Валерий Брюсов - Том 1. Стихотворения 1892-1909

12–13 июня 1904, 1905

Крысолов

Я на дудочке играю,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,Я на дудочке играю,Чьи-то души веселя.

Я иду вдоль тихой речки,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,Дремлют тихие овечки,Кротко зыблются поля.

Спите, овцы и барашки,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,За лугами красной кашкиСтройно встали тополя.

Малый домик там таится,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,Милой девушке приснится,Что ей душу отдал я.

И на нежный зов свирели,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,Выйдет словно к светлой целиЧерез сад, через поля.

И в лесу под дубом темным,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,Будет ждать в бреду истомном,В час, когда уснет земля.

Встречу гостью дорогую,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,Вплоть до утра зацелую,Сердце лаской утоля.

И, сменившись с ней колечком,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,Отпущу ее к овечкам,В сад, где стройны тополя.

18 декабря 1904

После пира

Мы с дрожью страсти и печали,Едва над морем рассвело,Ей чресла розами венчалиИ гиацинтами чело.

На теле розовом и беломКак кровь горели капли роз,Одни мы были в мире целом,И храмом стал нагой утес.

Жрецы ночей и наслаждений,Мы перед вечной КрасотойСклонили радостно колени,Воспев невольно гимн святой.

Но там внизу, когда туманаРаздвинулся густой покров,Открылись вышедшие раноНа ловлю лодки рыбаков.

И, отзвук песни их убогойНа высоте заслышав вдруг,Она, объятая тревогой,Разорвала наш тесный круг.

И солнце, беспощадным ликом,Взглянув, огнем зажгло волну,И, шаг ступив, с победным крикомОна низверглась в глубину.

Февраль 1904, ноябрь 1905

Гребцы триремы

Тесно во мгле мы сидим,Люди, над ярусом ярус.Зыблются ветром живымГде-то и стяги и парус!

В узкие окна закатКрасного золота бросил.Выступил сумрачный рядТел, наклоненных у весел.

Цепи жестоки. НавекК месту прикованы все мыГде теперь радостный бегНами влекомой триремы?

Режем ли медленный Нил,Месим ли фризскую тину?Или нас Рок возвратилК белому мысу Пахину?

Песню нам, что ли, начать?Но не расслышат и жалобТе, кто достойны дышатьМорем с разубранных палуб!

Кто там? Нагая ль женаДремлет на шкуре пантеры?Чу! это песня слышнаВ честь венценосной гетеры.

Или то Цезарь-певецЛирой тревожит Тритона,Славя свой вечный венец,Славя величие трона?

Нет! то военных рожковВызов, готовящий к бою!Я для друзей иль враговВолны упругие рою?

Эх, что мечтать! все равно —Цезаря влечь иль пирата!Тускло струится в окноОтблеск последний заката.

Быстро со мглой гробовойСнова сливаемся все мы,Мча на неведомый бойБег быстролетной триремы.

1904

К олимпийцам

Все как было, все как вечно.Победил и побежден!Рассечен дорогой млечнойБесконечный небосклон.

Миллионы, миллионыНескончаемых вековВозносили в бездну стоныОскорбляемых миров.

Все — обман, все дышит ложью,В каждом зеркале двойник,Выполняя волю божью,Кажет вывернутый лик.

Все победы — униженье,Все восторги — боль и стыд.Победитель на мгновенье,Я своим мечом убит!

На снегу нетленно-беломЯ простерт. Струится кровь…За моим земным пределом,Может быть, сильна любовь!

Здесь же, долу, во вселенной —Лишь обманность всех путей,Здесь правдив лишь смех надменныйТвой, о брат мой Прометей!

Олимпиец! бурей снежнойЗамети мой буйный прах, —Но зажжен огонь мятежныйНавсегда в твоих рабах!

15–16 декабря 1904

Современность

Счастлив, кто посетил сей мир

В его минуты роковые.

Кинжал

Иль никогда на голос мщенья

Из золотых ножон не вырвешь свой клинок…

Из ножен вырван он и блещет вам в глаза,Как и в былые дни, отточенный и острый.Поэт всегда с людьми, когда шумит гроза,И песня с бурей вечно сестры.

Когда не видел я ни дерзости, ни сил,Когда все под ярмом клонили молча выи,Я уходил в страну молчанья и могил,В века, загадочно былые.

Как ненавидел я всей этой жизни строй,Позорно-мелочный, неправый, некрасивый,Но я на зов к борьбе лишь хохотал порой,Не веря в робкие призывы.

Но чуть заслышал я заветный зов трубы,Едва раскинулись огнистые знамена,Я — отзыв вам кричу, я — песенник борьбы,Я вторю грому с небосклона.

Кинжал поэзии! Кровавый молний свет,Как прежде, пробежал по этой верной стали,И снова я с людьми, — затем, что я поэт.Затем, что молнии сверкали.

1903

К Тихому океану

Снилось ты нам с наших первых вековГде-то за высью чужих плоскогорий,В свете и в пеньи полдневных валов,Южное море.

Топкая тундра, тугая тайга,Страны шаманов и призраков бледныхГордым грозили, закрыв берегаВод заповедных.

Но нам вожатым был голос мечты!Зовом звучали в веках ее клики!Шли мы, слепые, и вскрылся нам ты,Тихий! Великий!

Чаша безмерная вод! дай припастьК блещущей влаге устами и взором,Дай утолить нашу старую страстьПолным простором!

Вот чего ждали мы, дети степей!Вот она, сродная сердцу стихия!Чудо свершилось: на грани своейСтала Россия.

Брат Океан! ты — как мы! дай обнятьБратскую грудь среди вражеских станов.Кто, дерзновенный, захочет разъятьДвух великанов?

27 января 1904

Война

На камнях скал, под ропот бораПредвечной Силой рождена,Ты. — дочь губящего Раздора,Дитя нежданное, Война.

И в круг зверей, во мглу пещерыТебя швырнула в гневе мать,И с детства ты к сосцам пантерыПривыкла жадно припадать.

Ты мощью в мать, хотя суровей,По сердцу ты близка с отцом,И не людскую жажду кровиВсосала вместе с молоком.

Как высший судия, всевластноПроходишь ты тропой веков,И кровь блестит полоской краснойНа жемчугах твоих зубов.

Ты золотую чашу «право»,Отцовский дар, бросаешь в мир,Чтоб усладить струей кровавой,Под гулы битв, свой страшный пир.

И за тобой, дружиной верной,Спеша, с знаменами в руках,Все повторяют крик пантерный,Тобой подслушанный в лесах.

1904–1905

На новый 1905 год

И вот в железной колыбели,

В громах, родится новый год.

Весь год прошел как сон кровавый,Как глухо душащий кошмар,На облаках, как отблеск лавы,Грядущих дней горит пожар.

Как исполин в ночном туманеВстал новый год, суров и слеп,Он держит в беспощадной дланиВесы таинственных судеб.

Качнулись роковые чаши,При свете молний взнесены:Там жребии врага и наши,Знамена тяжкие войны.

Молчи и никни, ум надменный!Се — высшей истины пора!Пред миром на доске вселеннойВеков азартная игра.

И в упоении и в страхеМы, современники, следим,Как вьется кость, в крови и прахе,Чтоб выпасть знаком роковым.

Декабрь 1904