Анна Попова - Обыкновенная любовь

2.

Вот не надо про мораль. Не читайте проповедь.Про детей да про мужей, про позор в дому.Жизнь — на то она и жизнь, чтоб её распробовать.Чтобы дальше передать… Если есть — кому.Да, как белка в колесе. Худенькая белка я,Шасть — и в норку. И домой. И себе в припас…В суматохе двух работ не хожу, а бегаю,Нет, летаю по земле! Для семьи — для нас.Воскресенье, полный двор. Малыши горластые.Старый стол под сводом ив — добрых великанш.Нераскрашенный альбом, новые фломастеры.Осыпается жасмин, грустный флёрдоранж.А в песочнице друзья — карапузы местные,Роет яму до земли мой чумазый крот…Только бабки всё гудят — околоподъездные:То «бедняжка», то «позор»… кто ж их разберёт?Печки-лавочки свои хватит за глаза вести,Чтоб вам, старым, не сказать: «Бог тебе судья!»Я-то счастлива, а вы… сдохнете от зависти,Ядовитою слюной напрочь изойдя!«Эх, не выдали тебя замуж по-нормальному»,Мама-мамочка, не лей слёзы в три ручья.Сын, ребёнок… столько сил ты даёшь, мой маленький.Я ничья, верней, твоя. И сама своя…И не войте надо мной вздорными кликушами,Я безмужняя жена, но не всё ль равно?И не сватайте меня. Яблочко надкушено,Да с кислинкой, да не всем по зубам оно!..

Нагадала парнишке — хорошее ли, плохое ли,Прибежал — помоги, мол, не то убью себя…Что ж, она — из богатых, её ублажали-холили,И красивая: губки-вишенки, глазки-бусинки…Он, конечно, влюблён — так отчаянно, безвозвратно иБезнадежно — безденежье, обнищание.Он, конечно, уйдёт — добывать себе славу ратную,Безделушку подарит ей на прощание…А военное время по тропам дождём лило,И хлестало, и небом слепило пылающим.К ней сваты за сватами. Ей весело.И она не ждёт его.У отца на примете богатый соседский лавочник.Тут и свадьбу сыграли — на счастье посуду разбили.И помчались годы, и — вот она: щёки заревом,Расплылась, раздобрела на мужнином изобилии,Хоть полотна пиши — пышнотелая баба базарная.И, как водится, зори майские, цвет черешневый,И, как водится, пел соловушка — птаха райская…Он вернулся — красивый, медалями весь обвешенный,Взгляд орлиный и выправка генеральская.Он — в родительский дом. Схоронили давно родителей.Вниз по улочке зашагал, как былинный витязь.А она у окошка — высматривает посетителей.Он вошёл — вот и встретились. Вот и свиделись.Он молчит. И она… Растерялись, как дети малые…И головка её в чепце виновато клонится…Он молчит. Он любил её. Он вспоминал её —В том аду, где вообще ни о чём не вспомнится.Он молчит — ей далекие битвы и громы слышатся,И ещё — как всю ночь перед свадьбой стонала птица…Ей немного стыдно себя — вот такой, расплывшейся,Впрочем, стыд успел уже притупиться…Он уходит — опять уходит. Чуть-чуть сутулится,Но шаги отмеряет сурово, легко и чётко.А она безнадёжно глядит и глядит на улицу,Теребя векселя и банкноты, как будто чётки…

Ну сядь же, родной, ну выслушай,помилуй — и пожалей,коснусь я, как смысла высшего,неловкой души твоейи выдохну шелест имени,склонюсь к тебе на плечо,очисти, благослови меня…О, как же ты юн еще…Ещё не сомкнёт строфа уста,ещё в уголке душине зреет молитва Фауста:«О молодость, не спеши…»Послушай меня, я тожесмотрела из-за кулис,я тоже была, прохожий,прохожий, остановись,я тоже любила — грешница! —вериги свои влача…Налжёшься ещё. Натешишьсяраскаяньем палача.Любовь — это рай спасённыйи злая полынь-трава,прости меня, мальчик весёлый,за то, что она такова…Устав от словесной ветоши,и письма, и письменасожжёшь… Погоди, наверишься,налюбишься допьяна,надумаешься, намаешься,свершишь над любовью суд,а после поймёшь, мой маленький,что вовсе не в этом суть…Нагневаешься, напечалишься,надкусишь плод бытия…Вперёд же — ладья отчалила,скользит по волнам ладья…

(23:05)

— Знаешь, ветер стучит в виски.Бьёт в окошко тяжёлой веткой.Может, это не по-мужски…Но побудь-ка моей жилеткой.Не красавец, и не звезда.Не отличник. Сто лет не плакал.Вот, роман пишу — иногда.В сеть выкидываю по главкам.Раз в неделю влезаю в чат.Одинокий — шучу! — как парус:)Допоздна на работе парюсь.Ценят. Пользуются. Молчат.

(23:16)

— Знаешь, сто вечеров подрядТелевизор, тоска, вязанье…Неудачно женился брат.Дома плохо. С утра — экзамен.Мне бы небо… и два крыла,За спиною не крылья — клочья…Летом бабушка умерла.И в деревне дом заколочен.Мама плачет из-за отца,Парень медленно остывает.Просто — чёрная полоса.Не грусти. Ничего, бывает:)

Им весь день протерпеть, бодрясь,Притворяться легко и жутко…Им садиться — в который раз —Возле сквера в одну маршрутку.Прятать скуку в пылу бравад,Тосковать и острей, и чище,И друг друга не узнавать…Он высок и сутуловат,У неё в пол-лица глазищи,Им бы только взглянуть, позвать!Но ни фоток, ни адресов:«Аська»: вечером стук в оконце:)Утром — душеньку на засов,Откровенья — в стальные кольца.Каждый скован и заклеймёнЭтой ложью чужих имён —Безопасного незнакомства.

Гвалт, суматоха, огни, зонты,На светофоре — красный.Сумерки. Тихое:— Это ты?— Я, — отвечает. — Здравствуй…— Как ты? (Привычная боль, знобит,Вновь мы с тобой — на равных…)— Помнишь? (Ну как я могла забыть…)— Помню (Как соль на раны).Встреча — нелепа, слова — туги,Люди, в толпе одна ты.— Замужем? (Нет. Если да — солги.)— Да (Не солгу, не надо.)— Дети? (Как холодно. Дождь утих,Небо серей и шире.Помнишь, хотела себе двоих.)— Двое, уже большие.— Я разошёлся. (Слова на вкусВновь отдают кислинкой.)Дочка у мамы. Четвертый курс.Дочку зовут Алинкой.(Да. Как тебя… Но хотел не так,Просто — тоска и полночь…)— Да. Как меня… (Мой смешной чудак,Значит, немножко помнишь.)— Как ты? (Короткий мой поводок,Солнце в моём кармане…Как ты, родная?) Усталый вздох.Ты говоришь:— Нормально…Как на работе?— Стою в концеЭтих крутых ступенек.Знаешь, работа — не самоцель…Не для души — для денег.— Я постарела… Да нет, взрослейСтала. Мудрей — не стану…В августе — веришь ли? — юбилей.Вроде бы всё по плану…(Только на сердце твоем замок,Только не я был рядом.)— Зря я тогда… — оборвал, умолк.Тихо сказала:— Зря ты …(Зря я уехал. Пустой вокзал,Вечер, вороний клёкот.)— Помнишь, ты в юности вырезалБелые самолёты,Весело… это была играСолнечных эскадрилий.— Что ж… До свидания… Мне пора.В общем, поговорили.

Подлое время,напрасные стоны молитв.Серая пыльоседает на глянце дорог.Встречи не с теми —бессчётные встречи мои,Хохот судьбы…надо мною хохочущий рок.Ждать эпилога,смириться, упасть и не встать?Тонкая жилкатропы среди мрака и зла.Эта дорогаустала напрасно петлять,Эта развилкаоднажды к тебе привела.Сколько отчаяньящедро бросала судьба,Сколько случайностей,грёз над пустой ворожбой,Не обмани —это зов мой, призыв и мольба.Не оттолкни —это заповедь, наша с тобой…Вот она, встреча! —не пышный помпезный букет,Вот она, вечность! —не праздничный шик напоказ,Просто —прохлада ладони на влажной щеке,Вдосталь —до боли, до слёз, и впервые — для нас…Выстрадать —каждое слово, и ласку, и жест,Выпросить —гул поездов и рассветную тишь,Выдержатьнаши разлуки, наш горестный крест,Выбежатьутром, а ты на пороге стоишь…

Слова на нитку нанижу —Дрожат и крутятся,Сойду с ума со скулежу,Одна и грежу, и грожу,Не павой-лебедью хожу,А серой утицей.Ой, зори ясные зимой,Снега атласные,Да отчего ж метель стеной,Да отчего ж ты, сокол мой,Глядишь неласково?Душа остыла, в горле вой,На лбу испарина,И всё, что прожито со мной,Другой подарено,Коса густая, кудри — смоль,Глаза суровые,А щёчки — как заря весной,Попал на стерву голубь мойНа чернобровую….Мы с вьюгой — ночку напролёт:Разноголосица…Она скулит, к окошку льнётИ в избу просится.— Кружи позёмкою, кружи,Зову легонько я, —Ну, поюродствуй, поблажи,Ну, погадай, поворожиНа горе горькое…Стою с иконкой, чуть дышу,Простоволосая…Беду, как рубище, ношу,А ей износу нет…

Он шутил: «Разговоры на первое, ты на второе»,целовался по-взрослому и не хотел прощаться.А потом скопировал нежность киногерояи сказал, что у нас в запасе около часа.Потушил окурок о блюдце на подоконнике,подошёл к двери, щелчком протолкнул задвижку,никого же нет… наверное, так спокойнее.Я люблю тебя. Но бывает, что — ненавижу.Помню тусклую лампу, часы и диван разложенный,помню радио — «Подмосковные вечера» поют,я была неловкой, нежной, слегка настороженной,и всё время казалось: ключ о замок царапает…Допивали чай, подошёл твой папа… молчалаи смотрела в чашку, зажав кулачок от боли.Провожал домой, прижимался как бы случайно,всю дорогу болтал о своём дурацком футболе.Первый раз — неужели он не достоин лучшего,чем вот так, на скрипучем диване, с дворовым мачообесценивать счастье — ворованное, колючее,засекая время, как на футбольном матче…

постони, мол, «не надо, сжалься…»,будь же гибкой, сродни плющу,вот поклянчи, поунижайся, а потом я тебя прощу,в тихом плаче распялив губы, пошепчи мне, пошелести,начинай же: мол, не могу, мол, без тебя не могу, прости.а не станешь — тогда не очень-то и хотелось. да не реви,без тебя претендентки — в очередь, по расчёту и по любви.мне-то, в общем-то, фиолетово, но они — не тебе чета,и раскованы, и без этого — «стоп, достаточно, всё, черта»,море денег, любви, гламура, рестораны, юга, такси,так что ты не сиди, как дура, и прощенья давай проси.ну же, громче, давай, не слышу. улыбается свысока:так и сдохнешь ты серой мышью, старой девой без мужика,вот он сердится: мол, не то всё… он — святое, твоё, ничьё…но при этом — хорош чертовски. в теле паника и нытьё.он роняет слова тугие, потешается вдрызг и всласть,но при этом — глаза такие, что вот так бы и отдалась,век таскать бы его обноски, петь от радости в западне…он прощает по-казановски. примиренье — «иди ко мне»…вот и всё. расцепились, вялый поцелуй… потерпи, не ной.и самой смешно от усталой, каждодневной мольбы ночной:пусть продлится вот эта дольче вита, господи, ну рискни,сохрани его на подольше, мне, рабе его, сохрани,ты же милостив, ты же можешь — чтоб не выть,не лежать пластом…пусть он будет моею ношей, пусть он будет моим крестом…

Что наша связь? —Не счастье, и не грязь,И не постылый брак,А так…А так же, как у всех.Не стыд, не грех,А горестный уделЕдинства телБез единенья душ.На сердце сушь.И наважденья час,Изнеможение закрытых глазИ губ закушенных, и слов навзрыд.Ярчайший взрыв,На грани боли — наслажденья зов.Что перед ним и стыд, и кровь, и кров…Всё было так…Но остается мрак,И вот любовь уже не храм — кабак!И послевкусье горького винца…До капли, до концаУходит свет. Вновь холод и озноб,Что наша связь — смешной калейдоскоп,Стекляшек вязь…А тело помнит грязь,И я держусь уверенной рукойЗа горький, обретённый вновь покой.Но вдруг — из бездны, из её глубинЛюбви забытой — незабытый гимн!Нестройный хор коварных голосов…На грани боли — наслажденья зов.

Дельный совет, о да, возлюбите ближних,дальних и всяких-разных — такой пустяк.Я бесконтрольно, беспомощно ненавижу,злобствую… оказалось — могу и так,если поток сознанья сосредоточенчёрной воронкой, взбесившейся кутерьмой,ты надоела, ты мне мешаешь, очень.Это до отвращенья (к себе самой).Молотом по вискам — пропадаю, глохну,губы кусаю, до Бога не достучась.Эй, дорогая, тебе там ещё не плохо?Хоть вполовину, в четверть, в сотую часть?!Ты же смогла прокрасться к нему, прорыться,видя во мне простофилю, но не врага!..А посиди у разбитого у корытца,у прогоревшего, стылого очага,в пропасть и в ад кромешный сверни с дороги!Что же я… всхлипы, проклятия вразнобой…А, подниму бокальчик — твоё здоровье.Ты надоела. Царствуй, и чёрт с тобой.

тишина — будто ком в груди,ночь — исплаканная, блажная.так бывает. одна, одна я.безнадёжно сиплю: «найди…»одиночество затаив,от никчемности холодею.репутация старой девы.потрясающий мой наив.неужели и ты один?!как представлю — мороз по коже.несчастливый, родной. такой же.ты, воззвавший ко мне: «найди…»ты — мой вымечтанный, живой,ты — мой выплаканный ночами,поразительно, изначальномой… достаточно? о, с лихвой…я хотела, чтоб на ветруцеловались мы у подъезда,чтобы вскоре — твоя невеста,(а не гостья в чужом пиру!),чтобы дети… чтоб сын и дочь,чтобы ты обнимал с порога,(здравствуй! — голос легонько дрогнул),чтобы дома — смешной галдёж,чтоб не мучиться посредипосторонних семейных счастьиц!чтоб лучиться, чтоб излучаться,растворяясь в твоём «найди»!..губы — шёлк,наслажденье — шок…взгляд — ожог,и волной по телу…чтоб на зов спешить оголтело,чтобы вместо «найди» — «нашёл»!..чтоб воскресный поход в кино,чтоб щекою к плечу — блаженство…мне отказано в самом женском.не сподобилась. не дано.

В стеклянных кружках уютно пенится,А в баре сумрачная жара.Нет, я не враг тебе, не соперница —Твоя обманутая сестра,Возьми его и держи на привязи,На поводке, на крючке, на шнурке!Ведь он — родниковый глоток без примеси,Шальной вираж и крутое пике,Ты доля его… но не доля — долька! —Одна из долек, одна из вех,Кричишь: он мой! Но спроси: надолго?— О нет, — отвечу тебе за всех…Терпи, люби, обмирай восторженно!А время пущено во всю прыть,Потом не жалуйся: мол, за что же мне?Отвечу:— Только за право быть:И вознесенной быть, и униженной,И красить жизнь в иные цвета,Легонько гладить затылок стриженый,И лоб, и складочки возле рта…А позже — тихо задуй свечу свою,Забейся в норку, замри в тени.Он твой — смирилась. Он твой — сочувствую.Спасать не стану — уж извини…

О этот голод по тебе —Утробный, жадный и бесстыжий!Так отпусти же, отпусти же…Но не отпустит, хоть убей.Прощенье — это ремесло,Забвенье — выгода мирская,Так отпусти — как отпускаютГрехи — безгневно и светло…Ну, оброни меня, как лист,Коснись его шершавой кожи,Он весь морозом искорёжен,А ветер гонит: «Шевелись!»,Но там, внизу, на мягком ложеЕго собратья заждались.Печальным древом у рекиСтою в безветренном покое:Тут — жизнь, а тут — уже сухое…Давай, не бойся, отсеки!Высвобожденье. Боли нет,Одна продуманность ухода.О милосердная природа —Она и в смерти носит свет,А я — хотела быть живой,То смерч, то волны, то грозу мне!Насколько проще и разумнейЕё порядок вековой…Немножко о женской силе и слабости

1.