Елена Яворская - Обыкновенная любовь
– Паспорт в своем бардаке откопай, придурошный. В понедельник в загс поедем.
– В понедельник в загсе выходной, – проявил осведомленность Михалыч.
Два месяца назад Ольку замуж выдавали. А на память Михалыч никогда не жаловался. Да, из года в год забывал поздравить Валюху с днем свадьбы… ну так дату же помнил! А если поднапрячься, мог даже день знакомства назвать. Ну да, двадцатое октября. Днем раньше Ваня Подобин устроился на завод, а в этот день впервые пришел в столовку, поварихой в которой была Валечка Севрюгина… Ой, а Валюха на его фамилии останется или свою девичью возьмет? Помнится, она просто мечтала избавиться от отцовской, в школе, видите ли, дразнили. Велика беда! Но Валюха может сделать трагедию из чего угодно. Даже над сериалом нет-нет да всплакнёт. Впечатлительная, да. Но до бунинских героинь ей – как супу из бомж-пакетика до свежего борща… А борщ Валюха варит знатный, этого у неё не отнять…
Если бы Михалыч умел складно подгонять друг к другу слова, он бы мог рассказать о своей семейной жизни витиевато, с выдумкой. А мог бы и попросту, как было на самом деле. И тогда спросил бы читателя: как должен чувствовать себя крепко-накрепко связанный человек? Части тела сначала немеют, потом отмирают и превращаешься ты в бревно, лежащее на диване перед телевизором. А ведь, шутка ли сказать, многих баб бревно в качестве супруга вполне устраивает: вот он, родной-благоверный, не у любовницы, не с корешами где-нибудь квасит, а лежит себе чинно, присмотрен, обихожен. И та, которая обихаживает бревно, неизмеримо выше в глазах приятельниц, нежели одинокая, которая поливает слезами фикусы.
Много лет назад Валюха поймала его в капкан. Приманкой были борщ и жареная картошка. Много ли мужику надо? Потом крепко связала будущим ребёнком и на трамвае отвезла в загс. Штамп в паспорте – путы для мужчины… наверное, всего лишь непутевого, ну уж никак не беспутного. Разве беспутный включился бы с таким азартом в благоустройство… жена верила, что – гнезда, но его чутьё подсказывало – клетки? И мечталось: вот родится Иван Иваныч, будет с кем на рыбалку, на футбол… Родилась плаксивая Танька, большая любительница нарядов. А потом – тихоня Олька, которую всегда обижали в школе. Думалось – вот будет внук, тогда… Танька родила Валюху-вторую. Это значит – всё по новой.
За тридцать лет Валюха-старшая трижды подавала на развод, аккурат раз в десять лет. В первый раз – ещё до рождения Ольки, когда вдруг решила, что жизнь у неё неправильная, потому как свадьба была неправильная. Кто ж в загс – да на трамвае? Вот Галюсю в загс доставил кортеж из пяти машин, сто человек на свадьбе два дня гуляли, при таком размахе и семейная жизнь будет – полная чаша… Тогда слова «полная чаша» понимались Валюхой только в одном смысле – материальное благополучие. Нужно было прожить еще двадцать пять лет и пережить еще одну попытку развода, чтобы полной стала уже чаша терпения. Вторая попытка приключилась тогда, когда Валюха решила закрепить за собой бабушкину жилплощадь. Ага, раскатала губы! Бабушка Ва-люху прописать отказалась наотрез, квартиру отдала любимому внучку, Валюхиному двоюродному братцу… вот уж кто шалопай и алкаш, а вся Валюхина родня по женской линии ему, Ваньке Подобину, до сих пор глаза колет – вон, Сёмка на халяву трёшку отхватил! а ты, кабы пиво не пил, давно в хоромах бы жил…
После второй неудачной попытки всё двинулось по накатанной: профилактическая ссора раз в неделю, крупная – раз в месяц. Когда пошла мода на гороскопы, Валюха объявила, что Дева (это она-то – дева? угу, была, когда олимпийский мишка в небо летал… и эдак с полцентнера тому назад) не может рассчитывать на благополучный брак с Тельцом, а вот ежели бы он, Михалыч, был Козерогом, тогда бы…
И плевать, что этот Телец, Ванька то есть, тянет, как вол!
Наверняка не один его честно заработанный аванс осел в карманах всяких знахарок: сначала Валюха решила отвратить супруга от выпивки, потом ей вдруг втемяшилось (не иначе как кто-то из бабок подсуетился с рекламой), что на Танечке этот… венец безбрачия. Танечка тем временем, начесав на голове колтун высотой с Останкинскую телебашню, благополучно встречалась на съёмной (опять же – за отцовские деньги) квартире со своим Данечкой. Ну а Михалыч, само собой, проводил одинокие вечера в компании полторашки пива и пары сушёных вобл…
Очень кстати вспомнилось! Чуть было не плюхнул на стол пустую бутылку. Суеверие, конечно, но по такой жизни – чем чёрт не шутит? Смахнул в ведро обглоданные рыбьи останки. Новая бутылка, новая вобла, новая страница… пока что – книжки. А может, и в жизни открыть, как это говорят, новую страницу?..
…Валюха вернулась домой поздним воскресным вечером. В одной руке ведро с огурцами, в другой – пакет со специями. Принюхалась… интересно, бывают служебно-розыскные мопсы? Визуальные следы приятного времяпрепровождения Михалыч предусмотрительно убрал да и проветрить все комнаты не забыл. Так что – предъявить нечего. Сожалеюще помолчала. А потом:
– Ты машину починил?
– За какие, мать, шиши?..
– А это не мои проблемы, не я деньги профукала. Как хочешь, но на трамвае я разводиться не поеду!..
И жили они долго и счастливо. Потому что сердобольный автослесарь в присутствии обоих супругов посоветовал гуманно сдать многострадальный семейный «Жигуль» в металлолом – и не отрёкся от своих слов даже за бутылку чистейшего, как помыслы Михалыча, Валюхиного самогона.
Одиночества
Анна Попова
Колея
Ты же знала, что это и мрак, и морок,Это как траектория русских горок,Он женат, и ему хорошо за сорок,Сын, и дочь, и какой-то модный отель,Ну а ты – не холёная светская львица,Не певица, а попросту продавщица,И тебе этой осенью стукнет тридцать,Да и внешне ты, в общем-то, не модель.
Это всё было черным по белому писано,Распечатано, свёрстано, переиздано,Руки прочь, он женат! – прописная истина!Ну не веришь – так хоть у кого спроси,А расстанетесь – кто за тебя заступится?Ты не спутница, деточка, ты распутница,Ну и чёрт его дёрнул с тобою спутаться…А доказывать что-то не будет сил.
Ну а если не так – а белым по-чёрному,По-другому, по-вечному, по-обречённому,Просто жизнь – ведь она ж не машинка счётная,А скорее безумный шекспировский «Сон…»Помолчать бы, опомниться бы, разобраться быВ этой вашей божественной регистрации,Тонкий росчерк, и вот – по небесной рацииНа двоих – не заказанный Мендельсон…
Боже, как он устал от этой трясины,От надзора жены и от выходок сына,Он не ноет, ведь он – настоящий мужчина,Но тебе и не нужно его нытья.А подруги торопят, мол, скоро тридцать,И пора бы хоть как-то определиться…Вот такая знакомая пьеса в лицах,Вот такая заезженная колея…
Бабье лето
Не смотри ни пристальней, ни чащеВ сон забытый,Юности, до срока уходящей,Не завидуй,
Вот она – нагрянула, накрыла,Захлестнула,Раз – и нету. Птицей белокрылойПромелькнула.
Не тоскуй же, стоя на пороге,Не зови же!Не откликнется она, не дрогнет,Не услышит…
Что-то доцветёт холодной зорькой,Раз – и нету.Не глаза, а сердце будет зорким.Бабье лето…
Бабье лето… Листьев половодье,Луг застелен,Поздняя любовь по жилам бродитДиким хмелем…
Не пытай судьбу о том, что дальше, —Дверь закрыта.Юности, до срока уходящей,Не завидуй…
Одиночка
1.…Что ж ты плачешь – навзрыд, авансомНа ближайшие тридцать лет?Не бывает второго шанса,Если первого шанса нет,Ну, ушел, улизнул и скрылсяПо-английски и без звонка —Не в железных доспехах рыцарь,А железка из-под пивка!
Не проси у судьбы отсрочку,Не встречай соседей в штыки,О тебя теперь, одиночку,Вмиг зачешутся языки,И старушки вытянут жала,Загудит мужичьё-хамьё,Чтобы крепче в руках держалаСветло-русое счастье своё…
А реветь – не реви, успеешь,Всуе Господа не тревожь,Что захочешь – то и посеешь,Что посеешь, то и пожнёшь,Будут плюшки-кружки-игрушки,Будет девочка, будет дочь…От будильника до подушкиБудешь лямку свою волочь.И плевать на кутил и боссов,Что упрямо зовут в кровать,И на разных молокососов,Между прочим, тоже плевать…
Будут снов золотые угли,Непогашенный жар золыИ коньяк на двоих с подругой,И припев: «Мужики – козлы,Мол, коня на скаку остановим,Реку вычерпаем до дна!»И закусишь губу до крови:Что ж, я, Господи, всё одна?!
И, замазывая морщины,Сериальный выпьешь рассол…Вот и старость – её личина,Вот и старость – её лицо:Стрижка-химия «белый пудель»…Кто помилует, кто спасёт?Это всё ещё только будет.Только.Будет.Вот это всё.
2.Вот не надо про мораль. Не читайте проповедь.Про детей да про мужей, про позор в дому.Жизнь – на то она и жизнь, чтоб её распробовать.Чтобы дальше передать… Если есть – кому.
Да, как белка в колесе. Худенькая белка я,Шасть – и в норку. И домой. И себе в припас…В суматохе двух работ не хожу, а бегаю,Нет, летаю по земле! Для семьи – для нас.
Воскресенье, полный двор. Малыши горластые.Старый стол под сводом ив – добрых великанш.Нераскрашенный альбом, новые фломастеры.Осыпается жасмин, грустный флёрдоранж.
А в песочнице друзья – карапузы местные,Роет яму до земли мой чумазый крот…Только бабки всё гудят – околоподъездные:То «бедняжка», то «позор»… кто ж их разберёт?
Печки-лавочки свои хватит за глаза вести,Чтоб вам, старым, не сказать: «Бог тебе судья!»Я-то счастлива, а вы… сдохнете от зависти,Ядовитою слюной напрочь изойдя!
«Эх, не выдали тебя замуж по-нормальному»,Мама-мамочка, не лей слёзы в три ручья.Сын, ребёнок… столько сил ты даёшь, мой маленький.Я ничья, верней, твоя. И сама своя…
И не войте надо мной вздорными кликушами,Я безмужняя жена, но не всё ль равно?И не сватайте меня. Яблочко надкушено,Да с кислинкой, да не всем по зубам оно!..
Предсказание
