Наваждения - Кирилл Газенкампф
Пошла вперёд с идеей жизни,
Пошла вперёд, встречая смерть.
Хоть плоть слаба, но дух силён!
И, заплатив своею жизнью,
Бойцы купили жизнь другим.
Пусть будут святы имена
Героев Сталинграда!
Пусть будут святы имена
Героев Ленинграда!
Пусть будут святы имена
Героев той войны!
И помнить их должны мы все,
И детям рассказать.
БЕССМЕРТНЫЙ ПОДВАЛ
Ну что ж, друзья, прощайте!
Не свидимся мы впредь.
Последний глоток и ведро в пулемет —
Нас ждёт горячая ночка!
Осталось нас мало,
Десятка лишь два,
Но встанем стеной на пути у врага!
Их сотни – нас двадцать,
Их пушки – на наш пулемёт,
Их танки – на наши гранаты.
Пусть думает враг, что он победил,
Что он уже движется дальше.
Но в нашем подвале
Бессмертный отряд
Будет стоять до конца.
Кинжальный огонь врага опрокинет,
Улицу кровью залив.
Всё. Мы раскрыты,
И нет уж и шанса назад.
Но не было даже и мысли.
Грохот и свист!
Девятнадцать.
Семнадцать.
Цена непомерна – русский солдат.
Но за спиною их – Отчизна,
Мать и сестра.
И сотни тысяч других матерей.
Нас только двенадцать, и танки горят,
В ночи освещая перрон.
Васька погиб, от осколка закрыв пулемет.
Васька погиб, но некогда плакать!
Мама поплачет за нас.
В лучи восходящего солнца
Последние пули пустив,
Затих наш подвал.
Их всё ещё сотни, а нас уже восемь…
И пусть враг ликует, что он победил,
Но Гансы боятся к нам подходить —
Сколько лежит на подходе?
Осторожно ступая, идут они ближе.
В ответ – тишина…
Но целы гранаты,
И штык свой не зря
Отдал мне командир —
С ним повоюем вдвойне!
Помнишь, мама,
Как ты спасала нас от беды,
Грудью вставая пред ней?
Прошло это время,
Меняются роли —
И нам закрывать тебя грудью своей.
Не плачь сильно, мама,
Мы гибнем не зря!
Мы погибли, врага задержав на два дня.
И в лучах заходящего солнца
Мы встали стеной в полный рост.
И стоит за плечами у нас
Вся русская мощь,
Вся русская рать!
И дрогнул враг,
Покатившись назад,
Оглашаемый громким «Ура!».
Два.
Шаг. Ещё шаг.
Последний бросок.
Мама, прощай!..
Здравствуй, Васёк…
ВАСЬКА
Шли солдаты в бой,
Забыв свои печали!
Шли солдаты в бой,
Схватившись за курок!
Шли солдаты в бой,
Чеку надев на палец!
Шли солдаты в бой —
За Родину!
За Мать!
Пули за ухом трещали,
Бил пулемёт как живой,
Выли моторы танков,
Снег разрывая броней.
На белом снегу —
Красные следы печали,
На синем лице —
Змеёй борозда,
Над пробитой шинелью —
Души белизна,
Над взорванным танком —
Крест из огня.
Взрывы, воронки да стрёкот огня,
Трупы, живые, и смерть у лица…
За всем этим уже позабыл я тебя.
Но некогда думать,
Надо стрелять!
Выстрел!
Ещё!
И ещё!
И ещё!
Стенка окопа взмыла фонтаном!
Танки!
Ребятки,
Быстрее!
Туда!
Выстрела звук!
И пушка молчит!
Неужто Васька мёртвый лежит?!
К пушке, быстрее!
И правда, лежит…
Но некогда думать!
Быстрее снаряд!
Заряжай!
Наводи!
Не дай им пройти!
Выстрела грохот.
А Васька лежит…
И снег уж не тает,
И взгляд уж молчит.
Выстрела звук!
Лежу на земле
От пушки остались.
Осколки – во мне…
Вижу я:
Васька стоит надо мной…
Васька, дружище!
Постой, подожди!
Скоро я, скоро!
Вместе мы с Васькой идём по полям,
По белым, не тронутым следом степям…
У МОГИЛЫ БЕЗЫМЯННОГО СОЛДАТА
У могилы безымянного солдата
Мы стояли как-то поутру.
«Посмотри, – сказал тебе тогда я, —
Посмотри, кто победил в войну.
Безбородые юнцы и старцы
С головой в снегу,
Мужчины, Женщины, Девчата,
Что сразу из-за парт – в строю.
Ведь вся страна тогда,
От мала до велика,
Стеною встала
Супротив врага.
Стена, что жизнию и потом
Отстояла Родину свою —
Деревни, города и села
И миллионы, миллионы душ.
Ты посмотри на безымянного солдата,
Что в землю лёг,
Чтоб ты стояла здесь.
Я знаю, не бывать иному,
Герои все они,
Кто встал стоять стеной.
И та стена,
Пусть многие уже не с нами,
Стоит, оберегая нас от бед.
И мы, потомки тех героев,
Должны, обязаны судьбой,
Их помнить, чтить —
Они нам жизни подарили.
А мы?..»
«А мы их не забудем, папа!
Их подвиг мы храним в сердцах!»
И у могилы неизвестного солдата
Стоял отец,
Чей прадед был солдатом,
И дочь,
Что слезки утирая,
В себе таила
Навзрыдный детский плач.
СЛЁЗЫ
Верните мне слёзы,
Пожалуйста.
Верните мне их
Насовсем.
Чтобы мог я
Хоть тихо да изредка
Всплакнуть в тишине
за углом,
Чтобы мог я,
Коль сердцу так просится,
Рыдать в полный рост
у окна.
Чтобы мог я
Всю боль да кручинушку
Слезами излить из себя.
Смочить те пустыни безводные,
Что оставлены болью во мне.
Вдруг на них прорастёт хоть бы
травушка?!
Пусть желта она будет
и дохленька.
Но живая!
Среди дюн и барханов
отравленных
Однажды появится цвет.
Расцветёт там трава-мурава
Цветом аленьким,
Цветом новых великих побед.
