Игорь Северянин - Полное собрание стихотворений
Эст-Тойла
ПОЭЗА О ГОГЛАНДЕ
Иногда, в закатный час, с обрыва,
После солнца, но еще до звезд,
Вдалеке Финляндского залива
Виден Гогланд за семьдесят верст.
Никогда на острове я не был,
Ничего о нем я не слыхал.
Вероятно: скалы, сосны, небо,
Да рыбачьи хижины меж скал.
Обратимся, милая, к соседям,
К молчаливым хмурым рыбакам,
На моторной лодке мы поедем
Далеко, к чуть видным берегам.
Я возьму в волнистую дорогу
Сто рублей, тебя, свои мечты,
Ну, а ты возьми, доверясь Богу,
Лишь себя возьми с собою ты!..
Вот и все. Нам большего не надо.
Это все, что нужно нам иметь.
Остров. Дом. Стихи. Маруся рядом.
А на хлеб я раздобуду медь.
1915. Май
Эст-Тойла
ПОЭЗА СЧАСТЬЯ
Я не могу не радоваться маю
И не воспеть его я не могу,
Когда тебя так пылко обнимаю
На благодатном этом берегу.
Который раз все в тот же, все в зеленый,
В весенний шелк закуталась земля?
Который раз, в мечту свою влюбленный,
Я ухожу в зовущие поля?
Но в этот год – весна совсем иная,
И май иной, – все лучше, все светлей!
Мечта сбылась: со мною ты, родная,
А потому – я только соловей!
Мне все равно, в какие там размеры
Вольется стих горячий, все равно!-
Кощунственны изысков камамберы,
И быть банальным снова мне дано!..
Когда тебя я к сердцу прижимаю,
И твоего капота тлеет тюль,
Могу ли я не радоваться маю
И пережить любимую могу ль?
1915. Май
Эст-Тойла
ДЕВЯТНАДЦАТИВЕШНЯЯ
Девятнадцативешней впечатления жизни несравненно
новее,
Несравненно острее, чем готовому встретить май
тридцатой весны.
Девятнадцативешней легче в истину верить, как
в прекрасную фею,
Как бы ни были годы, – восемнадцать минувших,-
тяжелы и грустны…
И когда расцветают бирюзовые рощи и душистый
горошек,
Ей представить наивно, что они расцветают для нее,
для одной;
И когда вылетают соловьями рулады из соседних
окошек,
Ей представить наивно, что поет кто-то близкий, кто-то
тайно-родной…
Девятнадцативешней может лес показаться никогда
не рубимым,
Неувядными маки, человечными люди, неиссячным
ручей.
Девятнадцативешней может сделаться каждый
недостойный любимым:
Ведь его недостойность не видна, непонятна
для пресветлых очей…
И когда молодые – о, душистый горошек!
о, лазурные розы!-
Веселятся резвуньи, мне мучительно сладко, но
и больно за них…
И когда голубые поэтички, как птички, под угрозами
прозы,
Прозревать начинают, я в отчаяньи плачу о мечтах
голубых!..
1915. Май
Эст-Тойла
АХ, ВСЕ МНЕ КАЖЕТСЯ…
Ах, все мне кажется (и отчего бы то?-
Ведь ты мне поводов не подаешь…)
Что ты изменишь мне, и все, что добыто
Твоим терпением, продашь за грош.
В тебе уверенность не поколеблена.
В твоей корректности – тому залог.
Но все мне кажется, что ложь остеблена,
И распускается ее цветок.
И все мне кажется, и все мне чудится
Не то подпрапорщик, не то банкир…
И все мне чудится, что это сбудется,
И позабудется тобой весь мир.
Поверь, о милая, что мной не скажется
Ни слова едкого тебе в укор:
Ты – неизменная! Но все же кажется,
И то, что кажется, уже позор!
1915. Май
Эст-Тойла
ПОЭЗА ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ
Я бессловно тебя застрелю,
Если ты… с кем-нибудь… где-то там…
Потому что тебя я люблю
И тебя никому не отдам.
Предаю себя в руки твои,
Твой защитник, твой раб и твой друг,
Лишь со мной неуходно живи,
Замыкая мой пламенный круг.
Если скучно тебе иногда,
Если хочется видеть людей,
Будь спокойна, тверда и горда,
О безлюдьи, дитя, не жалей:
Вспомни, сколько тревог и обид
В жизни ты получала от них,
Сколько сердце печали таит,
Сколько низких на свете и злых…
Презирала – и впредь презирай!
Не искала – и впредь не ищи!
В хлев людьми превращается рай…
Бойся их! избегай! трепещи!
А скучать… ах, нельзя не скучать,
Если хочется жить! – о, пойми:
В одиночестве лучше кричать,
Чем смеяться, болтая с людьми!
Болтовня перейти может в крик,
В крик не скуки, а горя и зла.
Как мне больно! – тебя я постиг,
Ты меня допостичь не могла…
Впрочем, делай, что хочешь, но знай:
Слишком верю в невинность твою.
Не бросай же меня! не бросай!
Ну, а бросишь – прости, застрелю.
Застрелю потому, что нельзя ж
Сжиться с мыслью, что гибнет мечта,
Что другому себя ты отдашь
И его поцелуешь в уста.
Если ж ты, от тоски изойдя,
Для земли беспробудно уснешь,
Ты прозреешь, невеста-дитя,
И меня в светлый рай призовешь!
1915. Май
Эст-Тойла
ЧТО ЗА СЧАСТЬЕ
Что за счастье – быть вечно вдвоем!
И ненужных не ждать визитеров,
И окружных не ткать разговоров,-
Что за счастье – быть вечно вдвоем!
Быть с чужою вдвоем нелегко,
Но с родною пьянительно сладко:
В юбке нравится каждая складка,
Пьется сельтерская, как “клико”!..
И “сегодня” у нас – как “вчера”,
Но нам “завтра” не надо иного:
Все так весело, бодро, здорово!
Море, лес и ветров веера!
1915. Июнь
Эст-Тойла
HE УЛЕТАЙ!
Бегут по морю голубому
Барашки белые, резвясь…
Ты медленно подходишь к дому,
Полугрустя, полусмеясь…
Улыбка, бледно розовея,
Слетает с уст, как мотылек…
Ты цепенеешь, морефея,
И взгляд твой близок и далек…
Ты видишь остров, дальний остров,
И паруса, и челноки,
И ты молчишь легко и просто,-
И вот – крыло из-под руки!..
Не улетай, прими истому:
Вступи со мной в земную связь…
Бегут по морю голубому
Барашки белые, резвясь…
1916
Эст-Тойла
ПОЭЗА ГОЛУБОГО ВЕЧЕРА
Мы ехали с тобою в бричке
Широкою и столбовой.
Порхали голубые птички,
Был вечер сине-голубой.
Из леса выбежала речка
И спряталась, блеснув хвостом.
О речка, речка-быстротечка!
О призрак, выросший кустом!
Плясали серые лисички
На задних лапках pas de grв з e.[18]
Мы ехали с тобою в бричке
И бредили, – который раз.
Навстречу нам ни человека!
Безлюдье мертвое и тишь.
И только хата дровосека,
Да разве ель, да разве мышь.
Смотрю: глаза твои синеют,
И бледный лик поголубел,
И только губы весенеют -
Затем, что я их алость пел…
Не по желанью, – по привычке
Нам надо двигаться с тобой,
А потому мы ездим в бричке
Проселочной и столбовой.
1915. Май
Эст-Тойла
БОЛЬНАЯ ПОЭЗА
В твоих висках немолчные прибои
И жуткий шум в настраженных ушах.
Незримые вторгаются гобои
В твою мечту о солнечных ночах.
О, солнце ночи! Вечная бездённость!
И полуявь. И сказка наяву.
Опалово-лазорная томленность.
Молочный блеск оголубил листву…
О, существа без крови и без плоти!
О, голоса кого-то, но ничьи…
Наструненные выплески в болоте
И судорожно-страстные ручьи.
Ты влажнеешь. Ты присталишь обои:
Сто паучков возникло в их цветах…
Угрозные в висках твоих прибои,
И страшен алый шум в твоих ушах…
1915. Июнь
Эст-Тойла
ПОЭЗА УСПОКОЕНИЯ
Ты так напугана, должно быть
Еще с младенчества, что я
Весь трепещу глазами трогать
Неосторожными тебя.
Ты так боишься потрясений,
Хотя бы чуть неверных слов,
Что даже здесь, в благой сирени,
Твой взор от ужаса лилов…
Но… где здесь город? где здесь люди?
Здесь только ты. Здесь только я.
Здесь только ягоды на блюде,
И скрыта ль в ягодах змея?…
Здесь только море, только травы,
Нет ревности и нет вина.
Зачем же в сердце лить отравы
Для аппетита и для сна?
Не запирай ножей в буфете,
Но лучше душу отвори,
Утончившуюся на Фете
В дни утренней твоей зари.
Спокойна будь, дыши свободней,
Поправься в тихом уголке.
Я не убью тебя сегодня,
А будущее – вдалеке…
1915. Май
Эст-Тойла
ПОЭЗА МАЛЕНЬКОЙ ДАЧИ
Граммофон выполняет под умелой рукою
Благородно и тонко амбруазный мотив.
Я внемлю Тетраццини с мимолетной тоскою:
Тетраццини – в деревне, где безбрежие нив!..
Разве могут быть где-то и толпа, и эстрада?
Разве может даваться элегантный концерт?
Сердце бьется спокойно, сердце сельнему радо,
Сердцу здешнему чужды и Вильгельм, и Альберт…
Как поверю я в город? Как поверю я в войны?
Как поверю в театры? Как поверю в толпу?-
Если плещется море бирюзово-спокойно
И луна намечает золотую тропу?
Я – в Эстляндии светлой, с воплощенной мечтою!
У меня есть поэзы; мне незримо поют
Тетраццини и ветер… Потому-то не стоят
