкой мильонершейСредь голодающих сестер.
Что делать мне тебе в угоду?Дай как-нибудь об этом весть.В молчаньи твоего уходаУпрек невысказанный есть.
Всегда загадочны утраты.В бесплодных розысках в ответЯ мучаюсь без результата:У смерти очертаний нет.Тут все - полуслова и тени,Обмолвки и самообман,И только верой в воскресеньеКакой-то указатель дан.Зима - как пышные поминки:Наружу выйти из жилья,Прибавить к сумеркам коринки,Облить вином - вот и кутья.Пред домом яблоня в сугробе,И город в снежной пелене -Твое огромное надгробье,Как целый год казалось мне.Лицом повернутая к богу,Ты тянешься к нему с земли,Как в дни, когда тебе итогаЕще на ней не подвели.
1943
Одесса
Земля смотрела именинницейИ все ждала неделю эту,Когда к ней избавитель кинетсяПод сумерки или к рассвету.Прибой рычал свою невнятицуУ каменистого отвеса,Как вдруг все слышат, сверху катится:"Одесса занята, Одесса".По улицам, давно не езженным,Несется русский гул веселый.Сапер занялся обезвреженьемПодъездов и домов от тола.Идет пехота, входит конница,Гремят тачанки и телеги.В беседах время к ночи клонится,И нет конца им на ночлеге.А рядом в яме череп скалится,Раскинулся пустырь безмерный.Здесь дикаря гуляла палица,Прошелся человек пещерный.
Пустыми черепа глазницамиГлядят головки иммортелейИ населяют воздух лицами,Расстрелянными в том апреле.
Зло будет отмщено, наказано,А родственникам жертв и вдовамМы горе облегчить обязаныЕще каким-то новым словом.
Клянемся им всем русским гением,Что мученикам и героямПобеды одухотворениемМы вечный памятник построим.
1944
Бессонница
Который час? Темно. Наверно, третий.Опять мне, видно, глаз сомкнуть не суждено.Пастух в поселке щелкнет плетью на рассвете.Потянет холодом в окно,Которое во двор обращено.А я один.Неправда, тыВсей белизны своей сквозной волнойСо мной.
1953
Под открытым небом
Вытянись вся в длину,Во весь ростНа полевом стануВ обществе звезд.
Незыблем их порядок.Извечен ход времен.Да будет так же сладокИ нерушим твой сон.
Мирами правит жалость,Любовью внушенаВселенной небывалостьИ жизни новизна.
У женщины в ладони,У девушки в горстиРождений и агонийНачала и пути.
1953
Нежность
Ослепляя блеском,Вечерело в семь.С улиц к занавескамПодступала темь.Люди - манекены,Только страсть с тоскойВодит по вселеннойШарящей рукой.Сердце под ладоньюДрожью выдаетБегство и погоню,Трепет и полет.Чувству на свободеВольно налегке,Точно рвет поводьяЛошадь в мундштуке.
Актриса
Анастасии Платоновне Зуевой
Прошу простить. Я сожалею.Я не смогу. Я не приду.Но мысленно - на юбилее,В оставленном седьмом ряду.Стою и радуюсь, и плачу,И подходящих слов ищу,Кричу любые наудачу,И без конца рукоплещу.Смягчается времен суровость,Теряют новизну слова.Талант - единственная новость,Которая всегда нова.Меняются репертуары,Стареет жизни ералаш.Нельзя привыкнуть только к дару,Когда он так велик, как ваш.Он опрокинул все расчетыИ молодеет с каждым днем,Есть сверхъестественное что-тоИ что-то колдовское в нем.Для вас в мечтах писал ОстровскийИ вас предвосхищал в ролях,Для вас воздвиг свой мир московскийДоносчиц, приживалок, свах.
Движеньем кисти и предплечья,Ужимкой, речью нараспевВоскрешено ЗамоскворечьеСвятых и грешниц, старых дев.
Вы - подлинность, вы - обаянье,Вы вдохновение само.Об этом всем на расстояньиПусть скажет вам мое письмо.
22 февраля 1957
В разгаре хлебная уборка
В разгаре хлебная уборка,А урожай - как никогда.Гласит недаром поговорка:Берут навалом города.
Как в океане небывалом,В загаре и пыли до лба,Штурвальщица крутым уваломУходит на версты в хлеба.
Людей и при царе горохе,Когда владычествовал цеп,Везде, всегда, во все эпохиК авралу звал поспевший хлеб.
Толпились в поле и соломе,Тонули в гаме голоса.Локомобили экономийПлевались дымом в небеса.
Без слов, без шуток, без ухмылок,Батрачкам наперегонки,Снопы к отверстьям молотилокПодбрасывали батраки.
Всех вместе сталкивала спешка,Но и в разгаре молотьбыМужчина оставался пешкой,А женщина - рабой судьбы.
Теперь такая же горячка, -Цена ее не такова,И та, что встарь была батрачкой,Себе и делу голова.
Не может скрыть сердечной тайныДуша штурвальщицы такой.Ее мечтанья стук комбайнаВыбалтывает за рекой.
Выбалтывает за рек когда владычествовал цеп,Везде, всегда, во все эпохиК авралу звал поспевший хлеб.
Толпились в поле и соломе,Тонули в гаме голоса.Локомобили экономийПлевались дымом в небеса.
Без слов, без шуток, без ухмылок,Батрачкам наперегонки,Снопы к отверстьям молотилокПодбрасывали батраки.
Всех вместе сталкивала спешка,Но и в разгаре молотьбыМужчина оставался пешкой,А женщина - рабой судьбы.
Теперь такая же горячка, -Цена ее не такова,И та, что встарь была батрачкой,Себе и делу голова.
Не может скрыть сердечной тайныДуша штурвальщицы такой.Ее мечтанья стук комбайнаВыбалтывает за рекой.
И суть не в красноречьи чисел,А в том, что человек окреп.Тот, кто от хлеба так зависел,Стал сам царем своих судеб.Везде, повсюду, в Брянске, в Канске,В степях, в копях, в домах, в умах -Какой во всем простор гигантский!Какая ширь! Какой размах!
1
