Аполлон Григорьев - Избранные произведения
Ноябрь 1845
Два сонета
1Привет тебе, последний луч денницы,Дитя зари, — привет прощальный мой!Чиста, как свет, легка, как божьи птицы,Ты не сестра душе моей больной.
Душа моя в тебе искала жрицыСвятых страданий, воли роковой,И в чудных грезах гордостью царицыТвой детский лик сиял передо мной.
То был лишь сон… С насмешливой улыбкойОтмечен в книге жизни новый листЕще одной печальною ошибкой…
Но я, дитя, перед тобою чист!Я был жрецом, я был пророком бога,И, жертва сам, страдал я слишком много,
2О, помяни, когда тебя обманетДоверье снам и призракам крылатымИ по устам, невольной грустью сжатым,Змея насмешки злобно виться станет!..
О, пусть тогда душа твоя помянетТого, чьи речи буйством и развратомТебе звучали, пусть он старшим братомПеред тобой, оправданный, восстанет.
О, помяни… Он верит в оправданье,Ему дано в твоем грядущем видеть,И знает он, что ты поймешь страданье,
Что будешь ты, как он же, ненавидеть,Хоть небеса к любви тебя создали, —Что вспомнишь ты пророка в час печали.
1 декабря 1845
К Лелии
(А.И.О.)
Я верю, мы равны… Неутолимой жаждойСтрадаешь ты, как я, о гордый ангел мой!И ропот на небо мятежный помысл каждый,Молитва каждая души твоей больной.Зачем же, полные страданья и неверьяВ кумиры падшие, в разбитые мечты,Личину глупую пустого лицемерьяОдин перед другим не сбросим я и ты?К чему служение преданиям попраннымИ робость перед тем, что нам смешно давно,Когда в грядущем мы живем обетованно,Когда прошедшее отвергли мы давно?Хотела б тщетно ты мольбою и слезамиДуше смиренье и веру возвратить…Молитва не дружна с безумными мечтами,Страданьем гордости смиренья не купить..И если б даже ты нашла б покой обмана,То верь, твоя душа, о ангел мой,Отринет вновь его…И поздно или рано —Но мы пойдем опять страдать рука с рукой.
1845
«Расстались мы — и встретимся ли снова…»
Расстались мы — и встретимся ли снова,И где и как мы встретимся опять,То знает бог, а я отвык уж знать,Да и мечтать мне стало нездорово..Знать и не знать — ужель не все равно?Грядущее — неумолимо строго,Как водится… Расстались мы давно,И, зная то, я знаю слишком много…Поверьте то, что знание беда, —Сбывается. Стареем мы прескороВ наш новый век. Так в ночь, от приговора,Седеет осужденный иногда.
1845
Город («Великолепный град! пускай тебя иной…»)
Посвящается И.А. Манну
Великолепный град! пускай тебя инойПриветствует с надеждой и любовью,Кому не обнажен скелет печальный твой,Чье сердце ты еще не облил кровьюИ страшным холодом не мог еще обдать,И не сковал уста тяжелой думой,И ранней старости не положил печатьНа бледный лик, суровый и угрюмый.
Пускай мечтает он над светлою рекойОб участи, как та река, широкой,И в ночь прозрачную, любуяся тобой,Дремотою смежить боится око,И длинный столб луны на зыби волн следит,И очи шлет к неведомым палатам,Еще дивясь тебе, закованный в гранитГигант, больной гиеньем и развратом.
Пускай по улицам углаженным твоимБродя без цели, с вечным изумленьем,Еще на многих он встречающихся с нимПодъемлет взор с немым благоговеньемИ видеть думает избранников богов,Светил и глав младого поколенья,Пока лицом к лицу не узрит в них глупцовИли рабов презренных униженья.
Пускай, томительным снедаемый огнемПод ризою немой волшебной ночи,Готов поверить он, с притворством не знакомВ зовущие увлаженные очи,Готов еще страдать о падшей красотеИ звать в ее объятьях наслажденье,Пока во всей его позорной наготеНе узрит от недуга истощенье.
Но я — я чужд тебе, великолепный град.Ни тихих слез, ни бешенного смехаНе вырвет у меня ни твой больной разврат,Ни над святыней жалкая потеха.Тебе уже ничем не удивить меня —Ни гордостью дешевого безверья,Ни коловратностью бессмысленного дня,Ни бесполезной маской лицемерья.
Увы, столь многое прошло передо мной:До слез, до слез страдание смешное,И не один порыв возвышенно — святой,И не одно великое земноеСудьба передо мной по ветру разнесла,И не один погиб избранник века,И не одна душа за деньги пропалаСвою святыню — гордость человека.
И не один из тех, когда-то полных сил,Искавших жадно лучшего когда-то,Благоразумно бред покинуть рассудилИли погиб добычею разврата;A многие из них на веки отреклисьОт всех надежд безумных и опасных,Спокойно в чьи-нибудь холопы продалисьИ за людей слывут себе прекрасных.
Любуйся ж юноша, на пышный, гордый град,Стремясь к нему с надеждой и любовьюПока еще тебя не истощил развратИль гнев твое не обдал сердце кровью,Пока еще тебе в божественных лучахСияет все великое земное,Пока еще тебя не объял рабский страхИль истощенье жалкое покоя.
1845 или 1846
«Нет, не рожден я биться лбом…»
Нет, не рожден я биться лбом,Ни терпеливо ждать в передней,Ни есть за княжеским столом,Ни с умиленьем слушать бредни.Нет, не рожден я быть рабом,Мне даже в церкви, за обеднейБывает скверно, каюсь в том,Прослушать августейший дом.И то, что чувствовал Марат,Порой способен понимать я,И будь сам бог аристократ,Ему б я гордо пел проклятья…Но на кресте распятый богБыл сын толпы и демагог.
1845 или 1846
Всеведенье поэта
О, верь мне, верь, что не шутяЯ говорю с тобой, дитя.Поэт-пророк, ему даноПровидеть в будущем чужом.Со всем, что для других темно,Судьбы избранник, он знаком.Ему неведомая дальГрядущих дней обнажена,Ему чужая речь ясна,И в ней и радость, и печаль,И страсть, и муки видит он,Чужой подслушивает стон,Чужой подсматривает взгляд,И даже видит, говорят,Как зарождается, растетДуши таинственный цветок,И куклу-девочку зоветК любви и жизни вечный рок,Как тихо в девственную грудьЛюбви вливается струя,И ей от жажды бытияВольнее хочется вздохнуть,Как жажда жизни на просторРумянца рвется в ней огнемИ, утомленная, потомЕй обливает влагой взор,И как глядится в влаге тойТворящий душу дух иной…И как он взглядом будит в нейИ призывает к бытиюНа дне сокрытую змею,Змею страданий и страстей —Змею различия и зла…
Дитя, дитя, — ты так светла,В груди твоей читаю я,Как бездна, движется онаКак бездна, тайн она полна,В ней зарождается змея.
(1846)
Ожидание
Тебя я жду, тебя я жду,Сестра харит, подруга граций;Ты мне сказала: «Я придуПод сень таинственных акаций».Облито влагой все кругом,Немеет всё в томленьи грезы,Лишь в сладострастии немомБлагоуханьем дышат розы,Да ключ таинственно журчитЛобзаньем страстным и нескромным,Да длинный луч луны дрожитИз-за ветвей сияньем томным.
Тебя я жду, тебя я жду.Нам каждый миг в блаженстве дорог;Я внемлю жадно каждый шорохИ каждый звук в твоем саду.Листы не шепчутся с листами,На тайный зов, на тихий зовЯ отвечать уже готовЛобзаний жадными устами.Сестра харит, — тебя я жду;Ты мне сама, подруга граций,Сказала тихо: «Я придуПод сень таинственных акаций».
(1846)
