Игорь Северянин - Полное собрание стихотворений

Край ландышей и лебедей.

Где нет ни больных, ни лекарства,

Где люди не вроде людей.

Миррэлия – царство царицы

Прекрасной, премудрой, святой,

Чье имя в веках загорится

Для мира искомой Мечтой!

Миррэлия – вечная Пасха,

Где губы влекутся к губам.

Миррэлия – дивная сказка,

Рассказанная мною вам.

Миррэлия – греза о юге

Сквозь северный мой кабинет.

Миррэлия – может быть, в Луге,

Но Луги в Миррэлии нет!..

Качает там лебедя слива,

Как символ восторгов любви…

Миррэлия! как ты счастлива

В небывшем своем бытии!

1916. Август

Им. Бельск

ПОЭЗА ИХ ОПРАВДАНИЯ

С тех пор, как Эрик приехал к Ингрид в ее Сияиж,

И Грозоправа похоронили в дворцовом склепе,

Ее тянуло куда-то в степи,

В такие степи, каких не видишь, каких не знаешь.

Я не сказал бы, что своенравный поступок мужа

(Сказать удобней: не благородный, а своенравный)

Принес ей счастье: он был отравный,-

И разве можно упиться счастьем, вдыхая ужас!..

Она бродила в зеркальных залах, в лазурных сливах,

И – ах! нередко! над ручейками глаза журчали…

Из них струился алмаз печали…

О, эта роскошь не для утешных, не для счастливых!..

Разгневан Эрик и осуждает он Грозоправа:

– Такая жертва страшнее мести и ядовитей.

Поют поэты: “Любовь ловите!”

Но для чего же, когда в ней скрыта одна отрава?

Ведь есть же совесть на этом свете – цариц царица,

Любви эмблема, эмблема жизни! ведь есть же

совесть!..

И ей подвластна и Ингрид, то есть

И королева должна послушно ей покориться.

Но стонет Ингрид: “В твоей кончине не виновата,-

Я разлюбила и эту правду тебе открыла,

Не изменила и не сокрыла

Любви к другому. Я поступила, о муж мой, свято!”

В такие миги с его портрета идет сиянье,

Сквозит улыбка в чертах угрюмых, но добродушных.

Он точно шепчет: “Ведь мне не нужно,

Чтоб ты страдала, моя голубка, – утишь страданья.

Не осуждаю, не проклинаю, – благословляю

Союз твой новый и боле правый, чем наш неравный,

Твой Эрик юный, твой Эрик славный

Весне подобен, как ты, царица, подобна маю…”

Тогда любовью и тихой скорбью царицы выгрет

Подходит Эрик, раскрыв объятья, к своей любимой

И шепчет с грустью невыразимой:

– Мы заслужили страданьем счастье,

о друг мой Ингрид!-

1916. Август

Им. Бельск

ЭПИГРАММА ИНГРИД

Как некогда Балькис стремилась к Соломону,

Я к Эрику неслась на парусах души.

Я видела во сне полярную корону

И ледяной дворец, и музыку тиши.

Я слушала, дрожа, предчувствием томима,

Предчувствием того, что вечно буду с ним.

И вот сбылся мой сон: я королем любима!

И стала я его! и стал король моим!

О, как же мне воспеть венец моих стремлений,

Венец любви моей и торжества венец?

Я славлю царство льда, фиордов и оленей.

Любовник мой! мой брат! товарищ и отец!

Я славлю белый край, в котором ты королишь,

И подношу я в дар тебе свою страну,

Молю тебя, как ты один лишь небо молишь:

Владей мной целиком! люби меня одну!

Рабою припаду к блистательному трону,-

Целуй меня иль бей! ласкай иль задуши!

Подобна я Балькис, как Эрик – Соломону,

Душа моей мечты! мечта моей души!

1916. Август

Им. Бельск

СЕВЕРНЫЙ ТРИОЛЕТ

Что Эрик Ингрид подарил?

Себя, свою любовь и Север.

Что помечталось королеве,

Все Эрик Ингрид подарил.

И часто в рубке у перил

Над морем чей-то голос девий

Я слышу: “Он ей подарил

Себя, любовь свою и Север”.

1916. Август

Им. Бельск

ПОЭЗА О ВАЛЬДШНЕПЕ И ЗАЙЧИКЕ

Синеглазый вальдшнеп и веселый зайчик,

Маленький кусайчик,

Весело играя, бегали в столовой,

Гас закат лиловый.

Вальдшнеп длинноклювый зайчикова цвета

Сожалел, что лето

Он уже отбегал, бегая, отлетил,

Милую не встретил…

А лукавый зайчик, шерсткою как вальдшнеп,

Думал, что-то дальше

Осенью-зимою будет с ним такое:

Жизнь или жаркое…

Но в дверях столовой, на ковровом тигре

Появилась Ингрид,

И ее любимцы, и ее питомцы

Вновь познали солнце!

И легко подпрыгнув, бросился к ней зайчик,

Ласковый кусайчик,

А за ним и вальдшнеп поспешил к хозяйке

На спине у зайки…

1916. Август

Им. Бельск

ПОЭЗА РЫБНОЙ ЛОВЛИ

И крапчатых форелек, и пильчатых стерлядок

На удочку искусно вылавливать привыкла

Королева Миррэльская.

И до луны июльской, сообщницы загадок,

Когда ее сиянье острит у кедра игры,

Веслит лодка карельская.

В невинном развлеченьи так много чарованья,

Так много ожиданья и острых ощущений,-

Хорошо ей под струями…

И до заката солнца в озаренном молчаньи

Сидит она на лодке в бездумном упоеньи,

Рыбной ловлей волнуема…

Лишь поплавок сапфирный, стерлядкою влекомый,

Молниеносно канет во влагу малахита,

Загорится красавица.

О, эти ощущенья ей хорошо знакомы!

И с рыбою ведерко луною все облито,

Королеве такой нравится.

Любовно фаворитка головку на колени

Царице наклонила, легка, как балерина,

Королеве сочувствуя…

И обе – в чарованьи, и обе, – в легкой лени:

И Ингрид-королева, и фрейлина Эльгрина,

Девушка алоустая.

1916. Август

Им. Бельск

РЯБИНОВАЯ ПОЭЗА

Из октябрьской рябины

Ингрид варит варенье.

Под осенних туманов сталь – седое куренье

И под Эрика шепот, точно гул голубиный…

Никому не позволит

Ей помочь королева.

Оттого и варенье слаще грёзонапева…

Всех улыбкой малинит, всех глазами фиолит…

(Не варенье, а Ингрид!..)

А у Ингрид варенье -

Не варенье, а греза и восторг вдохновенья!

При дворе – лотерея, и его можно выиграть…

А воздушные слойки

Из рябиновых ягод

Перед этим шедевром посрамленными лягут.

Поварихи вселенной, – перед ней судомойки…

А ликеры рябиньи

Выделки королевьей!

Это – аэропланы! это – вальсы деревьев!

Это – арфа Эола и смычок Паганини!

Всем сластям и напиткам

Прорябиненным – слава!

Ингрид ало смеется и смакует лукаво

Свой ликер несравненный, что наструен с избытком.

1916. Август

Им. Бельск

ПОЭЗА МАЛЕНЬКОГО ПРЕУВЕЛИЧЕНИЯ

Луна чуть звякала,

А Ингрид плакала:

Ей нездоровилось. Душа болела.

Близка истерика…

Нет дома Эрика…

Кровь гордогневная в щеках алела.

О, совершенное

И неизменное

Блаженство тленное планеты этой!

Не плачь же, гордая,

Будь в горе твердая,

На одиночество свое не сетуй.

Есть тайны в жизни,-

И как их выяснить?…

Ведь не попался король в измене!

Но возмутительно,

Но оскорбительно,

Что разогнул он на миг колени!

Что миги краткие

Не пьет он сладкие

Уста любимые, уйдя куда-то!..

Что есть биение

В разъединении

Что – пусть мгновение! – но вот одна ты!

А жизнь поэзилась:

Ей с детства грезилась

Любовь бессмертная: быть вместе вечно.

Да, в разлучении

Всегда мучение…

О, я сочувствую тебе сердечно!

1916. Август

Им. Беяьск

ТИХАЯ ПОЭЗА

“Мне хочется тихого-тихого вечера,-

Королева сказала:

– Уйти подальше от искалеченного

Людного зала…

Мне так надоела свита льстивая,

Подлая свита.

Я, королева благочестивая,

Мечтой овита.

Мне даже король со своим величием

Нередко в тягость.

О, если б упиться могла безразличием,

Была бы радость…

Лишь ты, Эльгрина моя любимая,

Моя Эльгрина,

Поймешь страданье неуловимое,

Взор не отринув…

И что-то потеряно, что-то встречено,

И что-то сломала…

И даже… самого тихого вечера

Тиха тишь мало!..”

1916. Август

Им. Бельск

ПОЭЗА БЕЗ СЛОВ

Съёженная рябина ржаво-красного тона…

Пальчиками голубика с нежной фиолью налета…

И ворожба болота…

И колдовство затона…

И немота полета…

И крутизна уклона.

Мыши летучей, карей… Месяца позолота…

А вдалеке – две скрипки, арфы и виолончели,

И долгота антрактов, и в долготе окарины,

Трели любви соловьиной,

Палевые качели,

Pas голубой балерины,

Призраки Ботичелли

И нагота сплетенных Ингрид и фейной Эльгрины.

1916. Август

Им. Бельск

ПИСЬМО ЭЛЬГРИНЕ И ОТ НЕЕ

Эльгрина уехала в гости

К подружке своей в Копенгаген,-

И что на словах раньше было,

Отныне уже на бумаге…

И в чарах изысканной злости

И ревности пишет ей Стэрлинг:

– А если бы я полюбила

Палана не меньше, чем стерлядь?

А если бы я целовала

Фиалки не меньше пионов?

А если бы я тяготела

К искусству – ты слышишь? – шпионов?

Не creme des lilas, а – oporto,

А если бы я свое тело