Давид Самойлов - Избранное
Андалузская баллада
Апельсиновая веткаАпельсины уронила.Черноокая РоситаГабриэля схоронила.Как он мог быка прирезать,Как умел водить медведя,Как ходил в ночное дело!Но его сгубила ведьма.Ой, мандолина!Пой, мандолина,Пока так запоется,Что струна оборвется!По усопшему поминкиБыли в ночь на новолунье.Позвала вдова весь табор.И сама пришла колдунья.Невеселый это праздник.Там без песен пили-ели.Поминали, вспоминалиО красавце Габриэле.Ой, мандолина!Пой, мандолина,Пока так запоется,Что струна оборвется!А потом Росита всталаВ черной шали-покрывалеИ сказала всем цыганам,Так промолвила в печали —Не по-божески сказала,Не по дедовским обрядам:«Если нету Габриэля,Пусть весь табор ляжет рядом!»Ой, мандолина!Пой, мандолина,Пока так запоется,Что струна оборвется!Тут-то ведьма и вскочила:— Вы послушайте, цыгане!Чтобы весь наш род извелся —Вот Роситино желанье.А чтоб нынче не свершилосьТо злодейское заклятье,Нечестивицу РоситуПусть клинком заколют братья!Ой, мандолина!Пой, мандолина,Пока так запоется,Что струна оборвется!Но заколебались братья.А сестра вдовы кинжаломДесять раз пробила сердцеПод шелковым покрывалом.Словно все окаменели.Но раздался смех бесстыжий.То красавица колдуньяВознеслась вороной рыжей…Ой, мандолина!Пой, мандолина,Пока так запоется,Что струна оборвется!Если женщина полюбит,А мужчина не полюбит,То она в порыве злобыСамого его погубит;Если женщина полюбит,А любимою не стала,Пожелает в диком горе,Чтобы вся земля пропала.Ой, мандолина!Пой, мандолина,Пока так запоется,Что струна оборвется!..
Притча о сыновьях Утцы
Ехал король на охоту,Встретил цыганку Уцу.Сразу в нее влюбился.Вскоре на ней женился.
И принесла ему УцаЧетырех цыганят кучерявых.Утром, едва проснутся,Время проводят в забавах:Лазают по заборам,Рвут дорогие платья.Словно для знатных принцевНет другого занятья.
Помер король. ОставилДетям четыре царства.Стали они королями.Тут и пошли менятьсяЗамками и городами.Город — на кобылицуМавританской породы;Замок, леса и воды —На заморскую птицу.
Часто они съезжались.Тогда вынимали скрипки.Долго играли на скрипках,Покуда не уставали.А когда уставали,Тут же и засыпали.И даже во сне пели,А в безлунные ночиХодили в соседние страны.И табуны угоняли.
Но возмутились бароны:«Что это за государи?Зачем играют на скрипках?Зачем поют при гитаре?»
И собрались бароны,Пришли в королевский замок,Где не было обороны,И королей убили.
Потом заперлись бароныС прелатами в тронном зале.И короля выбирали.Долго его выбирали,Между собой препирались,Но выбрали государя.
Тот не играл на скрипках,Только правил и правил.Он половину бароновНа эшафот отправил,А остальные бароныРадовались и похвалялисьТем, что в живых остались.
А внуков Уцы прогналиОбратно в цыганский табор.И стали ее внукиЦыганскими королями.
Они на скрипках играют.Они поют при гитарах.На старых гадальных картахЕсть их изображенье.
Кабаретная баллада
Жил-был король Гильом ВторойИ мирно правил он.И всем, кто кланялся ему,Он отдавал поклон.Но в королевстве — трам-тарам! —Суровый был закон.Чтоб каждый не в свое не лез.Иначе дураку,Который не в свое полез,Оттяпают башку.Пахали пахари его,Погонщик гнал осла,И дева милая однаЯгненочка пасла.И музыкантша там была,Прелестная Мими,Она играла — трам-тарам! —На флейте до-ре-ми.Зачем же им в чужое лезть,В дела не по плечуИ ради этого башкуПодставить палачу?Король уехал отдыхать.Остался у руляЕго сиятельный маркизКартон де Труляля.И он нарушил — трам-тарам! —Законы короля.И каждый не в свое полезПорядку вопреки,Поскольку страх у всех исчезОстаться без башки.Пошли портные воевать,Жандармы — петь в церквах,А мукомолы — суд вершить,Воссев на жерновах.Вручили звание послаПогонщику осла.Мими маркизу ТруляляРебенка принесла.Одна лишь дева — трам-тарам! -Ягненочка пасла.Так каждый не в свое полез,В дела не по плечу.Стать воспитателем детейОсталось палачу.Пока отсутствовал король,Сбесилась вся печать.И цензор начал сочинять,Редактор — запрещать,А сочинитель в цирк пошелИ так смешил народ,Что мог наверняка попастьВ опасный оборот.Но в королевстве — трам-тарам!Все шло наоборот:Того, кто не в свое полез,Все чтили, как божка.И возносилась до небесДурацкая башка.Пришел из отпуска король.И увидал король,Что каждый подданный егоНе ту играет роль.Башмачник пел, судья латал,Хорист ковал металл,Писатель в цирке гоготал,Палач детей питал.Но вмешиваться — трам-тарам!Король в сие не стал.Поскольку не в свое полезтьНе пожелал король.Он сел с девицей на ослаИ поскакал в Тироль.Адье, мадам, адье, мосье!В Тироль! В Тироль!
Вознесение Аугуста Лима
(Местная быль)
IЛюблю легенды. В них разбегИ краткость. (Ибо я не стайер.)Пишу, покуда снег не стаял.Но очень скоро стает снег.Пишу сугробам. Но люблю,Чтобы растаяли сугробы,Чтоб потекли, осели, чтобыСлужили пополненью рек.
IIВот так же думал Аугуст Лим.(Но не ручаюсь, что об этом,Поскольку не был он поэтом,А просто — нелюбитель зим.)Он жил в приморском городке,В домишке чистом и прелестном.И слыл философом известным.Сейчас я познакомлю с ним.
IIIМужчина. Лет за пятьдесят.Он за столом работал редко:Три слова, изредка — заметка.А там его тянуло в сад.Он наблюдал, как рос редисИли подобное растенье.С восторгом он встречал цветеньеИ с неохотой — листопад.
IVАмалья-Гамадрилла ФюнфЖила у Лима экономкой.Была девицею негромкой,Зато достоинств — целый фунт.Не буду я касаться здесьО них неблаговидных сплетен.Философ был великолепен,Но перед ней стоял во фрунт.
VЯ даже кратко излагатьЕго учения не стану,Поскольку много в нем туману:Идея, что Природа — мать,Но неизвестно кто отец.Ну и так далее. Не страшноПрослыть профанами. Нам важноЛишь то, что Лим любил гулять.
VIДа! Я ведь начал про снега,Но, отвлекаясь, их оставил.А снег тем временем растаял.И отделились берегаОт моря. По большой водеБежали легкие буруны.По вечерам сияли дюны,Как лысина без парика.
VIIЛим вышел прогуляться. ОнВ плаще легко шагал по дюнам.Но вдруг весенний ветер дунулИ охватил со всех сторон.И загремел весенний шторм.Забушевала Мать-Природа,Как часто в это время года.Лим в этот грохот был влюблен.
VIIIОт волн неслась морская пыль,Волненье затопило пляжи,Распространяясь ввысь и вширь.Деревья закричали в раже.Бесстрашный Лим, закутан в плащ,Стоял среди морского гула.Но вдруг порывом плащ раздуло —И он взлетел, как нетопырь.
IXПревыше всех высоких кронЕго взнесло одним ударом.По воле ветра став Икаром,Он мчал, врезаясь в небосклон.Стал воздух бледен, как сукно.В груди дыхание спирало.Вокруг гремело и орало:На город Лима нес циклон.
ХСтемнело. Город стал глухим.Шторм, разрастаясь, бил по крышам.Как бы влеком порывом высшим,Летел философ Аугуст Лим.В его душе восторг и страх,Вблизи шарахаются тучи.Шторм, разъяренный и могучий,Свеж, молод и неумолим.
XIОт притяжения землиСовсем освободилось тело.Оно, блаженствуя, летело,Как парусные корабли.Внизу десяток огоньковМерцал в пространстве нелюдимом,Порою тучами, как дымом,Прикрыт.Ветры вознесли
XIIФилософа. И он решил,Что это знак его величья.Мелькнула мимо стая птичья,Почти лишившаяся сил.Его же призывал Зевес,Чтоб воспарил ширококрыло.Что там Амалья-ГамадриллаТому, кто от небес вкусил!
XIIIИ было страшно глянуть вниз,Где все расплылось и погасло.Стихии, плотные, как масло,Его держали. И лились,Куда неведомо. ЛетунБыл акробатом в диком цирке…Но вдруг задел за флюгер кирхи —Задел за флюгер и повис.
XIVИ сразу прохватила дрожь:Ведь можно на землю свалиться!Вот и летай теперь как птица…Клянусь, что этот факт не ложь.Ну что ж, коль этот факт не ложь?Лишь для пустого очевидцаЛюбая правда пригодится,Хотя в ней смысла ни на грош.
XVЯ правдою по горло сыт.А перед смыслом ум пасует.Пусть тот, кого интересует,О смысле сам сообразит.И разберется что к чему.Мне это не необходимо.Итак, мы отвлеклись от Лима.Что с ним? Пока еще висит.
XVIВисел он, как пиратский флаг.И слабо вопиял: «Амалья,Спаси меня!» Ведь знал, каналья,Что дело не оставят так.И впрямь, его пошли искать.И обнаружили на шпиле,Воздели руки, возопили:«Вот до чего довел кабак!»
XVIIНаутро люди собрались.Смеялись, гикали, орали,С недоумением взирали,Как Лим над городом повис.Пожарный прискакал обоз.И, наконец, беднягу сняли…А все же, как насчет морали?Возможно так: не возносись!
XVIIIДа что мораль!Пришла весна,Повеял с моря ветер вешний,В его дыханье каждый грешныйПьянеет, словно от вина,И можно даже вознестись,А хочешь — повисеть на шпиле…Ужасно надоели штилиИ благостная тишина!
Смерть императора Максимилиана
