Фидель Кастро - В горячих сердцах сохраняя (сборник. Рассказы и стихотворения)
— Франк? Это я, Хасинто. Пришли кого—нибудь за ковром. Сейчас. Конечно, парень, я знаю, сколько сейчас времени. Тридцать минут? Хорошо. Договорились.
Хасинто посмотрел на часы: «Если за ковром приедут до ищеек, товарищи будут предупреждены».
Расположившись на диване в гостиной, он с невозмутимым видом стал читать журнал. Бой стенных часов напомнил, что прошло пятнадцать минут. Хотя Хасинто не видел, что делается в кабинете Доктора, он хорошо знал, что ищут прибывшие. Более того, он знал, что поиски окажутся напрасными.
Закурив сигарету, Хасинто подумал о Кармен: «Самое главное — успеть передать ей сигнал об опасности. Она займется остальными из их группы». Он бросил журнал на столик и встал возле окна: «Когда же наконец приедут из химчистки?» Он направился к дивану, и в этот момент до его слуха донесся шум приближающегося автомобиля. Сердце Хасинто забилось учащенно. Он подошел к окну и увидел, как фургончик химчистки остановился у входа.
Хасинто открыл дверь раньше, чем позвонили, и встретил приехавшего широкой улыбкой:
— Я уж думал, ты не приедешь.
— Раз я сказал, что буду, значит, буду.
— Я тебе очень благодарен. Проходи. — Хасинто закрыл дверь и показал на ковер: — Вот он.
Франк свернул ковер и взвалил себе на плечо. Хасинто отошел к маленькой стойке и вернулся с двумя рюмками виски:
— Выпей на дорогу.
Франк прислонил ковер к стенке и взял рюмку.
— Спасибо, — проговорил он и одним глотком осушил ее.
Хасинто поставил обе рюмки на стойку бара и сказал:
— Послушай, Франк, не окажешь мне услугу?
— Если смогу…
— Дело вот в чем: я хотел встретиться сегодня с девочкой, но все неожиданно изменилось. Позвонить ей я не могу, потому что у нас ремонтируют сеть, и выйти не могу — нельзя оставить дом. Позвони, пожалуйста, вот по этому телефону и скажи ей, что я уезжаю на двадцать три дня. Понял? — И Хасинто протянул Франку маленькую бумажку с номером телефона.
Франк, взглянув на него, спросил:
— Как зовут девочку?
— Я ее зову Карменситой.
— Ого, как романтично! — шутливо заметил Франк, и оба рассмеялись.
— Ты понял, что передать ей? — переспросил Хасинто.
— Конечно, приятель. Я звоню Карменсите и говорю, что Хасинто не сможет прийти, что он уезжает на двадцать три дня. Правильно?
— Точно. — Хасинто вложил пятидолларовую бумажку в карман рубашки Франка и с улыбкой пояснил: — Это за услугу. Позвони ей сразу же, как выйдешь отсюда.
Пять минут спустя Хасинто наблюдал, как фургон химчистки удалялся по шоссе. Затем он поднялся к себе в комнату, подошел к окну и, окинув взглядом мебель, подумал: «Здесь они ничего не найдут…» В это мгновение по комнате пробежал луч света. Хасинто выглянул в окно: две машины на большой скорости приближались по асфальтированной дорожке к дому. «Ну вот и ищейки, но… поздно», — с удовлетворением подумал он. Сняв ботинок, он разбил среднее стекло в окне — на случай, если подведет Франк. Надев ботинок, он медленно спустился по лестнице.
Зазвенел звонок, и Хасинто открыл дверь. Перед ним стояли трое.
— Доктор приказал тебе ехать с нами, — сказал старший группы и взял его за руку.
— В чем дело?
— Там узнаешь, — ответил тот, не выпуская его руки. Двое других встали по бокам Хасинто, чтобы пресечь любую попытку к бегству.
Хасинто спокойно сел на заднее сиденье машины. Трое прибывших последовали за ним. Машина быстро отъехала от дома. Хасинто слегка повернул голову и заметил, как из другой машины вышли еще трое и направились в дом. Подняв глаза, он увидел разбитое стекло в окне своей комнаты. «Франк… Франк…» — стучало у него в мозгу.
А в нескольких милях от места, по которому везли Хасинто, зазвонил телефон.
— Да. Это я, Кармен…
* * *Из Центра Доктор отправился на машине в «Рай». Полчаса спустя он подъехал к дому, отведенному для «специальной работы».
Увидев его, со скамейки поднялся человек. Доктор, не задерживаясь, прошел в гостиную, а затем по узкому коридору к спуску в подвал. Там он остановился перед металлической дверью, нажал на кнопку, и дверь медленно открылась. В комнате за столом сидели трое. При появлении Доктора они вскочили. Тяжело опустившись на стул, он спросил:
— Его уже привезли?
— Полчаса назад, — ответил командир спецгруппы.
— Вопросник готов?
Следователь вручил ему блокнот.
— Хорошо. Все подготовлено? — повернулся в сторону оператора детектора лжи Доктор.
— Да, все в порядке.
— Где он?
— В третьей, — ответил командир спецгруппы.
— Начнем с допроса. Затем подвергнем его проверке на детекторе… Потом передай его своим ребятам, чтобы они его немного «обломали». Учтите — «обломали», а не ликвидировали.
— Ясно, — ответил командир спецгруппы.
— Теперь приведите его, — приказал Доктор.
Командир спецгруппы вышел из комнаты в узкий коридор, ведущий к камерам. Пройдя до конца, он задержался возле решетки и сделал знак одному из тех, кто находился по ту сторону.
— Приведи из третьей, — приказал он.
Охранник углубился в один из боковых ходов и через несколько минут вернулся с Хасинто, с циничной улыбкой окинув его полным ненависти взглядом.
— Пошли, — приказал командир спецгруппы, и Хасинто зашагал по узкому, ярко освещенному коридору, после сумрачной камеры щурясь от света.
Они дошли до конца коридора и остановились перед дверью. Командир спецгруппы легонько постучал. Им разрешили войти. Хасинто увидел в комнате троих. Одного из них он хорошо знал. Это был Доктор. Кто—то рванул Хасинто за руку и бросил на стул, одиноко стоявший посреди комнаты. Хасинто положил руки на колени и спокойно посмотрел на Доктора. Он был готов к любым испытаниям.
Загадочно улыбнувшись, Доктор спросил:
— И давно ты этим занимаешься? Хасинто удивленно поднял брови:
— Я не понимаю вашего вопроса.
— Не понимаешь вопроса? — Ироническая улыбка Доктора превратилась в гримасу. Он бросил на Хасинто разъяренный взгляд: — С какого времени ты ведешь эту работу?
— Какую работу?
Спокойствие покидало Доктора.
— Что тебе известно о деятельности Х–23?
То, чего ожидал Доктор, не произошло: ни один мускул не дрогнул на лице Хасинто.
— Я не знаю никакого Х–23, и о его деятельности мне ничего не известно.
Доктор слегка привстал и, облокотившись о стол, проговорил:
— Ты, конечно, ничего не знаешь ни о «терёшке», ни об Умном…
— Кто это?
— Послушай, Хасинто… Или, вернее, послушай, Х–23, ты играл и проиграл. У нас есть доказательства. Их вполне достаточно…
— У вас не может быть доказательств, — твердо ответил Хасинто.
Доктор покраснел от гнева. Он ожидал любого ответа, но только не такого. Что же касается Хасинто, то в его ответе скрывалась ловушка, в которую, он надеялся, Доктор попадется. «Значит, им известны шифровки», — догадался Хасинто.
— У нас не может быть доказательств? — вызывающе проговорил Доктор и со зловещей улыбкой посмотрел ему в глаза. — Пока я тебе скажу только одно: у нас есть доказательства. И у нас есть свои способы узнавать то, что нас интересует.
«Не попался, хитер», — подумал Хасинто. А Доктор продолжал:
— Почему ты так уверен?
— В чем?
— В том, что у нас нет доказательств.
— По той простой причине, что я не Х–23. Поэтому мне не о чем беспокоиться.
Доктор пристально посмотрел на Хасинто, а потом крикнул:
— Хватит фиглярничать! Твое поведение выдает тебя. Ты слишком спокоен, слишком уравновешен!
— Я спокоен, как человек, который ничего предосудительного не совершил.
— Это не так. Уведите его!
Командир спецгруппы надел на Хасинто наручники.
Его вывели в коридор. Они прошли уже половину коридора, как вдруг…
— Стойте! — приказал командир спецгруппы.
Перед Хасинто открылась дверь, и они вошли в комнату. «Я знал, что этого не миновать», — подумал арестованный. Он пристально смотрел на кресло, в которое ему предстояло сесть.
Наручники с него сняли. Хасинто окинул взглядом собравшихся и опустился в кресло. Толстые шины проходили по подлокотникам. Еще более толстая шина прижала Хасинто к спинке кресла. Медленно, но уверенно и ловко, как человек, хорошо знающий свое дело, оператор детектора пристраивал шины к ногам Хасинто.
«Надо держать себя в руках… Нервы не должны подвести меня сейчас… Нельзя потеть…» — внушал себе Хасинто, пока ему надевали на голову металлический шлем.
Оператор проверил положение каждой из шин и перешел к маленькому устройству, расположенному за спинкой кресла. Он вложил внутрь его рулон белой бумаги и стал налаживать лентопротяжный механизм. Кончик ленты высунулся на несколько сантиметров за пишущие иголки.
