Аполлон Григорьев - Избранные произведения
(Октябрь 1847)
Шиллер. Тайна воспоминания
Л.Ф.Г-ой
Вечно льнуть к устам с безумной страстью…Кто ненасыщаемому счастью,Этой жажде пить твое дыханье,Слить с твоим свое существованье,Даст истолкованье?
Не стремятся ль, как рабы, охотно,Отдаваясь власти безотчетно,Силы духа быстрой чередоюЧерез жизни мост, чтобы с тобоюЖизнью жить одною?
О, скажи: владыку оставляя,Не в твоем ли взгляде память раяОбрели разрозненно братьяИ, свободны вновь от уз проклятья,В нем слились в объятья?
Или мы когда-то единились,Иль затем сердца в нас страстно бились?Не в луче ль погасших звезд с тобоюБыли мы единою душою,Жизнию одною?
Да, мы были, внутренно была тыВ тех эонах — им же нет возврата —Связана со мною… Так в скрижалиМне прочесть — в той довременной дали —Вдохновенья дали.
Не́ктара источники пред намиРазливались светлыми волнами —Смело мы печати разрешали,В светозарной правды вечной далиГордо возлетали.
Оттого-то вся преда́нность счастью —Вечно льнуть к устам с безумной страстью,Это жажда пить твое дыханье,Слить с твоим свое существованьяВ вечное лобзанье.
Оттого-то, как рабы, охотно,Предаваясь власти безотчетно,Силы духа быстрой чередоюЧерез жизни мост бегут с тобоюЖизнью жить одною.
Оттого, владыку оставляя,У тебя во взгляде память раяОбрели — и, тяжкий гнет проклятьяПозабыв, сливаются в объятьяВновь они, как братья.
Ты сама… пускай глаза сокрыты,Но горят зарей твои ланиты;Мы родные-из страны изгнаньяВ край родной летим мы в миг слияньяВ пламени лобзанья.
(Ноябрь 1847)
Гейне. «Они меня истерзали…»
Они меня истерзалиИ сделали смерти бледней, —Одни — своею любовью,Другие — враждою своей.
Они не мой хлеб отравили,Давали мне яда с водой, —Одни — своею любовью,Другие — своею враждой.
Но та, от которой всех большеДуша и доселе больна,Мне зла никогда не желала,И меня не любила она!
(1842)
Гейне. «Ядовиты мои песни…»
Ядовиты мои песни,Но виной тому не я:Это ты влила мне ядуВ светлый кубок бытия.
Ядовиты мои песни,Но виной тому не я:Много змей ношу я в сердце —И тебя, любовь моя.
(1842)
Гейне. «Страдаешь ты, и молкнет ропот мой…»
Страдаешь ты, и молкнет ропот мой;Любовь моя, нам поровну страдать!Пока вся жизнь замрет в груди больной,Дитя мое, нам поровну страдать!
Пусть прям и смел блестит огнем твой взор,Насмешки вьется по устам змея,И рвется грудь так гордо на простор,Страдаешь ты, и столько же, как я.
В очах слеза прокрадется порой,Дано тоске улыбку обличать,И грудь твоя не сдавит язвы злой…Любовь моя, нам поровну страдать.
(Январь 1844)
Гейне. «Жил-был старый король…»
Жил-был старый король,С седой бородою да с суровой душою,И — бедный старый король —Он жил с женой молодою.
И жил — был паж молодой,С головой белокурой да с веселой душою…Носил он шлейф золотойЗа царской женой молодою.
Есть старая песня одна —Мне с самого детства ее натвердили:Им гибель обоим была суждена —Друг друга они слишком любили.
(1844)
Гейне. «Пригрезился снова мне сон былой…»
Пригрезился снова мне сон былой…Майская ночь — в небе листы зажглися…Сидели мы снова под липой густойИ в верности вечной клялися.
То были клятвы и клятвы вновь,То слезы, то смех, то лобзанье было…Чтобы лучше я клятву запомнил, ты в кровьМне руку взяла — укусила.
О милочка с ясной лазурью очей,О друг мой и злой, и прелестный!Целоваться, конечно, в порядке вещей,Но кусаться совсем неуместно.
(1853)
Гейне. «Не пора ль из души старый вымести сор…»
Не пора ль из души старый вымести сорДавно прожитого наследия?Я с тобою, мой друг, как искусный актер,Разыгрывал долго комедию.
Романтический стиль отражается во всем(Был романтик в любви и искусстве я),Палладинский мой плащ весь блистал серебром,Изливал я сладчайшие чувствия.
Но ведь странно, что вот и теперь, как гожусьУж не в рыцари больше-в медведи я,Всё какой-то безумной тоскою томлюсь,Словно прежняя длится комедия.
О мой боже, должно быть, и сам я не знал,Что был не актер, а страдающийИ что, с смертною язвою в груди, представлялЯ сцену: «Боец умирающий».
(1853)
Переводы с французского
Беранже. Сильфида
Пускай слепой и равнодушныйРассудок мой не признает,Что в высях области воздушнойКружится сильфов хоровод..Его тяжелую эгидуОтринул я, увидя разОчами смертными сельфиду…И верю, сильфы, верю в вас!
Да! вы родитесь в почке розы,О дети влаги заревой,И ваши я метаморфозыВ тиши подсматривал порой…Я по земной сильфиде милойУзнал, что действовать на насДано вам благодатной силой…И верю сильфы, верю в вас!
Ее признал я в вихре бала,Когда, воздушнее мечты,Она, беспечная, порхала,Роняя ленты и цветы…И вился ль локон самовластный,В корсете ль ленточка рвалась —Всё был светлей мой сильф прекрасный…О сильфы, сильфы, верю в вас!
Ее тревожить рано сталиСоблазны радостного сна…Ребенок-баловень, она,Ее вы слишком баловали.Огонь виднелся мне не разПод детской шалостью и ленью…Храните ж вы ее под сенью…Малютки-сильфы, верю в вас!
Сверкает ум живой струеюВ полуребячьей болтовне.Как сны, он ясен, что весноюВы часто навевали мне…Летать с ней — тщетные усилья:Она всегда обгонит нас…У ней сильфиды легкой крылья…Малютки-сильфы, верю в вас!
И что ж? Ужели перед взором,Светла, воздушна и легка,Как чудный гость издалека,Она мелькнула метеором,В отчизну сильфов унесласьЦарить над легкою толпоюИ к нам не спустится порою?О сильфы, сильфы, верю в вас!
(Между 1845 и 1859)
Беранже. Начнем сызнова
Я счастлив, весел и пою;Но на пиру, в чаду похмелья,Я новых праздников весельяДушою планы создаю…Головку русую лаская,Вином бокалы мы нальем,Единодушно восклицая:«О други, сызнова начнем!»
Люблю вино, люблю Лизету, —И возле ложа создан мнойБлагословенному МоэтуАлтарь достойный, хоть простой…Лизета любит сок шипящий,И мы чуть-чуть лишь отдохнем:«Что ж, — говорит, лобзая чаще, —Давай же сызнова начнем!»
Пируйте ж, други! Позабудем,Что скоро надо перестать,Что ничего не в силах будемМы больше сызнова начать…Покамест, с жизнию играя,Мы пьем и весело поем,И, страстно красоту лобзая,Мы скажем: «Сызнова начнем!»
(Между 1845 и 1849)
Беранже. Мой челнок
Витая по широкойРавнине вольных волн,Дыханью бурь и рокаПокорен ты, мой челн!Зашевелиться ль сноваНаш парус, — смело в путь!Суденышко готово,Не смейте, вихри, дуть!Суденышко готово —Плыви куда-нибудь!
Со мною муза песен,Плывем мы да поем,И пусть челнок наш тесен,Нам весело вдвоем…Споем мы; да и сноваПускаемся в наш путь…Суденышко готово,Не смейте, вихри, дуть!Суденышко готово,Плыви куда-нибудь!
Пусть никнут под грозоюВо прахе и в пылиМогучей головоюМогучие земли..Я в бурю — только сноваУспею отдохнуть!Суденышко готово,Не смейте, вихри, дуть!Суденышко готово,Плыви куда-нибудь!
Когда любимый ФебомСозреет виноград,Под синим южным небом,В отраду божьих чад…На берегу я сноваНапьюсь, и смело в путь…Суденышко готово..Не смейте, вихри, дуть!Суденышко готово,Плыви куда-нибудь!
Вот берега иные:Они меня зовут…На них полунагиеКиприду девы чтут..К устам я свежим сноваУстами рад прильнуть…Суденышко готово…Не смейте, вихри, дуть!Суденышко готово,Плыви куда-нибудь!
Далеко за морямиСтрана, где лавр растет…Играя с парусами,Зефир на брег зовет…Встречает дружба снова…пора и отдохнуть…Пускай судно готово…Ты, вихорь, можешь дуть…Пускай судно готово,Но мне не плыть уж в путь!
(Между 1846 и 1859)
