Василий Пушкин - Поэты 1790–1810-х годов
135. ПЕСНЬ ВЕЛИКОМУ ВОЖДЮ ГЕРОЕВ
Маститый сын Беллоны! Могучий севера Перун!Всемощна счастия разрушивый запоны!Сквозь стоны, молний треск внуши бряцанье струн, Твою поющих славу,Разбитый истукан Европы под ярмом,У ног раздавленну гордыню величаву И росский всепалящий гром!
Из ила ржавых блат, из тины неизвестной, Возник внезапу исполин: Шагнул, льет ужас повсеместный, Взмахнул мечом Европы властелин —За ним лежат в пыли престолы раздробленны, Чернеют весы, грады опаленны, Несется всюду плач и стон. Герои от его бледнеют взора,Владыки от него ждут славы и позора, —Судьбины колесом вертит Наполеон. Где край тот неизвестный, Куда бы силою чудесной Злодей не доступил? Достиг — за ним возможны кары, Разбои, грабежи, пожары!Там старец пал; тут меч младенца обагрилНа персях матери полмертвой, осрамленной! Как тигр, алчбою разъяренный, В Россию ворвался;Со скрежетом зубов чрез холмы, долы рыщет,Как вепрь очми грозит, как змий прельщеньем свищет;В обмане не успел — ток крови полился.Бесстрашный, твердый росс в волшебном изумленьи Теснится в отступленьи.
«Колосс полночный пал!» — весть скорбная летит; Европа в ужасе дрожит И стерту выю протягает. «Погибло всё! — гласит. — Москва пылает!..»Спокойтесь, робкие! — еще Кутузов жив, Не верьте — слух тот лжив, Что всё пред галлом погибает; И северный не пал колосс, — Он только уязвлен глубоко.Дивись, сколь в бедствиях велик, чудесен росс! В нем чувствие высоко,Как кедр под бурями, твердеет и растет;Как кедр, пусть сломит вихрь, но к долу не погнет; Пусть грянет гром — скала лишь озарится, Не дрогнет, не смутится.
Таков, Смоленский, ты!От ярости громов твой бодрый дух крепчает,Ум невозможности считает за мечтыИ к гибели врага махины созидает.В змеиный вьется ль клуб, иль страшно рычет львом, Глядит — и жмет в деснице гром; На шлем твой сыплются удары И искры вкруг летят; Как на гранит перуны яры,Зубчаты молнии с чела его скользят: Так ты лица не изменяешь, Ни веждей не смежаешь, Но, быстрый устремивши взгляд,Все меришь вражески и взмахи и движенья, Ждешь буйных сил изнеможенья, Чтоб изверга послать во ад… Приспел твой час — пустил перуны, Грохочет эхо по горам.Враг гулом изумлен, погибли мысли буйны,Спасенье не мечу вверяет уж — ногам.
Широки степи тесны стали Для бегства — о злодей! Тебя корысть и злость в Россию звали — И се мзда лютости твоей… Очнулся поздно, кровопийца!Где грезы льстившие? неслыханный убийца! Где горы золота? — давай! Где слава? — лавры где? — вещай!..Бесчисленны полки, послыша росски громы,Узнали их (они вселенной всей знакомы), И лютый страх Завыл в сердцах.Не смеют уж в лицо увидеть росса в поле,Постыдно тыл предав его всемощной воле, Закрыв глаза, бегут; Доспехи, колесницы, Дышащи смертию бойницы — Бросают всё, лишь срам несут.Усеялись поля несчетными телами,Пирует черный вран, играют псы костями Воителей твоих, вождей. А ты! творец их бедства и позора, Ты к ним не обращаешь взора! Бежишь — и слезы брызжут из очей,Остатки ярости, дань сраму и боязни!Бежишь — куда, злодей? — Тебя ждут всюду казни, И нет нигде отрад. Впреди проклятие встречает, В тылу Смоленский ужасает; Убежище — единый ад!Разверсты челюсти его к тебе зияют,Батый и Тамерлан, и Не́рон восклицают: «Приди, дражайший брат! О превосшедший нас во злобе!Довольно — отдохни — уж полвселенной в гробе! Се ты достиг желанья своего!Живущие тебя вовеки не забудут,Тираны имени ужасна твоего Как поношения стыдиться будут».
А ты! Муж доблестный, непобедимый Ни клеветою, ни мечом!Ты оживил полки, тобой водимы,И возвратил орлу его палящий гром. Он при тебе взмахнул крылами,Налег на облака — давнул — и вихрей свист, Как осенью опадший лист, Погнал, клубя, полями.Так злобный враг, твоей развеянный десницейЗа лютость, грабежи и в селах и градах,Бежит, приявши мзду достойну со сторицей.Мужайся, доблий муж! и при закате дней Сверши твой подвиг исполинский:Даруй спокойствие подлунной всей,И да герой чудесный Италийский В тебе воскреснет для полков.При имени твоем обымет страх врагов, И да смятутся их советы;Да славы твоея не потемнят наветы,И клевета у ног безмощная шипит,Как лютая змия, ярящась на гранит.
<1812>136. РАЗГОВОР КАТОНА С БРУТОМ
(Из Лукановой «Фарсалии»)
В глубокой нощи час, терзаемый тоскою,Течет к Катону Брут поспешною стопою.Притек — еще был чужд Катона сладкий сон;Нет, в думу погружен, над Римом бдит Катон.Душа великого — как бурная пучина;В глубокой думе сей вселенныя судьбина!«Друг добродетели, гонимой искони,Катон! — вещает Брут, — ко мне твой слух склони;Порывный счастья вихрь ничтожен пред тобою;Рим властвует один высокой сей душою!О доблестный Катон! ты будь светильник мой,Яви мне правый путь, подай совет благой:Пусть Кесарю одни, другие вслед Помпею,Один Катон мне вождь, — другого не имею!Вещай, пребудешь ли ты другом тишины,Когда весь стонет мир от ярости войны?Или алчбу вождей содейством увенчаешь,Междоусобну брань участьем оправдаешь?Ах! в пагубну сию, позорну Риму браньДля выгод лишь своих всяк ополчает длань:Один, чтоб избежать заслуженныя казни,Забыл, презрел свой долг из рабския боязни;Другой, чтобы не пасть в томленье нищеты,Злой хищник, мчится вслед обманчивой мечтыИ чает золотом ограбленной вселеннойУврачевать беды, плод жизни развращенной.Кому в борьбе властей, и бедствий, и суетЗдесь нечего терять, тот всё приобретет.Ужели и Катон для брани брань возлюбит?К чему ж тогда, увы! к чему ему послужитТот доблественный дух, в волнении умовНепотрясаемый, как камень средь валов?
В тот стан или в другой сын Ромула строптивый,Ворвавшись яростно с победой злочестивой,Явит свое чело, покрытое стыдом,И, кровью согражда́н омыт, в свой внидет дом, —Когда Катон был с ним, Катону осужденье!О боги! — нет!.. да прочь отыдет преступленьеОт доблести сея, не знающей укор!Не дайте, чтоб в веках покрыл ее позор,Чтоб неповинные, доселе чисты дланиС отцеубийственным мечом явились в брани!Так, будь участник ты — и над твоей главойВсе бедствия падут, рожденны сей войной.Кто не похвалится, изъя́звленный средь бою,Что смерть ему дана Катоновой рукою!И всяк за смерть свою уже сторицей мстит,Коль смертию своей Катона он винит.
Спокойство среди зол — отличье душ высоких!Так в безднах воздуха небесного далекихТечет светил собор в предписанный свой путь;Раздор стихий до них не смеет досягнуть.Трясется дольний мир, колеблемый громами,Олимп покоится и светл за облаками —Непременяемый таков природы чин.Но сколько Кесарю для торжества причин,Как сердце Юлия от радости взыграет,Когда во стане он, неистовый, узнает,Что добродетельный и твердый сей КатонМеждоусобия стремленьем увлечен!И за него ли ты или за виды чужды,Ему в том вовсе нет иль очень мало нужды.Уж Кесарю Катон желанну платит дань,Когда в мятежных прях простер с мечом он длань.
Сенат, патриции и консулы смятенныТекут под знамена́, Помпеем водруженны.Катон! склонися к ним сей добльственной главой —И Кесарь лишь один свободен под луной.Но если ты за Рим, за отчески законы,Но если станешь в бой граждан для обороны,Тогда, Катон, я твой, во власти я твоей;Тогда располагай ты жизнию моей!Быть может, всё теперь усилие напрасно.Отечество, увы, отечество злосчастно!Но знай, не Кесарь мне и не Помпей мне враг:Брут будет враг тому, победа в чьих руках!»
Изрек, — Катон подъял взор, мглою покровенный,И потекли из уст слова сии священны:«Ты право мыслишь, Брут! междоусобна брань —Зло тяжко, коим нас казнит всевышних длань;Но я последую нетрепетной стопоюВ путь, мне назначенный таинственной судьбою.Преступником меня коль боги учинят,Пусть в преступлении себя и обвинят!Но кто, о пылкий Брут, с душой несокрушеннойСпокойно может ждать падения вселенной?Народы дикие, сыны чужих морей,Участие берут в ужасной битве сей;Цари, рожденные под дальними звездами,Делимые от нас законом и страстями,Вкруг римских днесь орлов стеснилися, как рой;А я, я римлянин, — могу ль вкушать покой?О всемогущие, о боги всеблагие!Да падающий Рим, тряся концы земные(Коль так положено), пусть суд ваш совершит,Но пусть в падении Катона раздробит!О Рим, отечество, любовь и жизнь Катона!Погибнем вместе мы, не знав царя и трона!И не расторгнуть нас, доколе не примуЯ вздох последний твой и пепл не обниму!О небеса! итак, весь Рим, обитель славы,Всё жертвой должно быть: свобода, честь и нравы!Не скроем ничего из жертвы роковойИ склонимся во прах под тайною рукой!
О, если б мог собрать все римлян преступленьяНа собственну главу и — жертва очищенья —Возмог бы я предстать пред яростных богов!..Как славно Деций пал средь вражеских рядов!Пусть оба воинства, свирепствующи ныне,Катона одного увидят посредине!На стрелы я пойду, пойду против мечей:Открыты взор и грудь, — стремися, сонм смертей!Излейтесь на меня, и язвы, и мученье!Блажен, коль кровь пролью отчизне искупленьем,Коль гибелью моей престанет гнев богов!Но для чего губить сии толпы рабов,Покорный сей народ, к ярму уже готовый,Способный лобызать тирана скиптр свинцовый?Меня единого потребно истребить,Меня, стремящегось законы оградить!Пролита мною кровь, и смерть моя блаженна —Свободы торжество, печать ее священна!Кто без меня возмнит раздоры воспалять,Не узрит нужды тот к оружью прибегать.Но до сего, о Брут! в бездействии ль томиться?Рим, Рим зовет сынов, и должно ополчиться!Коль победит Помпей, кто может ожидать,Чтобы он возмечтал вселенной обладать?Пойдем, и под его мы станем знаменами!Да знает он, что брань не за него с врагами!Коль ратником Катон в рядах Помпея стал,Когда сразим врагов — победу Рим стяжал».
1812«БЕСЕДА ЛЮБИТЕЛЕЙ РУССКОГО СЛОВА»
