Василий Жуковский - Стихотворения и баллады
Май – сентябрь 1802
Дружба[8]
Скатившись с горной высоты,Лежал на прахе дуб, перунами разбитый;А с ним и гибкий плющ, кругом его обвитый.О Дружба, это ты!
1805
Вечер[9]
Элегия
Ручей, виющийся по светлому песку,Как тихая твоя гармония приятна!С каким сверканием катишься ты в реку!Приди, о муза благодатна,
В венке из юных роз, с цевницею златой;Склонись задумчиво на пенистые водыИ, звуки оживив, туманный вечер пойНа лоне дремлющей природы.
Как солнца за горой пленителен закат, —Когда поля в тени, а рощи отдаленныИ в зеркале воды колеблющийся градБагряным блеском озаренны;
Когда с холмов златых стада бегут к рекеИ рева гул гремит звучнее над водами;И, сети склав, рыбак на легком челнокеПлывет у брега меж кустами;
Когда пловцы шумят, скликаясь по стругам,И веслами струи согласно рассекают;И, плуги обратив, по глыбистым браздамС полей оратаи съезжают…
Уж вечер… облаков померкнули края[10],Последний луч зари на башнях умирает;Последняя в реке блестящая струяС потухшим небом угасает.
Всё тихо: рощи спят; в окрестности покой;Простершись на траве под ивой наклоненной,Внимаю, как журчит, сливаяся с рекой,Поток, кустами осененный.
Как слит с прохладою растений фимиам!Как сладко в тишине у брега струй плесканье!Как тихо веянье зефира по водамИ гибкой ивы трепетанье!
Чуть слышно над ручьем колышется тростник;Глас петела вдали уснувши будит сёлы;В траве коростеля я слышу дикий крик,В лесу стенанье филомелы…
Но что?… Какой вдали мелькнул волшебный луч?Восточных облаков хребты воспламенились;Осыпан искрами во тьме журчащий ключ;В реке дубравы отразились.
Луны ущербный лик встает из-за холмов…О тихое небес задумчивых светило,Как зыблется твой блеск на сумраке лесов!Как бледно брег ты озлатило!
Сижу задумавшись; в душе моей мечты;К протекшим временам лечу воспоминаньем…О дней моих весна, как быстро скрылась тыС твоим блаженством и страданьем!
Где вы, мои друзья, вы, спутники мои?Ужели никогда не зреть соединенья?Ужель иссякнули всех радостей струи?О вы, погибши наслажденья!
О братья! о друзья! где наш священный круг?Где песни пламенны и музам и свободе?Где Вакховы пиры при шуме зимних вьюг?Где клятвы, данные природе,
Хранить с огнем души нетленность братских уз?И где же вы, друзья?… Иль всяк своей тропою,Лишенный спутников, влача сомнений груз,Разочарованный душою,
Тащиться осужден до бездны гробовой?…Один – минутный цвет – почил, и непробудно[11],И гроб безвременный любовь кропит слезой.Другой… о Небо правосудно!..[12]
А мы… ужель дерзнем друг другу чужды быть?Ужель красавиц взор, иль почестей исканье,Иль суетная честь приятным в свете слытьЗагладят в сердце вспоминанье
О радостях души, о счастье юных дней,И дружбе, и любви, и музам посвященных?Нет, нет! пусть всяк идет вослед судьбе своей,Но в сердце любит незабвенных…
Мне рок судил: брести неведомой стезей,Быть другом мирных сел, любить красы природы,Дышать под сумраком дубравной тишинойИ, взор склонив на пенны воды,
Творца, друзей, любовь и счастье воспевать.О песни, чистый плод невинности сердечной!Блажен, кому дано цевницей оживлятьЧасы сей жизни скоротечной!
Кто, в тихий утра час, когда туманный дымЛожится по полям и хо́лмы облачаетИ солнце, восходя, по рощам голубымСпокойно блеск свой разливает,
Спешит, восторженный, оставя сельский кров,В дубраве упредить пернатых пробужденьеИ, лиру соглася с свирелью пастухов,Поет светила возрожденье!
Так, петь есть мой удел… но долго ль?… Как узнать?…Ах! скоро, может быть, с Минваною унылойПридет сюда Альпин в час вечера мечтатьНад тихой юноши могилой!
Май – июль 1806
Песня[13]
(«Мой друг, хранитель-ангел мой…»)
Мой друг, хранитель-ангел мой,О ты, с которой нет сравненья,Люблю тебя, дышу тобой;Но где для страсти выраженья?Во всех природы красотахТвой образ милый я встречаю;Прелестных вижу – в их чертахОдну тебя воображаю.
Беру перо – им начертатьМогу лишь имя незабвенной;Одну тебя лишь прославлятьМогу на лире восхищенной:С тобой, один, вблизи, вдали.Тебя любить – одна мне радость;Ты мне все блага на земли;Ты сердцу жизнь, ты жизни сладость.
В пустыне, в шуме городскомОдной тебе внимать мечтаю;Твой образ, забываясь сном,С последней мыслию сливаю;Приятный звук твоих речейСо мной во сне не расстается;Проснусь – и ты в душе моейСкорей, чем день очам коснется.
Ах! мне ль разлуку знать с тобой?Ты всюду спутник мой незримый;Молчишь – мне взор понятен твой,Для всех других неизъяснимый;Я в сердце твой приемлю глас;Я пью любовь в твоем дыханье…Восторги, кто постигнет вас,Тебя, души очарованье?
Тобой и для одной тебяЖиву и жизнью наслаждаюсь;Тобою чувствую себя;В тебе природе удивляюсь.И с чем мне жребий мой сравнить?Чего желать в толь сладкой доле?Любовь мне жизнь – ах! я любитьЕще стократ желал бы боле.
1 апреля 1808
Путешественник[14]
Песня
Дней моих еще весноюОтчий дом покинул я;Всё забыто было мною —И семейство и друзья.
В ризе странника убогой,С детской в сердце простотой,Я пошел путем-дорогой —Вера был вожатый мой.
И в надежде, в увереньеПуть казался недалек,«Странник, – слышалось, – терпенье!Прямо, прямо на восток.
Ты увидишь храм чудесный;Ты в святилище войдешь;Там в нетленности небеснойВсё земное обретешь».
Утро вечером сменялось;Вечер утру уступал;Неизвестное скрывалось;Я искал – не обретал.
Там встречались мне пучины;Здесь высоких гор хребты;Я взбирался на стремнины;Чрез потоки стлал мосты.
Вдруг река передо мною —Вод склоненье на восток;Вижу зыблемый струеюПодле берега челнок.
Я в надежде, я в смятенье;Предаю себя волнам;Счастье вижу в отдаленье;Всё, что мило, – мнится – там!
Ах! в безвестном океанеОчутился мой челнок;Даль по-прежнему в тумане;Брег невидим и далек.
И вовеки надо мноюНе сольется, как поднесь,Небо светлое с землею…Там не будет вечно здесь.
1809
Песнь араба над могилою коня[15]
Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,Он спит – на зыбкий одр песков пустынных пал.
О путник, со мною страданья дели:Царь быстрого бега простерт на земли;И воздухом брани уже он не дышит;И грозного ржанья пустыня не слышит;В стремленье погибель его нагнала;Вонзенная в шею, дрожала стрела;И кровь благородна струею бежала;И влагу потока струя обагряла.
Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,Он спит – на зыбкий одр песков пустынных пал.
Убийцу сразила моя булава:На прах отделенна скатилась глава;Железо вкусило напиток кровавый,И труп истлевает в пустыне без славы…Но спит он, со мною летавший на брань;Трикраты воззвал я: сопутник мой, встань!Воззвал… безответен… угаснула сила…И бранные кости одела могила.
Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,Он спит – на зыбкий одр песков пустынных пал.
С того ненавистного, страшного дняИ солнце не светит с небес для меня;Забыл о победе, и в мышцах нет силы;Брожу одинокий, задумчив, унылый;Иемена доселе драгие краяУже не отчизна – могила моя;И мною дорога верблюда забвенна,И дерево амвры, и куща священна.
Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,Он спит – на зыбкий одр песков пустынных пал.
В час зноя и жажды скакал он со мнойКо древу прохлады, к струе ключевой;И мавра топтали могучи копыта;И грудь от противных была мне защита;Мой верный соратник в бою и трудах,Он, бодрый, при первых денницы лучах,Стрелою, покорен велению длани,Летал на свиданья любови и брани.
О друг! кого и ветр в полях не обгонял,Ты спишь – на зыбкий одр песков пустынных пал.
Ты видел и Зару – блаженны часы! —Сокровище сердца и чудо красы;Уста вероломны тебя величали,И нежные длани хребет твой ласкали;Ах! Зара, как серна, стыдлива была;Как юная пальма долины, цвела;Но Зара пришельца пленилась красоюИ скрылась… ты, спутник, остался со мною.
Сей друг, кого и ветр в полях не обгонял,Он спит – на зыбкий одр песков пустынных пал.
О спутник! тоскует твой друг над тобой;Но скоро, покрыты могилой одной,Мы вкупе воздремлем в жилище отрады;Над нами повеет дыханье прохлады;И скоро, при гласе великого дня,Из пыльного гроба исторгнув меня,Величествен, гордый, с бессмертной красою,Ты пламенной солнца помчишься стезею.
Конец 1809 – начало 1810
