Максим Горький - Русская поэзия начала ХХ века (Дооктябрьский период)
1 января 1913
«Косноязычно славивший меня…»
Косноязычно славивший меняЕще топтался на краю эстрады.От дыма сизого и тусклого огняМы все уйти, конечно, были рады.
Но в путаных словах вопрос зажжен,Зачем не стала я звездой любовной,И стыдной болью был преображенНад нами лик жестокий и бескровный.
Люби меня, припоминай и плачь!Все плачущие не равны ль пред богом?Прощай, прощай! меня ведет палачПо голубым предутренним дорогам.
<1913>
«Не будем пить из одного стакана…»[218]
Не будем пить из одного стаканаНи воду мы, ни сладкое вино,Не поцелуемся мы утром рано,А ввечеру не поглядим в окно.Ты дышишь солнцем, я дышу луною,Но живы мы любовию одною.
Со мной всегда мой верный, нежный друг,С тобой твоя веселая подруга.Но мне понятен серых глаз испуг,И ты виновник моего недуга.Коротких мы не учащаем встреч.Так наш покой нам суждено беречь.
Лишь голос твой поет в моих стихах,В твоих стихах мое дыханье веет.О, есть костер, которого не смеетКоснуться ни забвение, ни страх…И если б знал ты, как сейчас мне любыТвои сухие, розовые губы!
1913
«У меня есть улыбка одна…»
У меня есть улыбка одна:Так, движенье чуть видное губ.Для тебя я ее берегу —Ведь она мне любовью дана.
Все равно, что ты наглый и злой,Все равно, что ты любишь других.Предо мной золотой аналой,И со мной сероглазый жених.
1913
«Столько просьб у любимой всегда!..»
Столько просьб у любимой всегда!У разлюбленной просьб не бывает.Как я рада, что нынче водаПод бесцветным ледком замирает.
И я стану — Христос помоги! —На покров этот, светлый и ломкий,А ты письма мои береги,Чтобы нас рассудили потомки,
Чтоб отчетливей и яснейТы был виден им, мудрый и смелый.В биографии славной твоейРазве можно оставить пробелы?
Слишком сладко земное питье,Слишком плотны любовные сети.Пусть когда-нибудь имя моеПрочитают в учебнике дети,
И, печальную повесть узнав,Пусть они улыбнутся лукаво…Мне любви и покоя не дав,Подари меня горькою славой.
1913
«Я научилась просто, мудро жить…»
Я научилась просто, мудро жить,Смотреть на небо и молиться богу,И долго перед вечером бродить,Чтоб утомить ненужную тревогу.
Когда шуршат в овраге лопухиИ никнет гроздь рябины желто-красной,Слагаю я веселые стихиО жизни тленной, тленной и прекрасной.
Я возвращаюсь. Лижет мне ладоньПушистый кот, мурлыкает умильней,И яркий загорается огоньНа башенке озерной лесопильни.
Лишь изредка прорезывает тишьКрик аиста, слетевшего на крышу.И если в дверь мою ты постучишь,Мне кажется, я даже не услышу.
1912
«Здесь все то же, то же, что и прежде…»
Здесь все то же, то же, что и прежде,Здесь напрасным кажется мечтать.В доме, у дороги непроезжей,Надо рано ставни запирать.
Тихий дом мой пуст и неприветлив,Он на лес глядит одним окном,В нем кого-то вынули из петлиИ бранили мертвого потом.
Был он грустен или тайно-весел,Только смерть — большое торжество.На истертом красном плюше креселИзредка мелькает тень его.
И часы с кукушкой ночи рады,Все слышней их четкий разговор.В щелочку смотрю я: конокрадыЗажигают под холмом костер.
И, пророча близкое ненастье,Низко, низко стелется дымок.Мне не страшно. Я ношу на счастьеТемно-синий шелковый шнурок.
Май 1912
«В ремешках пенал и книги были…»
Н. Г.
В ремешках пенал и книги были,Возвращалась я домой из школы.Эти липы, верно, не забылиНашей встречи, мальчик мой веселый.Только, ставши лебедем надменным,Изменился серый лебеденок.А на жизнь мою лучом нетленнымГрусть легла, и голос мой незвонок.
1912
Царское Село
«Со дня Купальницы-Аграфены…»
Со дня Купальницы-Аграфены[219]Малиновый платок хранит.Молчит, а ликует, как царь Давид.В морозной келье белы стены,И с ним никто не говорит.
Приду и стану на порог,Скажу: «Отдай мне мой платок!»
Осень 1913
«Я с тобой не стану пить вино…»
Я с тобой не стану пить вино,Оттого что ты мальчишка озорной.Знаю я — у вас заведеноС кем попало целоваться под луной.
А у нас — тишь да гладь,Божья благодать.
А у нас — светлых глазНет приказу подымать.
1913
«Вечерние часы перед столом…»
Вечерние часы перед столом,Непоправимо белая страница,Мимоза пахнет Ниццей и теплом,В луче луны летит большая птица.
И, туго косы на ночь заплетя,Как будто завтра нужны будут косы,В окно гляжу я, больше не грустя,На море, на песчаные откосы.
Накую власть имеет человек,Который даже нежности не просит!Я не могу поднять усталых век,Когда мое он имя произносит.
1913
Стихи о Петербурге
1Вновь Исакий в облаченьеИз литого серебра.Стынет в грозном нетерпеньеКонь великого Петра.
Ветер душный и суровыйС черных труб сметает гарь…Ах! своей столицей новойНедоволен государь.
2Сердце бьется ровно, мерно.Что мне долгие года!Ведь под аркой на ГалернойНаши тени навсегда.
Сквозь опущенные векиВижу, вижу, ты со мной,И в руке твоей навекиНераскрытый веер мой.
Оттого, что стали рядомМы в блаженный миг чудес,В миг, когда над Летним садомМесяц розовый воскрес, —
Мне не надо ожиданийУ постылого окнаИ томительных свиданий —Вся любовь утолена.
Ты свободен, я свободна,Завтра лучше, чем вчера, —Над Невою темноводной.Под улыбкою холоднойИмператора Петра.
1913
Венеция
Золотая голубятня у воды,[220]Ласковой и млеюще-зеленой;Заметает ветерок соленыйЧерных лодок узкие следы.
Столько нежных, странных лиц в толпе.В каждой лавке яркие игрушки:С книгой лев на вышитой подушке,С книгой лев на мраморном столбе.
Как на древнем, выцветшем холсте,Стынет небо тускло-голубое…Но не тесно в этой тесноте,И не душно в сырости и зное.
1912
«Я пришла к поэту в гости…»[221]
Александру Блоку
Я пришла к поэту в гости.Ровно полдень. Воскресенье.Тихо в комнате просторной,А за окнами мороз
И малиновое солнцеНад лохматым сизым дымом…Как хозяин молчаливыйЯсно смотрит на меня!
У него глаза такие,Что запомнить каждый должен;Мне же лучше, осторожной,В них и вовсе не глядеть.
Но запомнится беседа,Дымный полдень, воскресеньеВ доме сером и высокомУ морских ворот Невы.[222]
Январь 1914
