Велимир Хлебников - Том 5. Проза, рассказы, сверхповести

Запах вещей числовой.

День в саду.

А вот ваш праздник труда:

Лели-лили – снег черемух,Заслоняющих винтовку.Чичечача – шашки блеск,Биээнзай – аль знамен,Зиээгзой – почерк клятвы.Бобо-биба – аль околыша,Мипиопи – блеск очей серых войск.Чучу биза – блеск божбы.Мивеаа – небеса.Мипиопи – блеск очей,Вээава – зелень толп!Мимомая – синь гусаров,Зизо зея – почерк солнц,Солнцеоких шашек рожь.Лели-лили – снег черемух,Сосесао – зданий горы…

Слушающие. Будет! будет! Довольно! Соленым огурцом в Зангези! Ты <можешь> что-нибудь мужественное? Поджечь его!

Смотри, даже заяц выбежал слушать тебя, чешет лапой ухо, косой. Зангези! Брось заячье зайцам. Мы ведь мужчины!

Смотри, сколько здесь собралось!

Зангези! Мы заснули. Красиво, но не греет! Плохие дрова срубил ты для отопки наших печей. Холодно.

Плоскость ХVI

<В толпе.> Что с ним? Держи его!

<Больной.>

Азь-два… Ноги вдевать в стремена! Но-жки! Азь-два.Ишь, гад! Стой… Готов… Урр… урр.Белая рожа! Стой, не уйдешь! Не уйдешь!Стой, курва, тише, тише!Зарежу, как барана… Стой, гад!Стой, гад. Ать!Хырр… хырр…Урр…Урр…Не уйдешь…Врешь… Стой…Стой…Урр…уррр…Хырр…Хрра…Атть!Атть! Атть!Врешь, курва.Сволочь!А! Господа мать!Не спас головыДля красной свободы…Первый осетинский конный полк,Шашки выдер-гать –Вон! За мной!Направо руби,Налево коли!Урр… урр…Не уйдешь!Слушай, браток:Нож есть?Зарежу – купец,Врешь, не удержишь!А! В плену… врете!Ать! Ать!

Зангези

С ним припадок.Страшная война посетила его душу.И перерезала наши часы, точно горло.Этот припадочный нам напомнил,Что [война не утонула в блюдечке мысли,Как неосторожная муха].Что война еще существует.

Плоскость ХVII

Трое <Уходя.>

Ну, прощай, Зангези!

<Старшой>

Дорога сборищу тесна,Везде береза и сосна.О, боги, боги, где вы?Дайте прикурить.Я прежних спичек не найду.Давай закурим на ходу.Идем.– Мы где увидимся?В могиле братской?Я самогону притащу,Аракой бога угощуИ созовем туда марух. – Эх!Курится?– Петух!На том свете я примаю от трех до шести.Иди смелей, боятся дети,А мы уж юности – прости!По-нашенски напьемся, по-простецки, по-дурацки.Потом святого в лоск напоим,Одесса-мама запоем.И пусть пляшут а-ца-ца!Возле мертвого донца.Даешь, Зангези?

Зангези

Спички судьбы.

Трое

Есть.

Плоскость ХVIII

Зангези

Нет, не бывает у бури кавычек!Требовал смерти у РюриковичейПылкий, горячий Рылеев.В каждом течет короле яд,И повис, неподвижно шагая,Смерть для Рылеева цепей милее.Далее мчится буря нагая.Дело свободы, все же ты начато!Пусть тех могилы тихи.Через два в тринадцатой –Сорок восьмого годаТолп, красных толп пастухи.Ветер свободы,День мировой непогоды!И если восстали поляки,Не боясь у судьбы освистанья,Щеку и рот пусть у судьбы раздирает свисток,Пусть точно дуло, точно выстрел суровый,Точно дуло ружья, смотрит угрюмый ВостокНа польского праздник восстанья.Через три в пятой, или двести сорок три,Червонцами брошенных днейВдруг загорелся, как смерть в одиночке,Выстрел в грудь Берга, мертвойМятежников точки,Польши смирителя, Польши наместника,Звона цепей упорного вестника.Это звена цепей блеснули:Через три в пятой – день местиИ выстрела дыма дыбы.Гарфильд был избран, посадник Америки,Лед недоверия пробит,Через три в пятой – звери какие –Гарфильд убит.И если Востока ордаУлицы Рима ограбилаИ бросила белый град черным оковам,Открыла для стаи вороньей обед, –Через два раза в одиннадцатой триВыросла снова гора череповБитвы в полях Куликова –Это Москва переписывала набелоЧернилами первых победПервого Рима судьбы черновик.Востока народов умолк пулемет,Битвой великою кончиласьОбойма народов Востока.Мельник временИз костей КуликоваПлотину построил, холм черепов.Окрик несется по степи: «Стой!»Это Москва – часовой.Волны народов одна за другойКатились на запад:Готы и гунны, с ними татары.Через дважды в одиннадцатой триВыросла в шлеме сугробов Москва,Сказала Востоку: «Ни шагу!»Там, где земля от татар высыхала,Долго блистал их залив,Ермак с головою нахала,Суровую бровь углом заломив,Ветру поверив широкую бороду,Плыл по прекрасным рекам СибириК Кучума далекому городу.Самое нежное в миреНе остановит его,Победителя жребийВ зеркале вод отражался,Звезды блистали Искера –И полумир переходит к Москве.Глядели на русских медвежие хари,Играли в камнях медвежата,Толпилися лось и лосята.Манят и дразнят меха соболейТолстых бояр из столицы,Шли воеводы на поиск землицы,Плыли по морю, по северным льдам.Вслед за отходом татарских тревог –Это Русь пошла на восток.Через два раза в десятой степени триПосле взятья Искера,После суровых очей Ермака,Отраженных в сибирской реке,Наступает день битвы Мукдена,Где много земле отдали удали.Это всегда так: после трех в степени эннойНаступил отрицательный сдвиг.Стесселем стал ЕрмакЧерез три в десятой степени днейИ столько же.Чем Куликово было татарам,Тем грозный Мукден был для русских.В очках ученого пророкаЕго видал за письменным столомВладимир Соловьев.Ежели Стессель любил поросят –Был он Ермак через три в десятой.И если БолгарияРазорвала своего господина цепиИ свободною встала, после стольких годов,Решеньем судилища всемирного –Долина цветов, –Это потому, что прошлоТри в одиннадцатойСо дня битвы при Тырнове.Киев татарами взят,В храмах верблюды храпят,Русская взята столица,Прошло три в десятойИ в горах АнгорыСошлися Тимур с Баязетом.И пусть в клетке сидит Баязет,Но монголам положен отпор.Через степени триСмена военной зари.Древнему чету и нечетуТам покоряется меч и тут.Есть башня из троек и двоек,Ходит по ней старец времен,Где военных знамен воздух клевали лоскутьяИ кони упорно молчат,Лишь звучным копытом стучат.Мертвый, живой – все в одной свалке!Это железные времени палки,Оси событий из чучела мира торчат –Пугала войн проткнувшие прутья.Проволока мира – число.Что это? Истины челны?Иль пустобрех?Востока и Запада волныСменяются степенью трех.Греки боролися с персами, все в золотых шишаках,С утесов бросали их, суровые, в море.Марафон – и разбитый ВостокХлынул назад, за собою сжигая суда.Гнались за ними и пересекли степи они.Через четыреждыТри в одиннадцатой степени,Царьград, секиры жди!Храм запылает окурком,Все будет отдано туркам,Князь твой погибнет в огнеНа белом прекрасном коне.В море бросает свою прибыльТорговец, турки идут, с ними же гибель.17-й год. Цари отреклись. Кобылица свободы!Дикий скач напролом.Площадь с сломанным орлом.Отблеск ножа в ееТемных глазах,Не самодержавиюЕе удержать.Скачет, развеяв копытами пыль,Гордая скачет пророчица.Бьется по камням, волочитсяСтарая мертвая быль.Скачет, куда и к кому?Никогда не догоните!Пыли и то трудно угнаться-то,Горят в глазах огонь и темь –Это потомуИ затем,Что прошло два в двенадцатойСтепени днейСо дня алой Пресни.Здесь два было времени богом,И паденье царей с уздечкой в руке,И охота за ними «улю-лю» вдалекеВыла в даль увлекательным рогом.Пушечной речьюПотрясено Замоскворечье,Мина снарядам кудрями чугуннымиКланялся низкоНижегородец Минин.Справлялись Мина именины,А рядомСамых красивых в Москве богородицВ глубинах часовенХохот глушил гор Воробьевых.Это Пушкин, как волосы длинные,Эн отрубилИ победителю песен их бросил.Мин победил.Он сам прочел Онегина железа и свинцаВ глухое ухо толп. Он сам взойдет на памятник.Через три в пятой днейСделался снег ал.И не узнавали Мина глаза никого,Народ забегал,Мина убила рука Коноплянниковой.Через три в пятой, двести сорок три дня,Точно, что всего обидней,Приходит возмездие.Было проделано чудо жестокости,Въелось железо человечеству до кости,Пушки отдыхали лишь по воскресеньям,Ружья воткнуть казалось спасеньем.Приказ грозе и тишине,Германский меч был в вышине.И когда мир приехал у какого-то договора на горбах,Через три в пятойБыл убит эсером Мирбах.

Если в пальцах запрятался нож,А зрачки открывала настежью месть,Это время завыло: «Даешь!» –А судьба отвечала послушная: «Есть».

<Плоскость ХIХ>