Марина Цветаева - Том 1. Стихотворения 1906-1920
«Пригвождена к позорному столбу Я все ж скажу…»
Пригвождена к позорному столбу,Я все ж скажу, что я тебя люблю.
Что ни одна до самых недр — матьТак на ребенка своего не взглянет.Что за тебя, который делом занят,Не умереть хочу, а умирать.Ты не поймешь, — малы мои слова! —Как мало мне позорного столба!
Что если б знамя мне доверил полк,И вдруг бы ты предстал перед глазами —С другим в руке — окаменев как столб,Моя рука бы выпустила знамя…И эту честь последнюю поправ,Прениже ног твоих, прениже трав.
Твоей рукой к позорному столбуПригвождена — березкой на лугу
Сей столб встает мне, и не рокот толп —То голуби воркуют утром рано…И все уже отдав, сей черный столбЯ не отдам — за красный нимб Руана!
«Ты этого хотел. — Так. — Аллилуйя…»
Ты этого хотел. — Так. — Аллилуйя.Я руку, бьющую меня, целую.
В грудь оттолкнувшую — к груди тяну,Чтоб, удивясь, прослушал — тишину.
И чтоб потом, с улыбкой равнодушной:— Мое дитя становится послушным!
Не первый день, а многие векаУже тяну тебя к груди, рука
Монашеская — хладная до жара! —Рука — о Элоиза! — Абеляра.
В гром кафедральный — дабы насмерть бить! —Ты, белой молнией взлетевший бич!
19 мая 1920, Канун Вознесения
«Сей рукой, о коей мореходы…»
Сей рукой, о коей мореходыПротрубили нá сто солнц окрест,Сей рукой, в ночах ковавшей — оды,Как неграмотная ставлю — крест.
Если ж мало, — наперед согласна!Обе их на плаху, чтоб в ночиХлынувшим — веселым валом краснымЗатопить чернильные ручьи!
20 мая 1920
«И не спасут ни стансы, ни созвездья…»
И не спасут ни стансы, ни созвездья.А это называется — возмездьеЗа то, что каждый раз,
Стан разгибая над строкой упорной,Искала я над лбом своим просторнымЗвезд только, а не глаз.
Что самодержцем Вас признав на веру,— Ах, ни единый миг, прекрасный Эрос,Без Вас мне не был пуст!
Что по ночам, в торжественных туманах,Искала я у нежных уст румяных —Рифм только, а не уст.
Возмездие за то, что злейшим судьямБыла — как снег, что здесь, под левой грудью —Вечный апофеоз!
Что с глазу нá глаз с молодым ВостокомИскала я на лбу своем высокомЗорь только, а не роз!
20 мая 1920
«Не так уж подло и не так уж просто…»
Не так уж подло и не так уж просто,Как хочется тебе, чтоб крепче спать.Теперь иди. С высокого помостаКивну тебе опять.
И, удивленно подымая брови,Увидишь ты, что зря меня чернил:Что я писала — чернотою крови,Не пурпуром чернил.
«Кто создан из камня, кто создан из глины…»
Кто создан из камня, кто создан из глины, —А я серебрюсь и сверкаю!Мне дело — измена, мне имя — Марина,Я — бренная пена морская.
Кто создан из глины, кто создан из плоти —Тем гроб и надгробные плиты…— В купели морской крещена — и в полетеСвоем — непрестанно разбита!
Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сетиПробьется мое своеволье.Меня — видишь кудри беспутные эти? —Земною не сделаешь солью.
Дробясь о гранитные ваши колена,Я с каждой волной — воскресаю!Да здравствует пена — веселая пена —Высокая пена морская!
23 мая 1920
«Возьмите всё, мне ничего не надо…»
Возьмите всё, мне ничего не надо.И вывезите в . . . . . . . . . . . .Как за решетку розового садаКогда-то Бог — своей рукою — ту.
Возьмите все, чего не покупала:Вот . . . . . ., и . . . . .и тетрадь.Я все равно — с такой горы упала,Что никогда мне жизни не собрать!
Да, в этот час мне жаль, что так бесславноЯ прожила, в таком глубоком сне, —Щенком слепым! — Столкнув меня в канаву,Благое дело сотворите мне.
И вместо той — как . . . . . . . .Как рокот площадных вселенских волн —Вам маленькая слава будет — эта:Что из-за Вас . . . . .— новый холм.
23 мая 1920
Смерть танцовщицы
Вижу комнату парадную,Белизну и блеск шелков.Через все — тропу громадную —— Черную — к тебе, альков.
В головах — доспехи бранныеВижу: веер и канат.— И глаза твои стеклянные,Отражавшие закат.
24 мая 1920
«Я не танцую, — без моей вины…»
Я не танцую, — без моей виныПошло волнами розовое платье.Но вот обеими руками вдругПерехитрен, накрыт и пойман — ветер.
Молчит, хитрец. — Лишь там, внизу колен,Чуть-чуть в краях подрагивает. — Пойман!О, если б Прихоть я сдержать могла,Как разволнованное ветром платье!
24 мая 1920
«Глазами ведьмы зачарованной…»
Глазами ведьмы зачарованнойГляжу на Божие дитя запретное.С тех пор как мне душа дарована,Я стала тихая и безответная.
Забыла, как речною чайкоюВсю ночь стонала под людскими окнами.Я в белом чепчике теперь — хозяйкоюХожу степенною, голубоокою.
И даже кольца стали тусклые,Рука на солнце — как мертвец спеленутый.Так солон хлеб мой, что нейдет, во рту стоит, —А в солонице соль лежит нетронута…
25 мая 1920
«О, скромный мой кров! Нищий дым…»
О, скромный мой кров! Нищий дым!Ничто не сравнится с родным!
С окошком, где вместе горюем,С вечерним, простым поцелуемКуда-то в щеку, мимо губ…
День кончен, заложен засов.О, ночь без любви и без снов!
— Ночь всех натрудившихся жниц, —Чтоб завтра до света, до птиц
В упорстве души и костейРаботать во имя детей.
О, знать, что и в пору снеговНе будет мой холм без цветов…
14 мая 1920
«Сижу без света, и без хлеба…»
С.Э.
Сижу без света, и без хлеба,И без воды.Затем и насылает бедыБог, что живой меня на небоВзять замышляет за труды.
Сижу, — с утра ни корки черствой —Мечту такую полюбя,Что — может — всем своим покорством— Мой Воин! — выкуплю тебя.
16 мая 1920
«Писала я на аспидной доске…»
С.Э.
Писала я на аспидной доске,И на листочках вееров поблёклых,И на речном, и на морском песке,Коньками пó льду и кольцом на стеклах, —
И на стволах, которым сотни зим,И, наконец — чтоб было всем известно! —Что ты любим! любим! любим! — любим! —Расписывалась — радугой небесной.
Как я хотела, чтобы каждый цвелВ векáх со мной! под пальцами моими!И как потом, склонивши лоб на стол,Крест-накрест перечеркивала — имя…
Но ты, в руке продажного писцаЗажатое! ты, что мне сердце жалишь!Непроданное мной! внутри кольца!Ты — уцелеешь на скрижалях.
18 мая 1920
«Тень достигла половины дома…»
Тень достигла половины дома,Где никто не знает про меня.Не сравню с любовною истомойБлагородство трудового дня.
Этою короной коронованБудет Царь… — Пот на державном лбу! —Мне ж от Бога будет сон дарованВ безымянном, но честнóм гробу.
21 мая 1920
