Роберт Рождественский - Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Никто никому не грубит
В музее тепло и пустынно.Директор шагает со мной.«Вот эта большая картинанаписана перед войной.И что нам особенно важно —показан типичнейший быт…Названье еестранновато:«Никто никому не грубит».
На лавке,как будто на троне,который всему научил,сидят, неподкупные,троеспокойных и сильных мужчин.Надежда рыбацкой элиты,защита от всяких обид…Ставрида,винои маслины.Никто никому не грубит.
И женщина сбоку.Непрочноее полушалок цветет.Чуть-чуть она даже порочна.Но это ей, в общем, идет!Над нею мужская когортавершитсправедливейший суд.Сейчас они встанут и гордорешение произнесут.Мужские права обозначат.Поднимут бокалы вина.Они еще пьют и не знают,что все переменитвойна…Один, орденами бряцая,вернется лишь в сорок шестом.Подастся другой в полицаи.Его расстреляют потом.А третий — большой и довольный —под Харьковомбудет убит…И женщина станет вдовою…
Никто никому не грубит.
«Не стоит от себя бежать…»
Не стоит от себя бежать,глаза потупив…Поступки надо совершать!Одни поступки!
Поступок — в тру́се разбудитьзамах героя.Поступок — жить,не затвердивчужие роли.Поступок — быть собой в дымуи клятве пылкой.Поступок — вопреки всемумолчать под пыткой!Поступок — много долгих днейгореть,а послепорвать поэму, если в нейхоть капляпозы.Прикажет время зубы сжать —не протестуйте.Поступки надо совершать!Одни поступки!И кровь твоя через ничто,дымясь,проступит…
Ведь если жизнь – поступок,тои смерть —поступок.
«Родных разыскиваю, родных…»
Родных разыскиваю, родных…Веселый хруст сухарей ржаных.Два слова, сказанных невзначай.В горячих кружкахбесцветный чай.
Родных разыскиваю, родных…Детдом вспоил меня,как родник.Ребята с временем обнялись.(Имен не помню.Не помню лиц…)
Родных разыскиваю, родных…Курящих в тамбурах ледяных.Солдат небритых, как будто лес.«Не дрейфь, малец!Победим, малец!..»
Родных разыскиваю, родных…Не смог бы я ничего без них.Зову:откликнись, моя родня…
О, если б кто-тоискал меня!
«Снег шел, как больной…»
Снег шел, как больной.А послена три месяца слег.Лежал — одинокий и постный —как перенесенныйслог.Гулко собаки лаяли,на каждый сугроб ворча.Дальние льды Гренландииприслали снегуврача.Белый халат метелейзатрепетал над больным.Вязли в снегу недели.
Дети играли с ним.В снегу застывали сутки,и было бы все ничего,но скальпельживой сосулькиоднажды взрезал его.Снег умирал без стона,отяжелев весьма…
А люди, выйдя из дома,сказали:«Ну вот и весна!..»
«Красивая женщина – это профессия…»
Красивая женщина — это профессия.И если онадо сих пор не устроена,ее осуждают. И каждая версияимеет своихбезусловныхсторонников.Ей,с самого детства вскормленной не баснями,остаться одною,а значит, бессильною,намного страшнее, намного опаснее,чем если бы ты не считаласькрасивою.
Пусть вдовы листают романы прошедшие,пусть бредят дурнушки заезжими принцами.А в редкой профессиисказочнойженщиныесть навыки, тайны и строгие принципы.Идет она молча по улице трепетной,сидит, как на троне,с друзьями заклятыми.Приходится жить — ежедневно расстреляннойнамеками,слухами,вздохами,взглядами…Подругамона улыбается весело.Подруги ответяти тут же обидятся…
Красивая женщина — это профессия.А все остальные —сплошноелюбительство.
«Над головой созвездия мигают…»
Над головой созвездия мигают.И руки сами тянутсяк огню…
Как страшно мне, что люди привыкают,открыв глаза,не удивляться дню!Существовать.Не убегать за сказкой.И уходить, как в монастырь, в стихи…Ловить Жар-птицудля жаркого с кашей.А Золотую рыбку —для ухи.
Баллада о бессмертии
Хотя гудят: «Пора!» —изящные валторны,забудьтесь, тенора!Остыньте, баритоны!..Я расскажу теперь, —жаль,если не сумею, —как наш товарищ пелв двадцатом.Перед смертью.Он умер для того,чтоб мы не умирали…Карателиего,израненного, брали.Заржавленным прутомиспытывали силу.Умаялись.Потомвелели рыть могилу…Надутый,будто еж,увешанный оружьем, —«А может, ты споешь?..»смеясь,спросил хорунжий…Луна ползла, как тиф.Безжизненно.Сурово…И вздыбился мотив!И прозвучало слово!Пел песню комиссар.Пел,выбрав гимн из гимнов.Пел,будто воскресал.Пел,голову закинув.Пел,будто пил вино.Пел,хвастаясь здоровьем.«Мы наш, — он пел, — мы но —вый мир, — хрипел, — построим!»Был темным, как земля.И мокрым, как из бани.Пел,еле шевеляразбитыми губами.Шептал слова не в такт,упрямо повторялся…И получалось так,что он не пел,а клялся!Литые фразы жгли,с зарей перемежаясь…Хорунжий крикнул: «Пли!»А песняпро-дол-жа-лась.Была грозе сродни,светиласьи трубила!..
В руках у солдатниплясали карабины.Дрожали молодцы —ни статии ни прыти…Великие певцы,пожалуйста, замрите!..Пусть видит комиссар,как в озаренье аломвстает высокий залс «Интернационалом»!И солнечно в судьбе.И ощущаешь гордость.И веришь, что в тебе —тот комиссарский голос!
«Если разозлишься на меня…»
Если разозлишься на менятак,что скажешь: «Кончено!» —сполохи полярного огнявспыхнут озабоченно.Подползут, чтоб вымолить «прости!» —дальние,незваные, —железнодорожные путии пути трамвайные.
Если разозлишься на меня —полдень переломится.Горькими иголками звеня,лестебе поклонится.Степь не даст зазеленеть росткам,сделается вязкою.Горы упадут к твоим ногам,ледниками звякая.
Если разозлишься на меня,выдохшись и выстрадав,звезды в небе среди бела днябудто слезывыступят.Будут повторять: «Ты не права!..»ветер — дымной прядкою,тучи — громом,шелестом — трава,и дрожаньем — радуга.Будут миру предвещать бедучерные ущелья…
А сначала я к тебе приду.Сам.Просить прощения.
«Ожидаю ночи, как расстрела…»
