Василий Пушкин - Поэты 1790–1810-х годов
134. ПОСЛАНИЕ К А<ЛЕКСЕ>Ю Ф<ЕДОРОВИ >ЧУ М<ЕРЗЛЯКО>ВУ
Нет! в мир сей введены мы не на жертву бед!Пусть плачем мы подчас, пускай подчас крушимсяИ часто круто нам бывает, друг сосед!Кто винен? — Не в свои мы сани все садимся;Иль, сидя и в своих, хватаемся рукойВсегда за кус чужой. Не удалось — и закричали, Что здешний мир — юдоль печали, Что жребий наш таков,Чтобы миг радостей слезами покупали!..Нет! меньше прихотей, мой милый Мерзляков, И жизнь легохонько помчится.Мы знаем: век никто на розах не проспит.Безумно временщик удачами гордится, Пирует он у рока на кредит,Но при́дет срок ему слезами расплатиться. Счастлив, когда в величии своем Он никого напрасно не обидел, Тек истины святой путем, И несчастливец в нем защиту видел;Когда от должности отцов не отрешалВ угоду низкую любовницы иль шута; И дурака богатого и плута В места почетны не сажал;Когда был гордости и мести не причастен,— Он року не подвластен;В нем совесть чистая; он неба доблий сын;Печаль его тиха, душа его спокойна:Он в счастии мудрец, в несчастьи исполин,И в бедствах зависти судьба его достойна!А льзя ль величию завидовать того,Великим может ли тот даже и назваться,Кого на высоте несчастные боятся,Кого льстецы, как псы, облегши вкруг него,На ждущих помощи и правосудья лаютИ лаем шумным стон несчастных заглушают?Увы! восстонет так несчастный перед ним,Как пред кремнистою скалой волна стенает,И как волна, в скалу ударясь, исчезает,Погибнет бедный так, — но Крез неумолим!Страданья чуждые ему ль считать бедою?Прикрыта грудь его алмазною звездою,И сердце сквозь нее не тронется тоскою!Имущество сирот разделит он льстецамИ беззащитного осудит на мученье,И дни, назначенны отчизне на служенье, Размычет по пирам.Страшись, Сарданапал! судьбина строго учит. Царь гибкостью твоей наскучит И взглянет на дела…Тогда при праге бед тебя я ожидаю; Тогда узреть желаю,Тверда ль твоя душа, как в счастии была?Без власти, равен став с гражданами правами, Как встретишься с обиженным тобой?Как ты увидишься с ограбленной вдовой? Какими взглянешь ты глазамиНа бледные толпы отчаянных сирот, Тобой лишенных достоянья?Польется по челу холодный градом пот, Попросишь покаянья! Вотще! — и совесть иссушит Округлость тучную ланит, И в тишине глубокой ночиНе встретят сладка сна твои померкши очи.Почувствуешь тогда… Но предадим судьбе Карание злодеев сильных.Мы в неизвестности, с Фортуной век в борьбе, В днях, бурями обильных,Потщимся, милый друг, так править наш челнок, Чтобы от нас был берег недалек;При первой чтоб грозе иль ветра при порывеПричалить мы могли к родимой, злачной ниве,С которой на борьбу валов морских смотря,Мы ждали бы, когда проя́снится заря.Так, душу оградя от зависти и лести, Не станем мы желать И тягостной, и незавидной честиТолпу поклонников Фортуны умножатьИ думать, как дойти дорогой к ней прямою…Тебя, мой друг, снабдил Феб арфой золотою; В душе твоей покой: Бряцай и пой. Наш век обилен чудесами!.. Пой с адом россов бой.Иль, Александра ты восхитяся делами, Его высокою душой, Поклонник доблести одной, Звучи громовыми струнамиИ к подданным любовь, и милость ко врагам; Иль, обратясь к лужайкам и полям,Пой резвы шалости пастушек с пастухами С обычною беспечностью твоей.Пускай прошли и нет уж тех счастливых дней, Когда поэты вдохновенны, Уважены, почтенныЛюбимцами богов, красавиц и царей, На лирах золотых бряцали И в гимнах доблесть чествовали; Порок их песней трепетал; Ни временщик, сын лести и коварства, Ни откупщик, ограбивший полцарства,Из уст их никогда привета не слыхал;Как Энний, подвиги воспевший Сципиона,Под мрамором одним с героем положен, И бард великий Альбиона В ряду с царями погребен.Пусть в наш премудрый век не славы за могилой Певец за песни ждет;Пусть въявь или тайком Фортуне прихотливой Челом на рифмах бьетИ языком богов, как смирною, торгует:Памфил предателя Колбертом именует,Водяный рядит Клит невежду в мудрецаИли в любимца муз бессмысленна писца;Он, древних и назвать не зная именами,Бессовестно зовет своими их друзьямиИ хвалит коль кого сей ложный Златоуст —«Тот пишет, как Проперс, а этот, как Саллюст!»[129]Балобонов в своих посланьях всех ругает;Все мелют только вздор, один лишь он поэт, И ум его не постигает,Как не кадит ему согласно целый свет;И, в ожидании всеместна воскуренья,Бред порет на стихах к себе от удивленья.Ермил в журнале врак, судья всего и всех, Он мерит ум своим аршином И не поставит в смертный грехХвалить вздор, писанный поэтом-господином. Увы! мой друг! Всё это так! В поэзию прокрались отношенья:И зависть, и корысть таланты гонят в мрак!Кто не страдал от их змеина уязвленья?И ты, питомец муз, краса протекших дней Тоскующей российской Мельпомены, О О<зеро>в! и ты, в душе твоей Жестоко пораженный,Стал жертвой и умолк для сирых росских муз!Незаменим с тобой их рушенный союз!Ах! долго им скорбеть, скорбеть без утешенья И безотрадны слезы лить. Напрасны дерзких покушеньяПевца Донского нам на сцене заменить!Увы! не знав страстей, сердец обуреванья, Знав только меру дать стихам,И Мельпомене в зло, и вкусу для страданья, И в казнь чувствительным душам —Прадоны новые друг друга лишь сменяют!Их мета — бенефис, не лавровый венок.Зато рожденья в день они и умирают,И провождает их в забвение свисток.Мир вракам их — и мир ненарушимый!Но отвратим наш взор от шалостей людских,Уйдем хотя на час от козней городскихНа брег Москвы-реки, под клен густой, любимый; Там на лугу раскинем скатерть мы,Поставим масло, сыр и полные фиалы,Из коих, прыгая как звезды, брызги алыНаш успокоят дух, развеселят умы.В седьмый, фиал в фиал мы стукнув, обоймемся,И солнце тихо сядет за горой!Мы, проводив его, в десятый поклянемся Пред мощной не роптать судьбой.
1811 (?)135. ПЕСНЬ ВЕЛИКОМУ ВОЖДЮ ГЕРОЕВ
