Сергей Есенин - Том 3. Поэмы

VIII

Конец Пугачева*

Вы с ума сошли! Вы с ума сошли! Вы с ума сошли!Кто сказал вам, что мы уничтожены?Злые рты, как с протухшею пищей кошли,Зловонно рыгают бесстыдной ложью.Трижды проклят тот трус, негодяй и злодей,Кто сумел окормить вас такою дурью.Нынче ж в ночь вы должны оседлать лошадейИ попасть до рассвета со мною в Гурьев.Да, я знаю, я знаю, мы в страшной беде,Но затем-то и злей над туманною вязьюДеревянными крыльями по каспийской водеНаши лодки заплещут, как лебеди, в Азию.*

О Азия, Азия! Голубая страна,Обсыпанная солью, песком и известкой.Там так медленно по небу едет луна,Поскрипывая колесами, как киргиз с повозкой.Но зато кто бы знал, как бурливо и гордоСкачут там шерстожелтые горные реки!Не с того ли так свищут монгольские ордыВсем тем диким и злым, что сидит в человеке?

Уж давно я, давно я скрывал тоскуПеребраться туда, к их кочующим станам,Чтоб разящими волнами их сверкающих скулСтать к преддверьям России, как тень Тамерлана.*Так какой же мошенник, прохвост и злодейОкормил вас бесстыдной трусливой дурью?Нынче ж в ночь вы должны оседлать лошадейИ попасть до рассвета со мною в Гурьев.

О смешной, о смешной, о смешной Емельян!Ты все такой же сумасбродный, слепой и вкрадчивый…Расплескалась удаль твоя по полям,Не вскипеть тебе больше ни в какой азиатчине.Знаем мы, знаем твой монгольский народ,Нам ли храбрость его неизвестна?Кто же первый, кто первый, как не этот сбродПод Сакмарой ударился в бегство?

Как всегда, как всегда, эта дикая гнусьВыбирала для жертвы самых слабых и меньших,Только б грабить и жечь ей пограничную РусьДа привязывать к седлам добычей женщин.Ей всегда был приятней набег и разбой,Чем суровые походы с житейской хмурью.· · ·Нет, мы больше не можем идти за тобой,Не хотим мы ни в Азию, ни на Каспий, ни в Гурьев.

Боже мой, что я слышу?Казак, замолчи!Я заткну твою глотку ножом иль выстрелом…Неужели и вправду отзвенели мечи?Неужель это плата за все, что я выстрадал?Нет-нет-нет, не поверю, не может быть!Не на то вы взрастали в степных станицах,Никакие угрозы суровой судьбыНе должны вас заставить смириться.Вы должны разжигать еще больше тот взвой,Когда ветер метелями с наших стран дул…

Смело ж к Каспию! Смело за мной!Эй вы, сотники, слушать команду!

Нет! Мы больше не слуги тебе!Нас не взманит твое сумасбродство.Не хотим мы в ненужной и глупой борьбеЛечь, как толпы других, по погостам.Есть у сердца невзгоды и тайный страхОт кровавых раздоров и стонов.Мы хотели б, как прежде, в родных хуторахСлушать шум тополей и кленов.Есть у нас роковая зацепка за жизнь,Что прочнее канатов и проволок…Не пора ли тебе, Емельян, сложитьПеред властью мятежную голову?!

Все равно то, что было, назад не вернешь,Знать, недаром листвою октябрь заплакал…

Как? Измена?       Измена?Ха-ха-ха!..       Ну так что ж!Получай же награду свою, собака!

(Стреляет.)

Крямин* падает мертвым. Казаки с криком обнажают сабли. Пугачев, отмахиваясь кинжалом, пятится к стене.

Вяжите его! Вяжите!

Бейте! Бейте прям саблей в морду!

Натерпелись мы этой прыти…

Тащите его за бороду…

…Дорогие мои… Хор-рошие…Что случилось? Что случилось? Что случилось?Кто так страшно визжит и хохочетВ придорожную грязь и сырость?Кто хихикает там исподтишка,Злобно отплевываясь от солнца?· · ·…Ах, это осень!Это осень вытряхивает из мешкаЧеканенные сентябрем червонцы.*Да! Погиб я!Приходит час…Мозг, как воск, каплет глухо, глухо……Это она!..Это она подкупила вас,Злая и подлая оборванная старуха.Это она, она, она,Разметав свои волосы зарею зыбкой,Хочет, чтоб сгибла родная странаПод ее невеселой холодной улыбкой.

Ну, рехнулся… чего ж глазеть?Вяжите!Чай, не выбьет стены головою.Слава Богу! конец его зверской резне,Конец его злобному волчьему вою.Будет ярче гореть теперь осени медь,Мак зари черпаками ветров не выхлестать.Торопитесь же!Нужно скорей поспетьПередать его в руки правительства.

Где ж ты? Где ж ты, былая мощь?Хочешь встать — и рукою не можешь двинуться!Юность, юность! Как майская ночь,Отзвенела ты черемухой в степной провинции.

Вот всплывает, всплывает синь ночная над Доном,Тянет мягкою гарью с сухих перелесиц.Золотою известкой над низеньким домомБрызжет широкий и теплый месяц.Где-то хрипло и нехотя кукарекнет петух,В рваные ноздри пылью чихнет околица.*

И все дальше, все дальше, встревоживши сонный луг,Бежит колокольчик, пока за горой не расколется.Боже мой!Неужели пришла пора?Неужель под душой так же падаешь, как под ношей?А казалось… казалось еще вчера…Дорогие мои… дорогие… хор-рошие…

Март-август 1921

Страна негодяев*

Персонал*

Комиссар из охраны железнодорожных линий Чекистов.

Замарашкин — сочувствующий коммунистам доброволец.

Бандит Номах.

Комиссары приисков Рассветов, Чарин, Лобок.

Комендант поезда.

Красноармейцы.

Рабочие.

Советский сыщик Литза-Хун.

Повстанец Барсук.

Повстанцы.

Милиционеры.

Часть первая

На карауле

Снежная чаща. Железнодорожная будка Уральской линии. Чекистов, охраняющий линию, ходит с одного конца в другой.

Ну и ночь! Что за ночь!Черт бы взял эту ночьС… адским холодомИ такой темнотой,С тем, что нужно без усталиБельма пе́рить.*· · ·Стой!Кто идет?Отвечай!..А не тоМой наган размозжит твой череп!Стой, холера тебе в живот!

Тише… тише…Легче бранись, Чекистов!От ругательств твоихДаже у будки краснеют стены.И с чего это, брат мой,Ты так неистов?Это ж… я… Замарашкин…Иду на смену…

Черт с тобой, что ты Замарашкин!Я ведь не собака,Чтоб слышать носом.

Ох, и зол же ты, брат мой!..Аж до печенок страшно…*Я уверен, что ты страдаешьКровавым поносом…

Ну конечно, страдаю!..· · ·От этой проклятой селедкиМожет вконец развалиться брюхо.*О!Если б теперь… рюмку водки…Я бы даже не выпил…А так…Понюхал…· · ·

Знаешь? Когда эту селедку берешь за хвост,То думаешь,Что вся она набита рисом…Разломаешь,Глядь:Черви… Черви…Жирные белые черви…Дьявол нас, знать, занесК этой грязной мордвеИ вонючим черемисам!

Что ж делать,Когда выпал такой нам год?Скверный год! Отвратительный год!Это еще ничего…Там… За Самарой… Я слышал…Люди едят друг друга…*Такой выпал нам год!Скверный год!Отвратительный годИ к тому ж еще чертова вьюга.

Мать твою в эт-твою!Ветер, как сумасшедший мельник,Крутит жерновами облаковДень и ночь…День и ночь…

А народ ваш сидит, бездельник,И не хочет себе ж помочь.Нет бездарней и лицемерней,Чем ваш русский равнинный мужик!Коль живет он в Рязанской губернии,Так о Тульской не хочет тужить.То ли дело Европа?Там тебе не вот эти хаты,Которым, как глупым курам,Головы нужно давно под топор…

Слушай, Чекистов!..С каких это порТы стал иностранец?Я знаю, что тыНастоящий жид.Фамилия твоя Лейбман,И черт с тобой, что ты жилЗа границей…Все равно в Могилеве твой дом.

Ха-ха!Ты обозвал меня жидом?Нет, Замарашкин!Я гражданин из ВеймараИ приехал сюда не как еврей,А как обладающий даромУкрощать дураков и зверей.Я ругаюсь и буду упорноПроклинать вас хоть тысчи лет,Потому что…Потому что хочу в уборную,А уборных в России нет.Странный и смешной вы народ!Жили весь век свой нищимиИ строили храмы Божие…Да я б их давным-давноПерестроил в места отхожие.Ха-ха!Что скажешь, Замарашкин?Ну?Или тебе обидно,Что ругают твою страну?Бедный! Бедный Замарашкин…

Черт-те что ты городишь, Чекистов!

Мне нравится околёсина.Видишь ли… я в жизниБыл бедней церковного мышаИ глодал вместо хлеба камни.Но у меня была душа,Которая хотела быть Гамлетом.Глупая душа, Замарашкин!Ха-ха!

А когда я немного подрос,Я увидел…

Тише… Помолчи, голубчик…Кажется… кто-то… кажется…Черт бы взял этого мерзавца НомахаИ всю эту банду повстанцев!Я уверен, что нынче ночьюТы заснешь, как плаха,А он опять остановит поездИ разграбит станцию.

Я думаю, этой ночью он не придет.Нынче от холода в воздухеДохли птицы.Для конницы нынчеДорога скользка́, как лед,А с пехотой прийтиОн и сам побоится.Нет! этой ночью он не придет!Будь спокоен, Чекистов!Это просто с мороза проскрипело дерево…

Хорошо! Я спокоен. Сейчас уйду.Продрог до костей от волчьей стужи.А в казарме сегодня,Как на беду,Из прогнившей картошкиХолодный ужин.Эх ты, Гамлет, Гамлет!Ха-ха, Замарашкин!..Прощай!Карауль в оба!..

Хорошего аппетита!Спокойной ночи!

Мать твою в эт-твою!

(Уходит.)