Эмиль Верхарн - Стихи
Перевод В. Брюсова
Под сводами
Сомкнулись сумерки над пленными полями,Просторы зимние огородив стеной.Скопленья звезд горят в могильной мгле ночной;Пронзает небеса их жертвенное пламя.
И чувствуешь вокруг гнетущий медный мир,В который вплавлены громады скал гранитных,Где глыба каждая — каких-то первобытныхПодземных жителей воинственный кумир.
Мороз вонзил клыки в углы домов и башен,Гнетет молчание. Хотя б заблудший зовДонесся издали!.. Бой башенных часовОдин лишь властвует, медлителен и страшен.
Ночь расступается, податлива как воск,Вторгаются в нее безмолвие и холод.Удары скорбные обрушивает молот,Вбивая вечность в мозг.
Перевод Мих. Донского
Холод
Огромный светлый свод, бесплотный и пустой,Стыл в звездном холоде — пустая бесконечность,Столь недоступная для жалобы людской, —И в зеркале его застыла зримо вечность.
Морозом скована серебряная даль,Морозом скованы ветра, и тишь, и скалы,И плоские поля; мороз дробит хрустальПросторов голубых, где звезд сияют жала.
Немотствуют леса, моря, и этот свод,И ровный блеск его, недвижный и язвящий!Никто не возмутит, никто не пресечетВладычество снегов, покой вселенной спящей.
Недвижность мертвая. В провалах снежной тьмыЗажат безмолвный мир тисками стали строгой, —И в сердце страх живет пред царствием зимы,Боязнь огромного и ледяного бога.
Перевод Г. Шенгели
Соломенные кровли
Склонясь, как над Христом скорбящие Марии, Во мгле чернеют хутора; Тоскливой осени пора Лачуги сгорбила кривые.
Солома жалких крыш давно покрылась мхом, Печные покосились трубы, А с перепутий ветер грубый Врывается сквозь щели в дом.
Склонясь от немощи, как древние старухи, Что шаркают, стуча клюкой, И шарят вкруг себя рукой, Бесчувственны, незрячи, глухи,Они запрятались за частокол берез; А у дверей, как стружек ворох, — Опавшие лисгы, чей шорох Заклятий полон и угроз.
Склонясь, как матери, которых гложет горе. Они влачат свои часы В промозглой сырости росы На помертвелом косогоре.
В ноябрьских сумерках чернеют хутора, Как пятна плесени и тленья, О, дряхлой осени томленье, О, тягостные вечера!
Перевод Мих. Донского
Лондон
Вот Лондон, о душа, весь медный и чугунный,Где в мастерских визжит под сотней жал металл,Откуда паруса уходят в мрак бурунный,В игру случайностей, на волю бурь и скал.
Вокзалы в копоти, где газ роняет слезы —Свой сплин серебряный — на молнии путей,Где ящерами скук зевают паровозы,Под звон Вестминстера[7] срываясь в глубь ночей.
И доки черные; и фонарей их пламя(То веретёна Мойр[8] в реке отражены);И трупы всплывшие, венчанные цветамиГнилой воды, где луч дрожит в прыжках волны;
И шали мокрые, и жесты женщин пьяных;И алкоголя вопль в рекламах золотых;И вдруг, среди толпы, смерть восстает в туманах..Вот Лондон, о душа, ревущий в снах твоих!
Перевод Г. Шенгели
Путешественники
Как страстно кличет их от медленных равнинСивиллы[9] древний зов и в смутных окоемахВлечет мерцанье глаз каких-то незнакомых —Однажды вечером изведали они.
Вперед! Огромный мол. В накале белом луны,И флагов золото на мачтах корабля,И юнги черные. Уходит вдаль земля.Волна прибойная сосет песок лагуны.
О, это плаванье в сияющем ночномПространстве! Звездные узорные плетенья!Ветров полуденных и шум, и свист, и пеньеК цветущим берегам уносят! А потом?
Как руки черные, воздетые высоко, —Из камня сложенные башни городов,Зрачки, горящие под крышами домовНа глади стен сырых в ночных глазницах окон.
Пустыни рыжие и степи — без границ,Подвластные громам и ураганам бурным,И солнца, саваном одетые пурпурным,Туманным золотом вечерних плащаниц.
И храмы медные, где щит и меч тяжелыйУ паперти, и крест над ними в вышине,И старых кесарей, в оцепенелом снеНавеки замерших, чугунные престолы.
Устои островов над мутно-голубой —То бирюзовой, то опаловой — пучиной,И дрожь, и тайный страх бескрайности пустынной,И вдруг, как молоты гремящие, прибой!
Народы, что века покорно терпят муки,Народы, что уже восстали для побед,У портов маяки — слепяще яркий светЗажавшие в кулак бестрепетные руки.
Но вспыхнет в памяти, как самый нежный зов,Все то далекое, что свято и знакомо:Вот мать печальная, вот садик возле дома,Вот равномерный бой больших стенных часов.
Пора вернуться вспять. Прощай, широкий, вольныйМир — океан, прощай! И все же нет для нихНи счастья мудрых душ, ни счастья душ простых,Что жизнью медленной и дремлющей довольны.
Отныне будет их к закатным влечь кострам,К закатным солнечным притягивать воротам,Распахнутым мечте неистовой, заботамНездешним и любви к виденьям дальних стран.
Перевод Н. Рыковой
Умереть
В пурпурной мгле лесов и багреце болотОгромный вечер там, в пустых полях, сгнивает,Руками цепких туч шар солнца зажимает,Выдавливая кровь в зеленый небосвод.
О, время пышное, когда октябрь ленивыйУходит не спеша в убранстве золотом,Меж гроздьев рдеющих и яблок, ветеркомИ светом нежимых среди усталой нивы,—
Уже в последний раз перед зимой. ПолетТяжелых воронов? Он будет. Но покудаЛиствы червонное пусть пламенеет чудо.Брусники светлый жар сухую землю жжет,
Лес руки вытянул с их смуглыми листами,С их звучной бронзою туда, в ток синевы,Смешалась свежесть вод с дыханием айвы,И остро пахнет мхом, травою и цветами.
И тихий, светлый пруд, как в зеркале, таитПод кружевом берез, под черным дубом старымЛуну, которая встает огромным шаромИ, как созревший плод, меж тонких туч висит.
Вот как бы умереть — о сладкое мечтанье! —В прибое царственном цветов и голосов;Для глаза — золото и пурпур вечеров,Для мозга — зрелых сил и жизни нарастанье.
Как слишком пышный цвет, о тело, умереть!Отяжелев, как он, уйти из жизни бедной!Была бы смерть тогда мечтою всепобедной,И нашей гордости не суждено б терпеть.
О, тело! Умереть, как осень, умереть!
Перевод Г. Шенгели
Из книги «Крушения»
(1888)
Меч
С насмешкой над моей гордынею бесплоднойМне некто предсказал, державший меч в руке:Ничтожество с душой пустою и холодной,Ты будешь прошлое оплакивать в тоске.
В тебе прокиснет кровь твоих отцов и дедов,Стать сильным, как они, тебе не суждено;На жизнь, ее скорбей и счастья не изведав,Ты будешь, как больной, смотреть через окно.
И кожа ссохнется и мышцы ослабеют,И скука въестся в плоть, желания губя,И в черепе твоем мечты окостенеют,И ужас из зеркал посмотрит на тебя.
Себя преодолеть! Когда б ты мог! Но, леньюРасслаблен, стариком ты станешь с юных лет;Чужое и свое, двойное утомленьеНальет свинцом твой мозг и размягчит скелет.
Заплещет вещее и блещущее знамя, —О, если бы оно и над тобой взвилось! —Увы! Ты истощишь свой дух над письменами,Их смысл утерянный толкуя вкривь и вкось.
Ты будешь одинок! — В оцепененье дремыПрикован будет твой потусторонний взглядК минувшей юности, — и радостные громыДалеко в стороне победно прогремят!
Перевод Мих. Донского
