Наваждения - Кирилл Газенкампф
Что лет так множество назад
Была Костлява девочкой…
Иль мальчиком была?..
И из пустых глазниц Костлявиных
Посыпался песок.
Смахнув рукой костлявою
Его с белёса черепа,
Погладила ту девочку
По белокурой
По головушке…
И на полях на каменных
Стоит фигура новая:
Как маленькая девочка
Рукой своею маленькой
Сиреневенький гладила цветок.
ДОРОГА ЖИЗНИ
Идя по дороге жизни,
Теряясь в пути одиноком,
Ныряя в глубины морские,
Дрейфуя на старой льдине,
Мы ищем, за что зацепиться,
На чём удержаться можно.
И часто мы крепость камня
Травинке простой присуждаем.
Изголодавшись,
Напиться спешим мы,
Принимая лужицу грязную
Зачастую за озеро чистое.
И срываясь в бездонные пропасти,
Посчитав за камень ветку трухлявую,
Мы корим себя за невежество,
Пяткой в лоб стуча,
Поклинаяся,
Что ни в раз, да ни в жизнь,
Да ни капельки…
Но лишь только поднявшись,
Опомнившись,
Приступаем за старое
Сызнова:
По граблям, что уже были пройдены,
Мы ведём путь свой далее,
Где, как камни, травинки «прочные»
Да где лужи, озёрам подобные…
СТЕКАЕТ ВРЕМЯ ПО РУКАМ
Стекает время по рукам,
Песком ссыпаясь в небытие.
И только мы, и только здесь
Творим своё ничто в нигде…
В межзвёздной адской духоте
Несутся мысли, вздору равны,
И не постигнут нас нигде
Евклидовы законы жизни…
Мы улетаем в небытие,
Чтоб возродиться в райской куще,
Где средь деревьев величавых,
Кристально чистых родников,
Мы вновь добудем нефть пожаров
И разожжём костёр любви.
Где вместо брёвен устаревших
Горят, как грешники в аду,
Лишь те,
Кто был так опрометчив,
Вложив нам кардию свою
В глумливые ручонки,
Взамен не получив ни грамма Любви.
Скорбим и сожалеем
С наигранною маской на лице,
Испепеляюще сжигая,
Кто нам не верит в глубине.
И снова к звёздам устремляясь
В попытке скрыться, убежать,
Найти времён веретено
И, словно детскою забавой,
Распутать, разломать его,
Возомнив себя светилом мира,
И орошая плоть небес
Невиданным раствором жизни,
И засыпая смертью всё,
Мы снова в бой идём к Вселенной
На чашку чая с пирогом,
Где чаем будет наше солнце,
А пирогом – земля других.
И за весёлым разговором,
Как будто просто, невзначай,
Через окопы кинем мину,
На руки вылив всё то время,
Что сыпалось песком с небес…
ШУТ
Что наша жизнь?
Игра!
И все мы в ней актёры:
Кто короля играет,
Кто шута,
Кто принца датского,
А кто и Ермака.
Тебе везёт, и роль твоя – Король!
Великий самодержец,
Гроза врагов
И бог для подданных,
Фигура величава и заметна.
Другой же – шут.
На первый взгляд,
Букашка, малая роль.
На внешность неказистый,
Смешит потехою своей.
Куда ему, шуту, при дворе
С тобой тягаться,
С королём!
Но вот в чём соль:
Ведь зрителям запомнился
Не ты, великий самодержец,
Своею ролью величавой,
А шут в его нелепой роли.
Так в чём секрет?
Секрет лишь в эпизоде,
Ведь роль твоя эпизодична.
А он прошёл сквозь всю игру.
МГНОВЕНИЕ
На потолке сверкает лампа,
Как тёмной бездны огонёк.
Куда ведёт она, мерцая?
Куда зовёт одна в тиши?
Гудит безрадостно, безвольно
Машина Гейтса под столом.
Картонно-гипсовые стены,
Что окружают с трёх сторон,
Не давят в силу их структуры,
Душевно ж – тягостно гнетут…
А ты сидишь,
Как мышь морская,
И тупо смотришь в потолок,
И вспоминая, и скучая —
Ты чужд им всем и одинок.
Мелькают огоньки онлайна,
Взлетает крейсер, в мину вхож.
А ты сидишь так грустно и печально
В тиши густой, и вязкой, и гнилой,
Как смертник, в камере сидящий,
Как лепрозория жилец.
ЛУНА
О, Луна, властительница мира!
Ночной порой порождена
На счастье или на погибель?
Ты светишь нам
В тот тёмный час,
Когда вершатся все событья:
Когда любовники младые
Крадутся к месту рандеву,
Когда убийцы удалые
Свои вострят ножи,
Когда в петлю младой парниша
Дурную голову кладёт.
Так кто ты есть?
Ты ангел или демон?
Но светишь ты
Всем одинаково тоскливо,
Той бледною магической тропой,
Что зазывает в небо…
«Сердца пульс в висках стучит…»
Сердца пульс в висках стучит:
«Беги, исчезни, растворись!
Ты не был здесь
И уж не будешь
Отселе больше никогда!»
И ты бежишь,
Скрываясь с виду,
Чтоб поскорее унести
Своё трепещущее сердце
И те виски,
Где вновь стучит:
«Беги, исчезни, растворись!»
И ты бежишь,
Чтоб с головой
Нырнуть в работу,
В рутину серых будних дней,
Где за стеною букв и чисел
Ты спрячешь голый разум свой
От мира, где её глаза и губы,
Где есть её улыбка, смех,
Где в тех глазах бездонных
Свила гнездо печаль и грусть —
Увы, твоё лишь порожденье…
БОЛЕЗНЬ
Крошка сын к отцу пришёл,
И спросила кроха:
«А любовь, папа, это сильно плохо?»
«Как сказать тебе, сынок, —
Грустно молвил папа. —
У любви, сынок, есть страницы рая:
Когда летаешь ты орлом,
На крыльях чувств несомый,
И нет счастливее тебя на свете,
Когда глаза её лишь улыбнутся
И локоны взметнутся,
Тебя лишь увидав…
Но есть, сынок, страницы ада,
Что собираются в тома:
Когда готово сердце треснуть
И разорваться пополам
От равной взрыву тишине,
От взгляда, брошенного вскользь,
От слова «нет» без права жизни…»
«Опять с сынишкой говоришь? —
Раздался голос сбоку, —
Пора вам спать…»
Укол иглы отправил в странствия к Морфею,
Безвольно тело повалив
На мягкий пол.
Иль стены это были?..
СОЛДАТЫ
Они под пулями не гнулись,
Они стояли, как стена.
А злой свинец,
Что рвал им души,
Что красил в алый цвет снега,
Что, разрывая криком воздух,
Ронял на землю пареньков.
Ты, злой свинец, слабее мухи:
Косил траву, крошил кирпич,
Но ты не смог обрушить стену
Бесстрашных и живых бойцов.
И та стена, облившись кровью,
