Константин Бальмонт - Полное собрание стихотворений
Мои звери
Мой зверь – не лев, излюбленный толпою,Мне кажется, что он лишь крупный пес.Нет, желтый тигр, с бесшумною стопоюВо мне рождает больше странных грез.
И символ Вакха, – быстрый, сладострастный,Как бы из стали, меткий леопард,Он весь как гений вымысла прекрасный,Отец легенд, зверь-бог, колдун и бард.
Еще люблю я черную пантеру,Когда она глядит перед собойВ какую-то внежизненную сферу,Как страшный Сфинкс в пустыне голубой.
Но, если от Азийских, АфриканскихСвятых пустынь мечту я оторву,Средь наших дней, и плоских, и мещанских,Моей желанной – кошку назову.
Она в себе, в изящной миньятюре,Соединила этих трех зверей.Есть искры у нее в лоснистой шкуре,У ней в крови – бродячий хмель страстей
Она проходит в комнатах бесшумно,Всегда свою преследуя мечту,Влюбляется внезапно и безумно,И любит ведьм и любит темноту.
В ее зрачках непознанная чара,В них фосфор и круги нездешних сфер,Она пленила страшного Эдгара,Ей был пленен трагический Бодлер.
Два гения, влюбленные в мечтанья,Мои два брата в бездне мировой,Где нам даны безмерные страданьяИ беспредельность музыки живой.
Жар-птица
То, что люди называли по наивности любовью,То, чего они искали, мир не раз окрасив кровью,Эту чудную Жар-Птицу я в руках своих держу,Как поймал ее, я знаю, но другим не расскажу.
Что другие, что мне люди! Пусть они идутпо краю,Я за край взглянуть умею и свою бездонность знаю.То, что в пропастях и безднах, мне известнонавсегда,Мне смеется там блаженство, где другим грозит беда.
День мой ярче для земного, ночь моя не ночь людская,Мысль моя дрожит безбрежно, в запредельность убегая.И меня поймут лишь души, что похожи на меня,Люди с волей, люди с кровью, духи страсти и огня!
Узел
Я нити завязал могучего узла, —Добро и Красоту, Любовь и Силу Зла,Спасение и Грех, Изменчивость и ВечностьВ мою блестящую включил я быстротечность.
Он мой, безумный миг слияния всего,Ничто не ускользнет от взора моегоКогда же я сотру весь яркий цвет мгновенья,К себе я кликну Смерть, и с ней придет Забвенье.
Звездный хоровод
Я заглянул во столько глаз,Что позабыл я навсегда,Когда любил я в первый раз,И не любил – когда?
Как тот Севильскии Дон Жуан,Я Вечный Жид, минутный муж.Я знаю сказки многих странИ тайну многих душ.
Мгновенья нежной красотыСоткал я в звездный хоровод.Но неисчерпанность мечтыМеня зовет – вперед.
Что было раз, то было раз,Душе любить запрета нет.Хочу я блеска новых глаз,Непознанных планет.
Волненье сладостной тоскиМеня уносит вновь и вновь.И я всегда гляжу в зрачки,Чтоб в них читать – любовь.
Зыби зрачков
Когда на меня напряженно глядятБезмолвные сотни зрачков,И каждый блестящий мерцающий взглядХранит многозыблемость слов, —
Когда я стою пред немою толпойИ смело пред ней говорю, —Мне чудится, будто во мгле голубой,Во мгле голубой я горю
Дрожит в углубленной лазури звезда,Лучи устремив с вышины,Ответною чарой играет вода,Неверная зыбь глубины.
Как много дробящихся волн предо мной,Как зыбки мерцания снов,И дух мой к волнам убегает волной,В безмолвное море зрачков.
Песок
Ровный, плоский, одноцветный,Безглагольный, беспредметный,Солнцем выжженный песокБыл когда-то в безднах Моря,И над ним, о силе споря,Шквал со шквалом биться мог.
И чудовища морские,Меж стихий морских стихия,С зыбким праздником в крови,В неземной глубинной дали,Трепетали, сочеталиУзы грузные любви.
Но над царством тем зеленым,Миллион за миллионом,Минул ток текучих лет,И чудовища усталиТрепетать в глубинной дали,И любви их больше нет.
И другая даль, немая,В беспредельность убегая,Молча свой проводит срок.Спит не спит в безвестной чаре,В утомительной Сахаре,Нескончаемый песок.
Ворожба
В час полночный, в чаще леса, под ущербноюЛуной,Там, где лапчатые ели перемешаны с сосной,Я задумал, что случится в близком будущемсо мной.
Это было после жарких, после полных страсти дней,Счастье сжег я, но не знал я, не зажгу ль ещесильней,Это было – это было в Ночь Ивановых Огней.
Я нашел в лесу поляну, где скликалось много сов,Там для смелых были слышны звуки странныхголосов,Точно стоны убиенных, точно пленных к вольнымзов.
Очертив кругом заветный охранительный узор,Я развел на той поляне дымно-блещущий костер,И взирал я, обращал я на огни упорный взор.
Красным ветром, желтым вихрем, предо мнойвозник огоньЧу! в лесу невнятный шепот, дальний топот,мчится коньВедьма пламени, являйся, но меня в кругу не тронь!
Кто ж там скачет? Кто там плачет? Гулкий шумв лесу сильнейКто там стонет? Кто хоронит память бывшихмертвых дней?Ведьма пламени, явись мне в Ночь Ивановых Огней!
И в костре возникла Ведьма, в ней и страхи красота,Длинны волосы седые, но огнем горят уста,Хоть седая – молодая, красной тканью обвита.
Странно мне знаком злорадный жадный блескзеленых глаз.Ты не в первый раз со мною, хоть и в первыйтак зажглась,Хоть впервые так тебя я вижу в этот мертвыйчас.
Не с тобой ли я подумал, что любовь бессмертныйРай?Не тебе ли повторял я' «О, гори и не сгорай»?Не с тобой ли сжег я Утро, сжег свой Полдень, сжегсвой Май?
Не с тобою ли узнал я, как сознанье пьют уста,Как душа в любви седеет, холодеет красота,Как душа, что так любила, та же все – и вот не та?
О, знаком мне твой влюбленный блеск зеленыхжадных глаз.Жизнь любовью и враждою навсегда сковала нас,Но скажи мне, что со мною будет в самый близкийчас?
Ведьма пламени качнулась, и сильней блеснул костер,Тени дружно заплясали, от костра идя в простор,И змеиной красотою заиграл отливный взор.
И на пламя показала Ведьма огненная мне,Вдруг увидел я так ясно, – как бываетв вещем сне, —Что возникли чьи-то лики в каждой красной головне
Каждый лик – мечта былая, то, что знал я, то,чем был,Каждый лик сестра, с которой в брак святой —душой – вступил,Перед тем как я с проклятой обниматься полюбил.
Кровью каждая горела предо мною головня,Догорела и истлела, почернела для меня,Как безжизненное тело в пасти дымного огня.
Ведьма ярче разгорелась, та же все – и вот не та,Что-то вместе мы убили, как рубин – ее уста,Как расплавленным рубином, красной тканью обвита.
Красным ветром, алым вихрем, закрутиласьнад путем,Искры с свистом уронила ослепительным дождем,Обожгла и опьянила и исчезла... Что потом?
На глухой лесной поляне я один среди стволов,Слышу вздохи, слышу ропот, звуки дальних голосов,Точно шепот убиенных, точно пленных тихий зов.
Вот что было, что узнал я, что случилося со мнойТам, где лапы темных елей перемешаны с сосной,В час полночный, в час зловещий, под ущербноюЛуной.
Дьявол моря
Есть рыба – Дьявол Моря,Она мала на взгляд,Но в ней, с тобою споря,Таится смертный яд.
Она – морское чудоЛови в морях, живой,И рыб бери оттуда,Но бойся рыбы той.
Когда она ужалитЧуть зримым острием,Твой челн туда причалит,Где все, в свой час, уснем.
Живой и смертный телом,С душой где бьют моря,Иди к своим пределам,В тебе горит заря.
В тебе так много дивныхСокровищ, трав и рыб.Но там, в морях призывных,Запретный есть изгиб.
И в чем изгиб случайный,То каждый знает сам,Но он смертельной тайнойГрозит всечасно нам.
И нам нельзя коснутьсяНемого острия,Иначе вдруг проснутсяВсе пытки бытия.
Смертельно опечален,Навеки сам не свой,Зачахнешь ты, ужаленДушою, не змеей, —
Зубцом жестоким чуда,Что хочет быть на дне.Не все поймешь отсюда,Что скрыто в глубине.
Живи – с душой не споря,Не все ты трогай в ней.Есть рыба Дьявол МоряВ морях души твоей!
Колдунья
– Колдунья, мне странно так видеть тебя.Мне люди твердили, что тыЖивешь – беспощадно живое губя,Что старые страшны черты:Ты смотришь так нежно, ты манишь, любя,И вся ты полна красоты. —
«Кто так говорил, может, был он и прав:Жила я не годы, – всегда.И много безумцев, свой ум потеряв,Узнали все пытки, – о, да!Но я как цветок расцветаю меж трав,И я навсегда – молода».
– Колдунья, Колдунья, твой взор так глубок,Я вижу столетья в зрачках.Но ты мне желанна. Твой зыбкий намекВ душе пробуждает не страх.Дай счастье с тобой хоть на малый мне срок,А там – пусть терзаюсь в веках. —
«Вот это откроет блаженство для нас,Такие слова я люблю.И если ты будешь бессмертным в наш час,Я счастие наше продлю.Но, если увижу, что взор твой погас,Я тотчас тебя утоплю».
Я слился с Колдуньей, всегда молодой,С ней счастлив был счастьем богов.Часы ли, века ли прошли чередой?Не знаю, я в бездне был снов.Но как рассказать мне о сладости той?Не в силах. Нет власти. Нет слов.
– Колдунья, Колдунья, ты ярко-светла,Но видишь, я светел, как ты.Мне ведомы таинства Блага и Зла,Не знаю лишь тайн Красоты.Скажи мне, как ткани свои ты сплела,И как ты зажгла в них цветы? —
Колдунья взглянула так страшно-светло.«Гляди в этот полный стакан».И что-то, как будто, пред нами прошло,Прозрачный и быстрый туман.Вино золотое картины зажгло,Правдивый возник в нем обман.
Как в зеркале мертвом, в стакане винаВозник упоительный зал.Колдунья была в нем так четко видна,На ткани весь мир оживал.Сидела она за станком у окна,Узор за узором вставал.
Не знаю, что было мне страшного в том,Но только я вдруг побледнел.И страшно хотелось войти мне в тот дом,Где зал этот пышный блестел.И быть как Колдунья, за странным станком,И тот же изведать удел.
Узор за узором живой КрасотыМенялся все снова и вновь.Слагались, горели, качались цветы,Был страх в них, была в них любовь.И между мгновеньями в ткань с высотыПурпурная падала кровь.
И вдруг я увидел в том светлом вине,Что в зале ковры по стенам.Они изменялись, почудилось мне,Подобно причудливым снам.И жизнь всем владела на левой стене,Мир справа был дан мертвецам.
Но что это, что там за сон бытия?Войною захваченный стан.Я думал, и мысль задрожала моя,Рой смертных был Гибели дан.Там были и звери, и люди, и я! —И я опрокинул стакан.
Что сделал потом я? Что думал тогда?Что было, что стало со мной?Об этом не знать никому никогдаВо всей этой жизни земной.Колдунья, как прежде, всегда – молода,И разум мой – вечно с весной.
Колдунья, Колдунья, раскрыл твой обманМне страшную тайну твою.И красные ткани средь призрачных странСплетая, узоры я вью.И весело полный шипящий стаканЗа жизнь, за Колдунью я пью!
Очертания снов
