Борис Корнилов - Триполье

Триполье

Памяти комсомольцев, павших смертью

храбрых в селе Триполье

Часть первая

ВОССТАНИЕ

ТИМОФЕЕВЫ

Пятый час.Под навесомснятся травы коровам,пахнет степью и лесом,холодком приднепровым.

Ветер, тучи развеяв,с маху хлопает дверью:— Встань, старик Тимофеев,сполосни морду зверю.

Рукавицами стукни,выпей чашку на кухне,стань веселым-веселым,закуси малосолом.

Что теперь ты намерен?Глыбой двинулся мерин,морду заревом облил —не запятишь в оглобли.

За плечами туманы,за туманами страны, —там живут богатеи,многих наших лютее.

Что у нас?Голодуха.Подчистую всё чисто,в бога, в господа, в духа,да еще коммунисты.

На громадные верстыхлеборобы не рады, —всюду хлеборазверстки,всюду продотряды.

Так ли, этак ли битым,супротиву затеяв,сын уходит к бандитам,звать — Иван Тимофеев.А старик Тимофеев —сам он из богатеев.Он стоит, озираяприделы, сараи.Всё налажено, сбитодля богатого быта.

День богатого начат,утя жирная крячет,два огромные парняв навозе батрачат.Словно туша сомовья,искушенье прямое,тащит баба сыновьяв свинарник помои.

На хозяйстве великомни щели, ни пятен.Сам хозяин, владыка,наряден,опрятен.Сам он оспою вышит.Поклонился иконам,в морду мерину дышиттабаком, самогоном;он хрипит, запрягая,коммунистов ругая.

А хозяйка за старымпышет гневом и жаром:— Заскучал за базаром?— Заскучал за базаром…— Дурень! —лается баба,корчит рожу овечью…— Постыдился хотя ба…— Отойди! Изувечу!— Старый пьяница, боров…— Дура!— …дерево, камень!И всего разговоров,что махать кулаками!Что ты купишь?Куренокнынче тыщарублевый…Горсть орехов каленых,да нажрешься до блева,до безумья!..

И баба,большая, седая,закудахтала слабо,до земли приседая.

В окнах звякнули стекла,вышел парень.Спросоньямолодою и теплойкрасотою фасоняи пыхтя папиросой,свистнул:— Видывал шалых…Привезем бабе роскошь —пуховой полушалок…

Хватит вам барабанить —запрягайте, папаня!Сдвинул на ухо шапку,осторожен и ловок,снес в телегу охапкумаслянистых винтовок.

Мерин выкинул ногу —крикнул мерину: «Балуй!..»Выпил, крякая, малыйпосошок на дорогу.

ТИМОФЕЕВ БЕРЕТ НА БОГА

Дым.Навозное тесто,вонь жирна и густа.Огорожено местодля продажи скота.

И над этой квашней,золотой и сырой,встало солнце сплошнойнеприкрытой дырой.

Брызжут гривами кони,рев стоит до небес;бык идет в миллионе,полтора — жеребец.

Рубль скользит небосклономк маленьким миллионам.

Рвется денежка злая,в эту кашу, звонка,с головой покрываяжеребца и быка.

Но бычачья, густаяшкура дыбится злей,конь хрипит, вырастаяиз-под кучи рублей.

Костью дикой и остройв пыль по горло забит,блекнет некогда пестрыймиллион у копыт.

И на всю Украину,словно горе густое,била ругань в кровинуи во всё пресвятое.

В чайной чайники стыли,голубые, пустые.

Рыбой черной и жаренойнесло от буфета…Покрывались испаринойшеи синего цвета.Терли шеи воловьи,пили мутную радость —подходящий сословьюкрестьянскому градус.Приступая к беседе,говорили с оглядкой:

— Что же.Это.Соседи?Жить.Сословью.Не сладко.

Парень, крытый мерлушкой,стукнул толстою кружкой,вырос:— Слово дозвольте! —Глаз косил весело,кольт на стол.И на кольтепальцы судорогой свело.

— Я — Иван Тимофеевиз деревни Халупы.Мой папаня присутствуетвместе со мной.Что вы стонете?Глупо.Нужен выход иной.Я, Иван Тимофеев,попрошу позволеньяпод зеленое знамясобирать населенье.К атаману Зеленомувывести строемхлеборобов на битвуи — дуй до горы!Получай по винтовке!Будь, зараза, героем!Не желаем коммунийи прочей муры.Мы ходили до бога.Бог до нашего братаснизойдет нынче ночьюза нашим столом.Каждый хутор до богапосылай делегата —все послухаем бога —нельзя без того.Он нам скажет решительно,надо ль, не надо льгнусно гибнуть под игоми тухнуть, как падаль.Либо скажет, что, горло и сердце калеча,под гремящими пулямивырасти… выстой…Отряхни, Украина,отягченные плечикрасной вошьюи мерзостью красной…нечистой…Я закончил!

И пареньпоперхнулся, как злостью,золотым самогономи щучьею костью.

Вечер шел лиловатый.Встали все за столоми сказали:— Ну что же?— Пожалуй…— Сосватай…— Мы послухаем бога…— Нельзя без того…

БОГ

Бог сидел на скамейке,чинно с блюдечка чай пил…Брови бога сиялизлыми крыльями чайки.

Двигал в сторону хмуройбородою из пакли,руки бога пропахлирыбьей скользкою шкурой.

Хрупал сахар вприкуску,и в потуи в жару,ел гусиную гузкузолотую,в жиру.

Он си дел непреклонно —все застыли по краю,а насчет самогонамолвил:

— Не потребляю…Возведя к небу очи,все шепнули:— Нельзя им!И поднялся хозяинИ сказал богу:— Отче!Отче, праведный боже,поучи, посоветуй,как прожить в жизни этой,не вылазя из кожи?На земле с нами пробыв,укажи беспорядок…Жиды в продотрядахизвели хлеборобов.Жиды ходят с наганом,дышат духом поганым,ищут чистые зерна!Ой, прижали как туго!Про Исуса позорноговорят без испуга.Нам покой смертный вырыт,путь к могиле короче.Посоветуй нам, отче,пожалей сирых с_и_рот!..

Бог поднялся с иконойв озлобленье великом,он в рубахе посконной,подпоясанной лыком.Все упали:— Отец мой! —Ужас тихий и древний…Бог мужицкий, известный,из соседней деревни.

Там у бога в молельняхвсё иконы да ладан,много девушек дельныхтам работают ладом.

И в молельнях у богапышут ризы пожаром, —богу девушек многотам работают даром.

Он стоял рыжей тучей,бог сектантский, могучий.Вечер двигался цветасамоварного чада…

Бог сказал:— Это, чадо,преставление света.Тяжко мне от обиды:поругание, чадо, —ведь явились из адакоммунисты и жиды.Запирай на засовыхаты, уши и веки!Схватят,клеимы бесовывыжгут на человеке.И тогда все пропало:не простит тебе божесатаны пятипалуюлапу на коже…

Бог завыл.Над народом,как над рухлядью серой,встал он, рыжебородый,темной силой и верой.

Слезы, кашель и насморк —всё прошло.Зол, как прежде,бог ревел:— Бейте насмерть,рушьте гадов и режьте!

Заряжайте обрезы,отточите железыи вперед непреклоннос бомбой черной и круглой,с атамана Зеленогобожьей хоругвой…

ГОНЕЦ