Поэтическая антология - Кокинвакасю — Собрание старых и новых песен Японии
Бесспорно заслуживают внимания четверо составителей «Кокинвакасю», приглашенные для выполнения своей миссии как лучшие знатоки и ценители поэзии вака. Ки-но Томонори, старший по придворному рангу и по возрасту, родился в 845 году, умер в 905 году, вскоре после исторической аудиенции у императора Дайго. По не вполне достоверным данным, он приходился двоюродным братом Ки-но Цураюки, во всяком случае, состоял с ним в родстве. В 897 году Томонори служил чиновником управы в провинции Тоса на острове Сикоку, затем при дворе занимал должность младшего секретаря Ведомства официальных документов и незадолго до смерти был произведен в старшие секретари. В конце IX века Ки-но Томонори активно участвовал во многих поэтических турнирах, десятки его танка позже вошли в официальные антологии. Поскольку Томонори безвременно скончался, скорее всего, он мог только участвовать в обсуждении проекта «Кокинвакасю», а также представить составителям свой авторский сборник «Томонори-сю».
Осикоти-но Мицунэ (точные даты жизни неизвестны) приобрел имя в литературном мире в период 900–920 годов. В 894 году он служил младшим делопроизводителем в провинции Каи, затем получил назначение в провинцию Идзуми и наконец перебрался в столицу, где состоял на мелких придворных должностях. В 907 году он сопровождал экс-императора Уда в поездке к реке Ои, где слагал стихи вместе с другими прославленными мастерами вака. Впоследствии в качестве придворного поэта сопровождал выезды императора на богомолье в храм Имияма (916 г.) и в храм Касуга (921 г.). Он также славился стихотворениями, написанными на ширмах во дворце. Однако поэтический талант так и не принес. Мицунэ ни высоких постов, ни званий.
Мибу-но Тадаминэ (даты жизни неизвестны) причислен, как и Мицунэ, и Цураюки, к «тридцати шести кудесникам песни» эпохи Хэйан. Будучи вельможей шестого ранга, он занимал незаметные секретарские должности в гвардии Правого, а затем Левого крыла. Неизменный участник многих утаавасэ, Тадаминэ обменивался письмами и поэтическими посланиями со многими выдающимися поэтами своей эпохи. В конце жизни он занимался теорией литературы и оставил поучительный трактат «Десять поэтических стилей в классификации Тадаминэ» («Тадаминэ дзиттай»).
Наконец, сам Ки-но Цураюки, главный редактор «редколлегии», проживший долгую жизнь и умерший в 945 году. Рано проявившийся поэтический дар Цураюки привлек к нему внимание императора уже в 905 году. Виртуозное владение словом дополнялось у него обширнейшими познаниями в области китайской классики, что и требовалось от заведующего Книжной палатой (библиотекой). В 910 году Цураюки, получив повышение, становится младшим секретарем Ведомства внутренних служб, а в 913 году его производят в старшие секретари.
После завершения «Кокинвакасю» Цураюки в 930 году получил от императора Дайго задание составить новую антологию, однако начатая работа вскоре была прервана назначением на новый пост — губернатора провинции Тоса на острове Сикоку. Вернуться в столицу ему довелось лишь в марте 935 года. В то время на троне восседал император Судзаку. Престарелому ученому мужу был доверен ответственный пост главы Управления по связям с Китаем и Кореей и по делопроизводству буддийских храмов. В 943 году ему был пожалован пятый придворный ранг, а перед смертью восьмидесятилетний Цураюки был назначен на должность управителя по содержанию дворцовых построек. По возвращении в Хэйан он успел закончить составление новой поэтической антологии и написать «Дневник путешествия в Тоса» («Тоса-никки»), который также дошел до наших дней.
Трудно с уверенностью судить о вкладе каждого из составителей в работу над «Кокинвакасю», но очевидно, что, как бы много ни сделали Мицунэ и Тадаминэ, решающую роль «главного редактора» играл все же Цураюки. Это, скорее всего, и дает ему право в конце своего Предисловия заявить: «…счастливы Цураюки и иже с ним…», даже без упоминания имен сотоварищей. Одно лишь имя Цураюки упоминает в конце своего Предисловия на китайском — Ки-но Ёсимоти, так что Цураюки мы можем по праву назвать отцом «Кокинвакасю».
В композиции разделов «Кокинвакасю» последовательно проводится принцип тематического деления стихов. Из 20 свитков первые 18, включающие только пятистишия — танка, образуют 11 тематических разделов. Это «Весенние песни», «Летние песни», «Осенние песни», «Зимние песни», «Песни-славословия», «Песни разлуки», «Песни странствий», «Названия», «Песни любви», «Песни скорби» и «Разные песни». Из-за обилия материала «Весенние песни» и «Осенние песни» включают по два свитка, а «Песни любви» — целых пять. Кроме того, в свиток XIX входят «Песни смешанных форм», представляющие независимо от тематики жанры «длинной песни» — тёка, шестистиший (сэдока) и «несерьезных стихов» (хайкай), а в свиток XX — «Песни из собрания Палаты Песен», такие, как ритуальные песни для синтоистских церемоний (камиасобиута) и песни восточных провинций (адзумаута). Завершают нашу книгу одиннадцать «вставок», предложенные Фудзиварой Тэйка в дополнение к изначальному списку и взятые из родовых поэтических собраний.
С точки зрения художественной ценности стихотворения XIX–XX свитков представляют наименьший интерес, а наличие архаических тёка и сэдока (впоследствии совершенно исчезнувших из поэтического обихода) вообще сообщает этим свиткам некоторую комплиментарность. Любопытны, впрочем, «несерьезные стихи» (хайкай) — как первая попытка создания иронической поэзии и как жанр, получивший много позднее развитие в форме «безумных стихов» (кёка). Иронического и даже комического эффекта авторы добиваются, лишь слегка отступив от предписаний «высокого стиля».
Неизбежной и довольно обременительной формальностью выглядят «Песни-славословия», в которых провозглашаются бесконечные здравицы императорам, канцлерам и министрам, хотя они дают весьма наглядное представление о жанре поэтического поздравления со всеми его клишированными формулами. Интерес в этом разделе представляет первое стихотворение (№ 343) неизвестного автора, ставшее в конце XIX века словами императорского государственного гимна и остающееся в этом качестве поныне.
Свиток «Названия» наиболее сложен с точки зрения расшифровки смысла. В переводе воспроизвести точное значение танка невозможно. Все стихотворения-шарады свитка основаны на каламбурном эффекте. Таким образом, как мы убедимся из знакомства с транскрипцией и подстрочным переводом, в тексте «обычного» пятистишия содержится закодированное слово, вынесенное в название пятистишия, например «растение» — оминаэси, карахаги, нигатакэ и т. д.
Скрытый смысл кода выявляется сегодня при прочтении в старой орфографии и старом произношении. Разумеется, стихотворения свитка — всего лишь разновидность поэтической игры и не отличаются лирической глубиной.
Большая часть признанных шедевров лирики «Кокинвакасю» сосредоточена в разделах «сезонных» песен и «Песен любви». Здесь же наиболее ярко раскрывается и замысел составителей, стремившихся к созданию поэтических «сюит» и «симфоний». Все времена года представлены пятистишиями в плавном поступательном развитии: начало сезона, его разгар, окончание и переход к следующему. Каждое стихотворение не только значимо само по себе, но и представляет неотъемлемую часть сезонного контекста, соотносится с предшествующими и последующими.
Так, в начале весеннего цикла, относящемся (по лунному календарю) к концу февраля — началу марта, природа еще только пробуждается от зимнего оцепенения:
В пору ранней весныс веток дерева в смежном убранствельется трель соловья —прилетел, как видно, проведать,не цветы ли в саду белеют…
(Сосэй, № 6)Образ снега постоянно присутствует в этих стихах, перекликаясь с образами первого вестника весны соловья и зацветающей сливы. Постепенно весна вступает в свои права:
Далеко-далекопусть ветер весенний разноситаромат лепестков —чтоб к цветущей сливе близ домасоловей отыскал дорогу!..
(Ки-но Томонори, № 13)Затем следуют стихи о сборе первых «молодых трав» на лугу, об увядании сливы, о гусях, что улетают на север, вновь о пении соловья (японский соловей — угуису — поет и весной, и летом). Следует переход к главной весенней теме — цветению вишен (сакуры):
Вот и время пришло,наконец распустились как будтогорной вишни цветы —вдалеке по уступам горнымтам и сям облака белеют…
(Ки-но Цураюки, № 59)Воспевается весенняя дымка, что скрывает вишни по склонам гор, но в стихах уже слышится тревога: ведь скоро цветы увянут. Поэты заклинают ветер не трогать бело-розовые соцветия, но безжалостный горный вихрь не знает пощады:
