Варлам Шаламов - Колымские тетради
«Я думаю все время об одном…». Впервые: Москва, 1964, № 5.
«Я вовсе не бежал в природу…». Впервые: Москва, 1964, № 5.
«Кровь солона, как вода океана…». Впервые: Дорога и судьба. М., 1967.
Амундсену. Впервые: Знамя, 1972, № 11.
Рязанские страдания. Впервые: Юность, 1968, № 5.
«Сосен светлые колонны…». Впервые: Московские облака. М., 1972.
«Я хочу, чтоб средь метели…». Впервые: Знамя, 1968, № 5.
«Не удержал усилием пера…». Впервые: Юность, 1967, № 5.
«Я иду, отражаясь в глазах москвичей…». Впервые: Знамя, 1965, № 3.
«Осенний воздух чист…». Впервые: Знамя. 1965, № 3.
«Он чувствует собачья кожей…». Впервые: Знамя, 1965, № 3 (под назв. «Гравер»).
«От кухни и передней…». Впервые: Дорога и судьба. М., 1967.
«Выщербленная лира…». Впервые: Дорога и судьба. М., 1967.
Таруса. Впервые: Точка кипения М., 1977.
«Я — северянин. Я ценю тепло…». Впервые: День поэзии М., 1968.
«Вчера я кончил эту книжку…». Впервые: Юность, 1968, № 5.
«Я не искал людские тайны…». Впервые: Юность, 1969, № 3.
«Рассказано людям немного…». Впервые Юность, 1968, № 5.
«Не линия и не рисунок…». Впервые: Юность, 1965, № 10.
Нерест. Впервые: Сельская молодежь, 1965, № 10.
«Кета родится в донных стойлах…». Впервые: Юность, 1965, № 10.
«Я ищу не героев, а тех…». Впервые: Знамя, 1990, № 7.
«Как гимнаст свое упражнение…». Впервые: Юность, 1965, № 10.
«Я не лекарственные травы…». Впервые: Юность, 1965, № 10.
«Пусть свинцовый дождь столетья…». Впервые: Знамя, 1990, № 7.
«Не покончу с собой…». Публикуется впервые.
«Любви случайное явленье…». Впервые: Юность, 1987, № 3.
«Взад-вперед ходят ангелы в белом…». Публикуется впервые. Посвящено А. А. Ахматовой.
Живопись. Впервые: Знамя, 1968, № 5. Б. Биргер в 1967 г. написал портрет В. Шаламова.
«В судьбе есть что-то от вокзала…». Впервые: Знамя, 1990, № 7.
«По старому следу сегодня уеду…». Впервые: День поэзии. М., 1969.
«Нет, память не магнитофон…». Впервые: День поэзии. М., 1968.
«Я тоже теплопоклонник…». Впервые: Московские облака. М., 1972.
«Не шиповник, а пионы…». Публикуется впервые.
«Грозы с тяжелым градом…». Впервые: Знамя, 1968, № 12. Посвящено И. П. Сиротинской.
«Три корабля и два дельфина…». Впервые: Московские облака. М., 1972.
«На память черпнул я пол-океана…». Впервые: Московские облака. М., 1972.
«Усиливающийся дождь…». Впервые: Московские облака. М., 1972.
«Усиливающийся ливень…». Впервые: Знамя, 1990, № 7.
«Быть может, и не глушь таежная…». Впервые: Знамя, 1968, № 12.
«Все осветилось изнутри…». Впервые: Знамя, 1968, № 5 (под назв. «Восход солнца»).
«В лесу листок не шелохнется…». Впервые: Юность, 1970, № 7.
«Я живу не по средствам…». Впервые: Московские облака. М., 1972.
«Я одет так легко…». Впервые: Московские облака. М., 1972.
«Как на выставке Матисса…». Впервые: Московские облака. М., 1972. Разночтения в первой строфе.
«Как пишут хорошо: «Испещрено…»…». Впервые: Юность, 1987, № 3.
«Суеверен я иль нет — не знаю…». Впервые: Московские облака. М., 1972.
«Приглядись к губам поэта…». Впервые: Московские облака. М., 1972.
«Дорога ползет, как червяк…». Впервые: Московские облака. М., 1972.
«На небе бледно-васильковом…». Впервые: День поэзии. М., 1969.
«Волна о камни хлещет плетью…». Впервые: Шелест листьев. М., 1964.
«Как в фехтовании — удар…». Впервые: Знамя, 1970, № 1.
«Ведь в этом беспокойном лете…». Впервые: День поэзии. М… 1985.
Вечерний холодок. Впервые: День поэзии. М., 1970.
«Летом работаю, летом…». Впервые: Московские облака. М., 1972.
«Не чеканка — литье…». Впервые: Юность, 1971. № 11.
«Мир отразился где-то в зеркалах…». Впервые: Московские облака. М., 1972.
Воспоминание о ликбезе. Впервые: Московские облака. М., 1972.
«Моя мать была дикарка…». Впервые: Московские облака. М., 1972.
Прачки. Впервые: День поэзии. М., 1972.
«И мне на плече не сдержать…». Публикуется впервые.
«Три снежинки, три снежинки в вышине…». Впервые: Московские облака. М., 1972 (разночтения).
«Хранитель языка…». Впервые: День поэзии. М., 1972.
«Острием моей дощечки…». Впервые: День поэзии. М., 1985.
«Пусть лежит на столе…». Впервые: Юность, 1981, № 8 (под назв. «Для биопсии»).
«Как Бетховен, цветными мелками…». Впервые: Точка кипения. М., 1977.
«Уступаю дорогу цветам…». Впервые: Юность 1973 № 8
«Стихи — это боль и защита от боли…». Впервые: Точка кипения. М., 1977.
«Я не люблю читать стихи…». Впервые: Юность, 1981, № 8.
«Я поставил цель простую…». Впервые: Юность, 1973, № 8.
Топор. Впервые: Точка кипения. М., 1977.
«Ветер по насту метет семена..». Впервые: Точка кипения. М., 1977.
«Она ко мне приходит в гости…». Впервые: Точка кипения. М., 1977. Посвящено И. П. Сиротинской.
«Не суеверием весны…». Впервые: Точка кипения. М., 1977. Посвящено И. П. Сиротинской.
«Письмо из ящика упало…». Публикуется впервые.
«Хоть стал давно добычей тлена…». Публикуется впервые.
«Я, пожалуй, рад безлюдью…». Публикуется впервые.
«Просто — болен я. Казалось…». Впервые: Знамя, 1990, № 7.
Славянская клятва. Впервые: Несколько моих жизней. М., 1996.
«Коктебель невелик. Он родился из книг…». Впервые: День поэзии. М., 1975.
«Я скитаюсь по передним…». Впервые: Несколько моих жизней. М., 1996.
«Слышу каждое утро…». Публикуется впервые.
«Зови, зови глухую тьму…». Впервые: Литературное обозрение, 1990, № 10.
«Вот так умереть…». Впервые: Юность. 1987, № 3.
«Мизантропического склада…». Впервые: Точка кипения. М., 1977.
«Судьба у меня двойная…». Впервые: Советская библиография, 1990, № 6.
Сверчок на печи. Впервые: Литературное обозрение, 1989, № 8 (без назв.).
«В гулкую тишину…». Впервые: Знамя, 1990, № 7.
«Яблоком, как библейский змей…». Впервые: Литературное обозрение, 1990, № 10.
«Не буду я прогуливать собак…». Впервые: Литературное обозрение, 1990, № 10.
Примечания
1
Стихотворение написано на Колыме в 1950 году.
2
Стихотворение написано в 1950 году на ключе Дусканья на Дальнем Севере.
3
Это стихотворение написано в 1950 году на ключе Дусканья и передано Пастернаку почтой. Входит в «Колымские тетради». Одно из тех стихотворений, которые нравились Пастернаку.
4
Написано в 1950 году на ключе Дусканья. Одна из самых ранних моих записей в стихах на Колыме и о Колыме.
5
Написано в 1950 году на ключе Дусканья. Снег, камень — вот самое первое, что стремишься удержать в памяти на Дальнем Севере.
6
Написано в 1959 году близ Оймякона. Это — описание якутской Томторской, Барагонской школы самое точное. Описание вблизи, рядом, «сиюминутное» описание.
7
Написано на Колыме в 1949 году. Описывает истинное происшествие, случившееся несколько лет ранее.
8
Написано в поселке Барагон, близ Оймякона зимой 1951–1952 года в шестидесятиградусный мороз. Моя железная печка никак не могла нагреть помещения, ветер выдувал тепло, руки стыли, и я никак не мог записать это стихотворение на бумагу, в тетрадку. Полное одиночество, скала на другом берегу горной речонки, долгое отсутствие писем с «материка» — создали благоприятные условия для появления «Камеи».
Всякий поэт описывает мир заново, преодолевая подсказку. Так и писалась «Камея». «Камея» имеет сто вариантов, как все мои колымские стихи, ибо по обстоятельствам жизни было крайне важно укрепить хотя бы несколько строк, если не строф, и немедленно к ним вернуться — в тот же день или назавтра, чтоб не утерять настроения, напора чувства, ощущения важности своего труда. Для себя или для других — это все равно. Приходилось ничего не доверять памяти. О том, что такое память, я написал особое стихотворение, но во времена «Камеи» это стихотворение еще не было написано.
«Камея» — не пейзаж по памяти. Это стихотворение написано «на плейере», как говорят художники. В любезном и лестном для меня письме по поводу сборника «Огниво» В. М. Инбер оценивает «Камею» меньшим баллом из-за якобы искусственности, ложной красивости. Ошибка эта возникла потому, что в «Огниве» «Камея» напечатана неполным текстом, исключены самые важные строки:
В страну морозов и мужчинИ преждевременных морщинЯ вызвал женские чертыСо всем отчаяньем тщеты
Я написал письмо Вере Михайловне, и в ее рецензии на мой сборник «Шелест листьев», где «Камея» была опубликована полностью, увидел, что мое письмо дошло. (В. М. Инбер. «Вторая книга поэта». — «Литературная газета».)
«Камея» очень нравилась Б. Л. Пастернаку. По рекомендации Пастернака «Камея» должна была печататься в первом «Дне поэзии» (1956 г.), но я жил тогда не в Москве и не успел реализовать резолюцию тогдашнего председателя секции поэзии. А резолюция, которую я бережно храню, была такой типичной для тех бюрократических лет: «Надо встретиться с автором. Если это человек перспективный — можно напечатать «Камею» и еще что-нибудь». С автором было встретиться непросто, и «Камея» не попала в «День поэзии».
