Мудрецы. Цари. Поэты - Тимур Касимович Зульфикаров
И она нагая тонет в поле…
Навек тонет…
Навек уходит…
И забытые шаровары платье ичиги лежат на стоге…
И лежат забыто золотые златые незабвенные кольца…
…Кутлук! Кутлукча!.. Кутлук-Туркан-ага!.. Я кричу тебе через столько лет… Я кричу тебе на другой берег!.. Ты слышишь, любовь моя?..
— Я слышу, Насреддин!.. Я слышу! я машу! машу тебе! люблю! люблю тебя… Но я на дальнем берегу… На берегу усопших… Но! но! но!.. Зачем? зачем? зачем снимал ты золотые кольца?.. Зачем?.. И белых цапель упустил кровавый сокол…
И она уходит…
И я выхожу из реки ледовой…
И вокруг сияют снега ледовые…
И мост висячий сияет тянется ледовый…
…И только что я шел бежал по летнему летучему мосту!.. И дева зрела спела пела шептала на гибкой моей шее…
И вот уже бреду по снежному ледовому мосту!.. И кат палач сидит как тля на утлой ветхой шее…
Но ушла и Любовь…
Но ушла и Смерть…
А я живу. А я дышу. А я еще надеюсь…
Да!..
ДЕРВИШ-АРИФ
…Да! да! да!.. Еще надеюсь…
И в снежной ледяной реке свершаю ледяное омовенье очищенье…
И выхожу из реки и надеваю хирку кауши колпак-серпуш на чистое свежее тело тело тело…
И запах реки! и запах сырых напоенных заждавшихся снежных деревьев тайно наливающихся! и запах где-то забытых дотлевающих кизяков пряных! И запах светлого снега у реки уже талого уже изникающего! и запах родины! и запах давнего гнезда колыбели! и запах дух светлый ясный льется течет бьет мне в ноздри в душу в очи!.. да!..
…И я срываю свежую ломкую ледовую ветку приречного кроткого тополя туранги. И кладу ее на язык… Я жую ветку… И она уже вешняя. Текучая. Живая… Сладкая опа… Она целебная ветка… Весна уже… Ветка снежная чует… И таится копится томится наливается соком молодым бражным зеленым…
…И тут я вспомнил, как ранней кочевой весною случайно раздавил зеленого кузнечика в траве. И поднял его.
И кузнечик раздавленный издавал тот же запах, что и зеленый свежий мятый вешний лист…
Кузнечик, лист, человек — все из одной плоти… Все родное… Все живое… И все давят рушат топчут…
И тут над снегами понесся талый дальний ночной вешний крик ослицы, и мой осел Жемчуг пошел на крик покорно…
Весна уже… Ослы чуют… И наливаются, как деревья, бродильным хмельным соком…
…И тут я вспомнил двустишие-бейт, которое я сказал на бухарском скотном весеннем базаре… Там продавец ослэв стал тугой хлесткой палкой бить осла, который припал совпал пристал приноровился к ослице и налился… И продавец стал бить его по корню стволу долгому нагому невиновному… Тогда осел метнул стаю семян слепых и полбазара окропил омыл жемчужною росою!..
Тогда я сказал продавцу залитому живыми жемчугами:
Эй, продавец, не бей влюбленного по корню!
Или омоешься жемчужною ослиною росою!..
Да… А себя я бил! мял! давил!.. И забыл о любви… И стою старый у реки ледовой… И поздно…
Но мой старый осел бежит на талый крик… И не поздно?.. И я не стал мешать ему… И сказал вослед:
…О мой вешний осел!.. Непутевый осел!..
И куда ты понес свой малиновый ствол?..
…И не поздно?..
…И тут я услышал чей-то тихий чистый снежный светлый голос:
— Осел стремится к ослу. Человек стремится к человеку. А дервиш-ариф стремится к богу!..
…Айя!.. Кто ты?.. Чей это голос в ночных глухих густых снегах?.. И тут я увидел янтарный рыжий живой беглый текучий костер на берегу. И голый босой нищий восковой человек сидел у костра…
— Кто вы, отец? Или вы тоже совершили омовенье в ледяной реке и теперь босой нагой обсыхаете у огня?.. Но где ваша одежда?..
— Я дервиш. Суфий. Ариф… Ходжа Зульфикар. У меня нет никакой одежды… Я бос и наг… Я нагим пришел на землю и нагим ухожу к Богу!.. Скоро!.. Скорей бы…
Ходжа Зульфикар стар, как древний ветхий мшистый китайский карагач. Голова его наго выбрита. Борода и брови выщипаны… Нагой, как яйцо, старик… Суфий… Аскет…
— Учитель, я много слышал о вас на всех кочевых дальних дорогах моей страны…
— Дороги моего Мавераннахра залиты невинной кровью… Куда ни ступишь — везде кровь!.. Везде нож!.. Везде смерть!.. Некуда опустить положить поставить колени, чтобы помолиться Аллаху!.. Везде кровь!.. Везде колени в крови!.. Везде души в крови… И сам Пророк и сам Аллах в крови!..
И он глухо запел касыду-молитву, и старые сизые жилы на шее его потемнели набухли насытились кровью…
…И у зарезанной мечети помолюсь
И у зарезанной мечети помолюсь зайдусь сольюсь прольюсь
И у зарезанной мечети тихими блаженными слезами обольюсь
И у зарезанной мечети тихими блаженными блаженными
слезами изойду
И в пыль священную паду паду сойду сойду взойду взойду
И в камни дальные святые камни камни тленные зарезанной взойду
мечети
вечной упаду паду прильну
И пыль прохладную святую пыль камней зарезанных испыо
испыо цепью
И душу душу душу смертную разъятую зарезанную душу душу
святую
разъятую святую душу душу утолю
И душу душу смертную зарезанную душу душу как зарезанную
жертвенную овцу овцу святой хладной пылью окроплю омою
напою
И утолю
И утолю пустынную побитую зарезанную душу душу святую
заблудшую
овцу душу овцу
И у зарезанной мечети помолюсь
И в пыль паду
И душу душу блудную зарезанную обрету душу овцу овцу овцу
И у зарезанной мечети изойду паду взойду
И у зарезанной мечети помолюсь и обрету и утолю
И у зарезанной чинары у жемчужной святой у чинары
у зарезанного
тута Мухаммад Святой зарезанный в кровавом алом чапане стоит
стоит стоит
И алой тяжкою рукой зарезанной текучей алою веселою рукой
коралловой роящейся родной манит манит манит молит хранит
И хворь нашла и тля нашла и губь нашла на Азии безвинные
текучие
поля сады стада града
И Мухаммад зарезанной веселой вольной алою родной родной
рукой
манит манит манит молит хранит
И над главой его зарезанный тутовник ворожит таит таит таит
хранит
И у арыка дева девочка кизинка тихая безвинная стоит стоит
