Том 3. Стихотворения 1827-1836 - Александр Сергеевич Пушкин
Так чуждые силы его тяготят…
ДЕЛИБАШ
В черновой рукописи третья строфа читалась:
Ты, казак, за делибашем
Не гонися, погоди,
Вмиг мы саблями замашем,
Будешь, будешь впереди…
СТРЕКОТУНЬЯ БЕЛОБОКА
Черновая редакция
Вдоль замерзлого потока,
По забору меж ветвей
Скачет пестрая сорока
И пророчит мне гостей.
Ночка, ночка, стань темнее,
Вьюга, вьюга, вой сильнее,
Ветер, ветер, громче вой,
Разгони людей жестоких,
У ворот, ворот широких
Жду девицы дорогой.
БЕСЫ
В черновой рукописи вместо четырех стихов, начиная с «Бесконечны, безобразны», первоначально было:
Что за звуки!.. аль бесенок
В люльке охает, больной;
Или плачется козленок
У котлов перед сестрой.
ПАЖ, или ПЯТНАДЦАТЫЙ ГОД
В рукописи после стиха «Попробуй кто меня толкнуть» зачеркнуто:
Читал я Федру и Заиру,
Как злой гусар сижу верхом,
И показать могу я миру,
Что мастерски держу рапиру
И ею правлю как мячом.
После стиха «Вот какова ее любовь!» (первоначально после «И мне доступна одному») зачеркнуто:
Давно я только сплю и вижу,
Чтоб за нее подраться мне,
Вели она – весь мир обижу,
Пройду от Стрельни до Парижу,
Рубясь пешком иль на коне.
СТАМБУЛ ГЯУРЫ НЫНЧЕ СЛАВЯТ
В рукописи после стиха «Непроницаемы стоят» зачеркнуто:
В нас ум владеет плотью дикой,
И покорен Корану ум,
И потому пророк великой
Хранит как око свой Арзрум.
Кроме того, в черновике имеются зачеркнутые стихи:
Меж нами скрылся янычар,
Как между братиев любимых,
Что рек Алла: спасай гонимых,
Приход их – дому божий дар.
В НАЧАЛЕ ЖИЗНИ ШКОЛУ ПОМНЮ Я
Первоначально стихотворение было задумано не в терцинах, а в октавах. Сохранилась первая необработанная октава:
Тенистый сад и школу помню я,
Где маленьких детей нас было много,
Как на гряде одной цветов семья,
Росли неровно – и за нами строго
Жена смотрела. Память уж моя
Истерлась, обветшав . . . . . убого,
Но лик и взоры дивной той жены
В душе глубоко напечатлены.
Пушкин обработал последние стихи октавы, но не согласовал их с остальными:
Уж плохо служит память мне моя –
Ткань ветхая, истершаясь убого.
Но живо, ясно взоры той жены
Во мне глубоко напечатлены.
К этому же замыслу относится набросок:
Я помню деву юности прелестной,
Еще не наступала ей пора,
Она была младенцем –
ДВА ЧУВСТВА ДИВНО БЛИЗКИ НАМ
Второе четверостишие первоначально читалось:
На них основано от века
По воле бога самого
Самостоянье человека,
Залог величия его.
ЧЕМ ЧАЩЕ ПРАЗДНУЕТ ЛИЦЕЙ6
В рукописи зачеркнута вторая строфа:
Давно ль, друзья… но двадцать лет
Тому прошло; и что же вижу?
Того царя в живых уж нет;
Мы жгли Москву; был плен Парижу;
Угас в тюрьме Наполеон;
Воскресла греков древних слава;
С престола пал другой Бурбон;
Отбунтовала вновь Варшава.
ОСЕНЬ7
В рукописи зачеркнута строфа после десятой:
Стальные рыцари, угрюмые султаны,
Монахи, карлики, арапские цари,
Гречанки с четками, корсары, богдыханы,
Испанцы в епанчах, жиды, богатыри,
Царевны пленные и злые великаны,
И вы, любимицы златой моей зари,
Вы, барышни мои, с открытыми плечами,
С висками гладкими и томными очами.
В черновом автографе последняя строфа доведена до шестого стиха:
Ура!.. куда же плыть?.. какие берега
Теперь мы посетим: Кавказ ли колоссальный,
Иль опаленные Молдавии луга,
Иль скалы дикие Шотландии печальной,
Или Нормандии блестящие снега,
Или Швейцарии ландшафт пирамидальный.
РОДРИК
В рукописи имеются строфы, исключенные из последней редакции. После стиха «Над могилою его» в беловой рукописи зачеркнуто:
В сокрушении глубоком
Беспрестанно слезы льет,
День и ночь у бога молит
Отпущение грехов.
После стиха «Краткий сон его мутить» в черновой рукописи еще две строфы:
Лишь уснет, ему приснятся
Графской дочери черты,
Перед ним мелькает Кава,
Каву снова видит он,
Очи полны думы гордой,
Благородное чело,
И младенчески открыто
Выраженье детских уст.
Вместо одной строфы «В сновиденье благодатном…» было две:
Раз несчастный утомленный
На рассвете задремал,
И господь ему виденье
Благодатное послал.
Видит он: святой угодник
Приближается к нему,
Ризой светлою одеян
И сияньем окружен.
Черновой отрывок, не вошедший в беловую редакцию:
Чудный сон мне бог послал:
С длинной белой бородою,
В белой ризе предо мною
Старец некий предстоял
И меня благословлял.
Он сказал мне: «Будь покоен,
Скоро, скоро удостоен
Будешь царствия небес.
Путник, ляжешь на ночлеге,
В пристань, плаватель, войдешь,
Бедный пахарь утомленный,
Отрешишь волов от плуга
На последней борозде.
Ныне грешник тот великий,
О котором предвещанье
Слышал ты давно – . . . .
. . . . Грешник долгожданный
Наконец к тебе придет
Исповедовать себя
И получит разрешенье,
И заснешь ты вечным сном».
Сон отрадный, благовещий –
Сердце жадное не смеет
И поверить и не верить.
Ах, ужели в самом деле
Близок я к моей кончине?
И страшуся и надеюсь,
Казни вечныя страшуся,
Милосердия надеюсь:
Успокой меня, творец.
Но твоя да будет воля,
Не моя. – Кто там идет?..
ВНОВЬ Я ПОСЕТИЛ
Отрывки из черновой редакции
После стиха «Ни кропотливого
