Рискованная прогулка - Владимир Буев
трудно представить глаза без тяжёлой повязки.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Из нового блокнота
Ты поутру огурцов насолила большую бадейку.
Я уточнил: мол, ты землю во сне повидала?
Прямо не можешь ответить, всё ищешь лазейку:
что-то бормочешь, что деньги в семью доставала,
что, мол, всю ночь ты очей голубых не смыкала,
и что ты вечно в нелёгких заботах домашних.
Я по глазам твоим вижу, что хочешь большого скандала,
и потому приведу свои доводы круче вчерашних.
Скрыться в астрале — не то, в Австралии греться;
просто питеком не быть, и забыт питекантроп —
так возражу, и придётся тебе утереться.
Спорить со мной тебе нé дали музы таланта.
Трудно быть богом, но запросто — домохозяйкой.
Трудно раскрашивать мир в надлежащие краски.
Я понимаю: быть тяжко болтушкой-незнайкой.
Вот же, возьми, и на рот повяжи свой повязку.
* * *
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Считалка
Кто проснулся кто приснился
Кто пошёл и выпил море
Кто совсем не изменился
Кто ошибся в разговоре
Всем нам следовало строже
сохранять свои руины
А теперь-то кто поможет?
Кто не с этой половины?
ВЛАДИМИР БУЕВ
Посчитали — прослезились
Старики сошлись в угаре
Детство вспомнили, визжали
И в одном большом кошмаре
По колено в море встали
Как цыплят считают в осень
Так и эти просчитались
Год был прошлый одиозен
И здоровья не осталось
Всем им следовало строже
Сохранять свои руины
Но теперь им кто поможет?
Не осталось половины
* * *
МИХАИЛ ГУНДАРИН
где небо будущим беременно
а тут продлёнка третий класс
мы все идём тропою Римана
но Риман умер не за нас
зазря пространство многомерное
густеет в баночке чернил
всё ассонансное, минорное
какое ты и сам любил
иное только улыбается
не поддаётся мирный квант
он с нами пьёт, грешит и кается
как привокзальный музыкант
ВЛАДИМИР БУЕВ
немало Риманов, казалось бы,
коптили небо за века
история не примет жалобы
ни от кого наверняка
американцы, немцы, русские
их было много на челне
но были все они моллюсками
никто не мог встать наравне
с тем кто прославил математику
(всего-то сорок лет прожил)
кто дзета-функцию фанатикам
как ряд Дирихле предложил
где нуль значенья избирательны
у дзета-функции тогда
когда все числа отрицательны
но чётные как дважды два
и к Римана с тех пор гипотезе
хотят прильнуть те рифмачи
кому пространство снится в образе
чернильной банки у свечи
те, кто в пространство улыбается
иль кому щерится оно
тому кто пьёт грешит и кается
и с музыкантом заодно
* * *
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Ты-то помнишь эту музыку ТВ
Эти танцы в беспощадной синеве
Помню-помню занавешенный экран
Чью-то кровь из чёрно-белых рваных ран
Были молоды мы, молоды тогда
А над нами говорящая вода
А над нею ледяные небеса
Между ними города и голоса
Десять жизней уместились в полчаса
ВЛАДИМИР БУЕВ
Жизнь в сознании проносится тогда
Когда смерть в тебя толкает тонны льда
Успевает пробежать всего за миг
Заявляя: ты всего уже достиг
Если десять жизней, мигов пять плюс пять
Но не полчаса, не стоит людям врать
Танцев нет, но занавешен весь экран
Даже если крови нет и рваных ран
На столе опять наполненный стакан
* * *
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Числа
всего 500 рублей и снова жив-здоров
посаженный на клей окраинный Брюллов
но нету пятисот в промозглом декабре
среди былых красот шуруй без якорей
возьму 150 нашарив 200 и
весну не запретят (но кажется смогли)
ВЛАДИМИР БУЕВ
Весна-лето
ну почему Брюллов? быть может Пикассо́?
ведь первый был здоров не сел на колесо
а может и Дали ещё такой ван Гог
ширялись ведь они а вот Брюллов не смог
окраинный Дали, ван Гог иль Пикассо
не смог найти рубли но ведал адресок
где в долг дают весну и лето где поймать
не грех (чтоб пацану два раза не вставать)
* * *
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Проводы зимы
Сегодня откроем забрало,
прикроем тяжёлое тело.
Как долго зима умирала
и знать ничего не хотела!
Незнание — это привычка,
а знание — это засада.
У пьяных ломаются спички,
а трезвым огня и не надо.
На празднике нового леса,
растущего вровень с подошвой,
обнимемся без интереса,
расстанемся не заполошно.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Зима. Крестьянин торжествует…
Забрало лицо мне скрывало.
Нисколько меня не смущало,
что весь остальной я был голым
(весь лёгким, совсем не тяжёлым).
И вот наконец я решился
забрало открыть. Удивился:
в округе зима бушевала —
и холодно сразу мне стало.
Незнание — это привычка,
а знание — это засада.
Карманов коль нет, нет и спички.
Огня же сейчас ох как надо!
Тут публика вдруг объявилась
(за соснами прежде таилась?):
на празднике нового леса
глядит мне в лицо с интересом.
* * *
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Ночной троллейбус № 20
В сторону Серебряного Бора
(как темна листва его густая!)
по волнам ночного разговора
движемся, почти что засыпая.
День был жарок, полночь — неизбежна,
за окном то смерть, то бакалея.
Приближаясь к линии прибрежной
замирает старая аллея.
И уже невидимы ансамбли
новых зданий, слепленных по-птичьи.
Созданный единым взмахом сабли,
крепкий берег ждёт своей добычи.
Надо стать прозрачней, неприметней
стёклышка троллейбусной теплицы,
чтоб исчезнуть с девяностолетней,
так и недописанной страницы!
ВЛАДИМИР БУЕВ
Медленный транспорт
Едем на троллейбусе с тобою.
Я хочу быстрей в кровать свалиться,
насладиться полной тишиною
и… твоими стонами упиться.
Еле тащит транспорт тушки наши.
За окном у бакалеи хулиганы.
Бродит смерть ночная рядом с пляжем.
На аллеях скрылись атаманы
с саблями и ждут своей добычи.
А шофёр — как будто спит в теплице.
Я сейчас бы взгрел его обличье,
невзирая на любые лица.
Побыстрей, троллейбус, что ты медлишь!
Вот уже не видимы ансамбли
новых зданий: как тут уцелеешь!
Чую: наступил на те же грабли.
Мысли о другом (совсем некстати).
Лет мне девяносто. До кровати
я смогу добраться и свалиться.
Но смогу ль тобою насладиться?
* * *
МИХАИЛ ГУНДАРИН
Вторнику много надо:
он чемпион всего,
сам себе крест, ограда,
дилер и вещество.
Я же заброшен в среду.
По острию ножа
дымным поездом еду.
Стало быть, заряжай!
Ставлю кассету грома
в каменный пулемёт.
Скоро мы будем дома —
вечности не пройдёт.
ВЛАДИМИР БУЕВ
Вторнику
