Дмитрий Мережковский - Антология поэзии русского зарубежья (1920-1990). (Первая и вторая волна). В четырех книгах. Книга первая

Церковные стекла

По лужайкам Нормандии яблонь идет чередою,по витражам — сиянье, страданье небесных послов.В сердце яблок заложено семя нежданной звездою,в нашем сердце заложено бремя несказанных слов.

Долго сердцу немыслимо в собственном соке вариться,скоро, сердце, тобою совсем переполнится лоб.Это, может быть, в первом изгнанье о нас говорится,это, может быть, первое яблоко гонит нас в гроб.

Вот качается плод, называемый белым наливом,вот срывается он и пленительно падает внизна карниз, где Адам и жена его жмутся пугливо,треугольным листком создавая подобие риз.

О тяжелые роды, о тяжкие своды Руана,музыкальные храмы, донашивающие крест.Над холодной эмалью — служанки, встающие рано,дождевые погоды и жирные воды окрест.

И обилие памятных мест. Ничего не считая,не гуляя почти и почти что совсем не дыша,лишь одних похорон поучительный звон почитая,продолжительно к праху готовится наша душа.

Облако

Вода, вставая утром из русла,питает облако своим туманом.Туман, что через жизнь я пронесла,и не был и не может быть обманом.

Туман, слезою капая из глаз,быть может, продолжает то движенье,тот начатый за облаком рассказ,которого конец есть возвращенье.

Пусть дождь идет, туманное звеното снизу вверх, то сверху вниз сдвигая…Конечно, эта жизнь идет на дно,но, кажется, за ней встает другая.

1956

Юрий Терапиано

«По утрам читаю Гомера…»

По утрам читаю Гомера —И взлетает мяч Навзикаи,И синеют верхушки деревьевНад скалистым берегом моря,Над кремнистой узкой дорогой,Над движеньями смуглых рук.

А потом выхожу я в город,Где, звеня, пролетают трамваи,И вдоль клумб Люксембургского садаНе спеша и бесцельно иду.Есть в такие минуты чувствоОдиночества и покоя,Созерцания и тишины.Солнце, зелень, высокое небо,От жары колеблется воздух.И как будто бы все совершилосьНа земле, и лишь по привычкеЛюди движутся, любят, верят,Ждут чего-то, хотят утешеньяИ не знают, что главное было,Что давно уж Архангел БожийНад часами каменной башниОпустился — и вылилась чашаПрошлых, будущих и небывшихСлез, вражды, обид и страстей,Дел жестоких и милосердных,И таких же, на полуслове,Словно плеск в глубоком колодце,Обрывающихся стихов…

Полдень. Время остановилось.Солнце жжет, волны бьются о берег.Где теперь ты живешь, Навзикая?Мяч твой катится по траве.

Египет

Гор-Сокол — тотем древних египтян,

бог и наименование царя. Египтяне

называли себя: «Шемсу-Гор» —

«Служители Гора» и говорили, что предки

их пришли из далекой, лежащей за

«Уази-Орейта» — за «Очень Зеленым

морем» — страны.

Завоевание

Шемсу-Гор, служители Гора.Бронза ножей, тетива и стрела,Легких собак остроухие сворыИ на шестах сокола.

Полем идем и дивимся и спорим,В воздухе — ибисов крик.Сразу за «Очень Зеленым», за моремСкрылся родной материк.

Здесь — лихорадки, речные туманы,В топях болот — преисподняя, ад;Важно идут по холмам павианы,Львы и гиены рычат.

И, сотрясая свой щит антилопий,Варвары с песьим лицомНас осыпали ударами копий,Нас окружали кольцом.

Но, укрываясь от стрел за заборами,Мы осушали болота и рвы,Строили крепости воины ГораВ зарослях дикой травы.

И, торжествуя над лесом и ямами,Мерно скрипя на ходу,Плуг, запряженный волами упрямыми,Первую вел борозду.

Царство

Строили Сноффру и Хуффу строителиПрочный для вечности дом,В Элефантину ходили воителиС прямоугольным щитом.

Вам, фараоны, на небе даяния,Мир вам, крестьяне, солдаты, купцы —Каждому впишут слова покаянияВ грамоте смертной писцы.

Фиг и магнолий и зарослей тисовыхРощи на страже земли,Где, в тайниках и гробах кипарисовых,Мумии предков легли.

Медленно пастыри гнали упорныеШирокорогих быков средь болот,Жители сеяли в борозды черныеРожь, золотую как мед.

Но вдоль пустынь, от подземного СтиксИ от Песчаной Косы,Крались с востока жестокие гиксы,Жадные пастыри-псы.

Империи

Слышишь шум: топот ног, клич и звоны,Стук колес в африканской пыли?Это с юга идут легионыОт Египта до края земли.

«Бич народов, гроза и проказа» —Тугмес Третий стремит знаменаИ врубает на скалах КавказаСвой картуш и свои письмена.

Царь царей, в бело-красной короне,В желтом платье, с крючком и бичом,Всех врагов в соколиной погонеТы сразил серповидным мечом.

Для тебя восседают во храмеБоги-предки средь каменных стел,С зверообличными головами,С страшной мощью неистовых тел.

И народ твой, на сфинкса похожий,Грозной тенью идет на нас,Словно бред, что видения множитВоспаленных бессонницей глаз.

Александрия

Здесь, под звук дикой лиры Скамандра,Из туманов морей и дождя,Шли в Египет полки АлександраБогом сделать царя и вождя.

«Тут, над морем, — гласит нам преданье, —Царь, пришедший из северных стран,Вдохновенный, в пылу созиданья,Намечая для города план,

Сыпал известь; ее не хватило —План велел продолжать он мукой;Налетев, стая птиц легкокрылыхРасклевала муку под рукой…»

Так, от царственного мукомолаК высшей доле для мира влеком,Город встал вдоль широкого молаМетить небо своим маяком.

Грек, еврей и сириец из Гада,Скифы шли от бунтующих рек —И вошла «Александра Услада»В Александра блистательный век.

Все к истокам великого криптаВслед его путеводной звездеПриходили — пустыней Египта,Приплывали по сладкой воде.

Здесь, верхом на усталой кобыле,Генерал санкюлотов, твой брат,Вел в удушливом облаке пылиК пирамидам бессмертных солдат.

Так, порой, проникая в сосуды,Что гробница нам вновь отдала,Свежий мед — несказанное чудо —В них нетленным находит пчела.

1926

Пантикапея (Город Керчь)

Л. Л. Домгеру

Сияющая, мраморная, в водуНисходит пристань кругом, как венец.Привязанные лодки на свободу,Качаясь, рвутся с бронзовых колец.

Вверху амфитеатром синим горыТеснятся в небо, и Тезеев храмГотов принять процессии и хоры,Идущие к аттическим богам.

Эллада в скалах Таврии нетленна,И корни лоз и рыба в глубине,Забывши обо всем, что современно,Классической покорствуют весне.

Пантикапея древняя, тебе лиЯ песнь размером варварским поюВ стране, где грек, играя на свирели,Умел прославить родину свою.

В день Покрова

I. «Как звезда над снежными полями…»

Как звезда над снежными полями,В августе — над золотом садов,В ночь весеннюю — над тополямиРусских сел и русских городов

Ты восходишь, наш покров незримый,Матерь Божия. Любви ТвоейНад землею, некогда любимой,Милость драгоценную пролей.

Дни проходят, тишиной томимы,Гибели и смерти нет конца,Ты, Которой служат серафимы,Ты, Которой служат все сердца,

Милость ниспошли свою святую,Молнией к стране моей приди,Подними и оправдай такую,Падшую, спаси и пощади!

II. «Только гибель и воспоминанье…»