Борис Корнилов - Триполье
КОНЕЦ АТАМАНА ЗЕЛЕНОГО
Вот и кончена песня,нет дорогу обману —на Украине тесно,и конец атаману.
И от Киева сила,и от Харькова сила —погуляли красиво,атаману — могила.
По лесам да в туманеходит, прячется банда,ходят при атаманедва его адъютанта.
У Максима Подковыруки, ноги толковы,сабля звякает бойко,газыри костяные,сапоги из опойка,галифе шерстяные,на черкеске багровойсеребро — украшенье…Молодой,чернобровый;для девиц — утешенье.У Максима Удода,видно, та же порода.Водки злой, на изюме(чтобы сладко и пьяно)в общей выпито сумме,может, пол-океана.Ходит черною тучейв коже мягкой, скрипучей.
Улыбнется щербатыйулыбкой кривою,покачает чубатойсмоляной головою…
По нагану в кармане,шелк зеленого банта —ходят при атаманедва его адъютанта.
Атаман пьет неделю,плачет голосом сучьим —на спасенье надеюносит в сердце скрипучем.
Но от Харькова — сила,Травиенко с отрядом,что совсем некрасиво,полагаю, что рядомговорят хлеборобы:
— Будя, отвоевали…Нет на гадов хворобы,да и будет едва ли.Атаман пьет вторую,говорит: «Я горюю»,черной щелкает плетью.Неприятность какая, —переходит на третью,адъютантов скликая.
— Вот, Удод и Подкова,не найду я покоя.Что придумать такого,что бы было такое.
Вместе водку глушили,воевали раз двести.вместе, голуби, жили,умирать надо вместе.
Холод смерти почуя,заявляет Подкова:— Атаман…не хочу яумирать бестолково.
Трое нас настоящихкровь прольют, а не воду…Схватим денежный ящикна тачанку —и ходу.
Если золота много,у коней быстры ноги, —нам открыта дорога,все четыре дороги…
Слышен голос второго,молодого Максима:— Всё равно нам хреново:пуля,петля,осина…Я за то, что Подкова,лучше нету такого.
Тройка, вся вороная,гонит, пену роняя.Пристяжные — как крылья,кровью грудь налитая,свищет ярость кобылья,из ноздрей вылетая.
Коренник запыленный.Рвется тройка хрипящих, —убегает Зеленый,держит денежный ящик.
Где-то ходит в туманебезголовая банда…Только при атаманедва его адъютанта.
Тихо шепчет ПодковаМаксиму Удоду:— Что же в этом такого?Кокнем тихо — и ходу.Мы проделаем чистооперацию эту —на две равные частимы поделим монету.А в Париже закутим,дом из мрамора купим,дым идет из кармана,порешим атамана.
И догнала смешнаясмерть атамана —на затылке сплошнаяалая рана.
Рухнул, землю царапая,темной дергая бровью.Куртка синяя, драповаягрязной крашена кровью.
Умер смертью поганою —вот погибель плохая!Пляшут мухи над раною,веселясьи порхая.
На губах его черныхсохнет белая пенка.И рабочих из Киевав бой повел Травиенко.
Вот и кончена песня, —нет дороги обману, —и тепло,и не тесно,и конец атаману.
1933–1934
