Александр Блок - Стихотворения 1905 года
10 октября 1905
МИТИНГ
Он говорил умно и резко, И тусклые зрачкиМетали прямо и без блеска Слепые огоньки.
А снизу устремлялись взоры От многих тысяч глаз,И он не чувствовал, что скоро Пробьет последний час.
Его движенья были верны, И голос был суров,И борода качалась мерно В такт запыленных слов.
И серый, как ночные своды, Он знал всему предел.Цепями тягостной свободы Уверенно гремел.
Но те, внизу, не понимали Ни чисел, ни имен,И знаком долга и печали Никто не заклеймен.
И тихий ропот поднял руку, И дрогнули огни.Пронесся шум, подобный звуку Упавшей головни.
Как будто свет из мрака брызнул, Как будто был намек…Толпа проснулась. Дико взвизгнул Пронзительный свисток.
И в звоны стекол перебитых Ворвался стон глухой,И человек упал на плиты С разбитой головой.
Не знаю, кто ударом камня Убил его в толпе,И струйка крови, помню ясно, Осталась на столбе.
Еще свистки ломали воздух, И крик еще стоял,А он уж лег на вечный отдых У входа в шумный зал…
Но огонек блеснул у входа… Другие огоньки…И звонко брякнули у свода Взведенные курки.
И промелькнуло в беглом свете, Как человек лежал,И как солдат ружье над мертвым Наперевес держал.
Черты лица бледней казались От черной бороды,Солдаты, молча, собирались И строились в ряды.
И в тишине, внезапно вставшей, Был светел круг лица,Был тихий ангел пролетавший, И радость — без конца.
И были строги и спокойны Открытые зрачки,Над ними вытянулись стройно Блестящие штыки.
Как будто, спрятанный у входа За черной пастью дул,Ночным дыханием свободы Уверенно вздохнул.
10 октября 1905
* * *«Вися над городом всемирным…»
Вися над городом всемирным,В пыли прошедшей заточен,Еще монарха в утре лирномСамодержавный клонит сон.
И предок царственно-чугунныйВсё так же бредит на змее,И голос черни многострунныйЕще не властен на Неве.
Уже на домах веют флаги,Готовы новые птенцы,Но тихи струи невской влаги,И слепы темные дворцы.
И если лик свободы явлен,То прежде явлен лик змеи,И ни один сустав не сдавленСверкнувших колец чешуи.
18 октября 1905
* * *«Еще прекрасно серое небо…»
Еще прекрасно серое небо,Еще безнадежна серая даль.Еще несчастных, просящих хлеба,Никому не жаль, никому не жаль!
И над заливами голос черниПропал, развеялся в невском сне.И дикие вопли: «Свергни! О, свергни!»Не будят жалости в сонной волне…
И в небе сером холодные светыОдели Зимний дворец царя,И латник в черном[2] не даст ответа,Пока не застигнет его заря.
Тогда, алея над водной бездной,Пусть он угрюмей опустит меч,Чтоб с дикой чернью в борьбе бесполезнойЗа древнюю сказку мертвым лечь…
18 октября 1905
* * *«Ты проходишь без улыбки…»
Ты проходишь без улыбки,Опустившая ресницы,И во мраке над соборомЗолотятся купола.
Как лицо твое похожеНа вечерних богородиц,Опускающих ресницы,Пропадающих во мгле…
Но с тобой идет кудрявыйКроткий мальчик в белой шапке,Ты ведешь его за ручку,Не даешь ему упасть.
Я стою в тени портала,Там, где дует резкий ветер,Застилающий слезамиНапряженные глаза.
Я хочу внезапно выйтиИ воскликнуть: «Богоматерь!Для чего в мой черный городТы Младенца привела?»
Но язык бессилен крикнуть.Ты проходишь. За тобоюНад священными следамиПочивает синий мрак.
И смотрю я, вспоминая,Как опущены ресницы,Как твой мальчик в белой шапкеУлыбнулся на тебя.
29 октября 1905
ПЕРСТЕНЬ-СТРАДАНЬЕ
Шел я по улице, горем убитый.Юность моя, как печальная ночь,Бледным лучом упадала на плиты,Гасла, плелась и шарахалась прочь.
Горькие думы — лохмотья печалей —Нагло просили на чай, на ночлег,И пропадали средь уличных далей,За вереницей зловонных телег.
Господи боже! Уж утро клубится,Где, да и как этот день проживу?..Узкие окна. За ними — девица.Тонкие пальцы легли на канву.
Локоны пали на нежные ткани —Верно, работала ночь напролет…Щеки бледны от бессонных мечтаний,И замирающий голос поет:
«Что я сумела, когда полюбила?Бросила мать и ушла от отца…Вот я с тобою, мой милый, мой милый.Перстень-Страданье нам свяжет сердца.
Что я могу? Своей алой кровьюНежность мою для тебя украшать…Верностью женской, вечной любовьюПерстень-Страданье тебе сковать».
30 октября 1905 (1915)
* * *«Прискакала дикой степью…»
Прискакала дикой степьюНа вспененном скакуне.«Долго ль будешь лязгать цепью?Выходи плясать ко мне!»
Рукавом в окно мне машет,Красным криком зажжена,Так и манит, так и пляшет,И ласкает скакуна.
«А, не хочешь! Ну, так с богом!»Пыль клубами завилась…По тропам и по дорогамВ чистом поле понеслась…
Не меня ты любишь. Млада,Дикой вольности сестра!Любишь краденые клады,Полуночный свист костра!
И в степях, среди тумана,Ты страшна своей красой —Разметавшейся у станаРыжей спутанной косой.
31 октября 1905
БРЕД
Я знаю, ты близкая мне…Больному так нужен покой…Прильнувши к седой старине,Торжественно брежу во сне…
С тобою, мой свет, говорю…Пьяни, весели меня, боль!—Ты мне обещаешь зарю?Нет, с этой свечой догорю!
Так слушай, как память остра,—Недаром я в смертном бреду…Вчера еще были, вчераЗаветные лес и гора…
Я Белую Деву искал —Ты слышишь? Ты веришь? Ты спишь?Я Древнюю Деву искал,И рог мой раскатом звучал.
Вот иней мне кудри покрыл,Дыханье спирала зима…И ветер мне очи слепил,И рог мой неверно трубил…
Но слушай, как слушал тогдаЯ голос пронзительных вьюг!Что было со мной в те года,—Тому не бывать никогда!..
Я твердой стопою всхожу —О, слушай предсмертный завет!..В последний тебе расскажу:Я Белую Деву бужу!
Вот спит Она в облаке мглыНа темной вершине скалы,И звонко взывают орлы,Свои расточая хвалы…
Как странен мой траурный бред!То — бред обнищалой души…Ты — свет мой, единственный светДругой — в этом трауре нет.
Уютны мне черные сны.В них память свежеет моя:В виденьях седой старины,Бывалой, знакомой страны…
Мы были, — но мы отошли,И помню я звук похорон:Как гроб мой тяжелый несли,Как сыпались комья земли.
4 ноября 1905 (1915)
СЫТЫЕ
Они давно меня томили;В разгаре девственной мечтыОни скучали, и не жили,И мяли белые цветы.
И вот — в столовых и гостиных,Над грудой рюмок, дам, старух,Над скукой их обедов чинных —Свет электрический потух.
К чему-то вносят, ставят свечи,На лицах — желтые круги,Шипят пергаментные речи,С трудом шевелятся мозги.
Так — негодует всё, что сыто,Тоскует сытость важных чрев:Ведь опрокинуто корыто,Встревожен их прогнивший хлев!
Теперь им выпал скудный жребий:Их дом стоит неосвещен,И жгут им слух мольбы о хлебеИ красный смех чужих знамен!
Пусть доживут свой век привычноНам жаль их сытость разрушать.Лишь чистым детям — неприличноИх старой скуке подражать.
10 ноября 1905
