Стебель травы. Антология переводов поэзии и прозы - Антология
мысли заплетает.
С каких созвездий
к нам нисходит он?
Кто нам виденья эти
посылает?
Мы днём сильны.
В нас дышат ум и мощь.
Иной, играя, лошадь поднимает.
Но лишь на землю прилетает ночь —
как сон наш мир мгновенно подменяет.
Идут на нас видения волной.
Чужая жизнь вползает в наши души.
Ночь растворяет опыт наш дневной,
чтоб наши мысли стали непослушны.
Что есть наш сон – космическая тьма?
Что есть наш сон – изнанка нашей жизни?
Что есть наш сон – смущение ума?
Что есть наш сон – тревога по Отчизне?..
Мне никогда сей тайны не узнать.
И, мучась в ней, как в бесконечном иге,
я каждый вечер буду припадать
к загадке сна —
как к не прочтённой книге.
Весенний ветер
Вот и настала
для вольного ветра пора!
Тесно ему сквозняком пробираться по дырам.
Крылья его молодые гуляют над миром,
старую зиму стараясь прогнать со двора.
В шею её!
Пусть на север свой дальний идёт!
В шею гони её вон с разухабистым свистом!
Пусть, словно ведьма, уносится сквозь дымоход
и исчезает в тумане холодном и мглистом.
Ты ж, озоруя, промчись через стылую рань —
где-то за ней заплутала весна в косогорах.
Ты, как лошадку, её углядев, зааркань
да поскорей приведи её в наши просторы.
Вот она, рядом уж – ветер стал нежен и свеж,
солнца лучи, словно косы льняные, повисли,
воздух – как хлеб, хоть бери, на куски его режь,
и всё светлее душа,
и всё радостней мысли…
Однажды ночью
В поту холодном вскинулась в ночи:
«О, сердце, сердце, тише, не стучи!..» —
едва поймала крик свой на губах.
Душа – в смятенье.
Вижу дрожь в руках.
Сижу в постели.
Темнота кругом.
В глазах стоит испуг.
А в горле – ком.
Свой сон понять пытаюсь я с трудом.
Я увидала в нём родимый дом.
Стою я рядом, на клочке земли,
а надо мною – тучи-корабли.
Одна из них – черна, как чёрный вождь,
спустилась ниже – и ударил дождь.
Он чёрным был.
Он напугал меня.
Он заслонил собой все краски дня.
И, всё сковав во мгле, из чёрных туч
вдруг выпал бубен – грозен и могуч.
Под чёрный дождь тот бубен поднырнул —
и мир наполнил страшный гром и гул,
на этот гул мой встрепенулся взор —
и мне открылся времени простор.
И мне открылась в небе без труда
моих погибших предков череда —
они к костру сходились все гурьбой
и в нём искали что-то пред собой.
Мне любопытно стало, и сквозь страх
я потянулась к пламени костра,
чтобы увидеть, что там в нём лежит,
что так погибших предков ворожит.
Но в это время лопнул звуков вал
и тот огромный бубен разорвал
круг тёмной кожи – озеру сродни,
что натянули боги в оны дни.
И чёрный глаз закрыл весь небосвод.
А вслед за ним – возник огромный рот.
И странный хохот оглушил меня,
и чей-то голос прозвучал, звеня:
«Ну, что ты бьёшься?
Что ты рвёшься в высь?
Всё небо – в дырах.
Так остановись!
Ты видишь этот чёрно-водный дождь?
Он всех найдёт!
И ты в нём – пропадёшь!
Одно спасенье – быстрым ветром стать
и книгу дней назад перелистать,
помочь погибшим в мире не бродить,
всех не пришедших в белый свет – родить…»
И голос – смолк.
И всё сошло на нет.
И надо мной разлился тихий свет.
И сна остатки смыло белым днём…
Так почему ж я думаю о нём?..
Я вернусь
Я ещё раз вернусь в этот мир,
чтоб, пройдя сквозь кровавые роды,
сочинить о Земле новый миф,
что собою возвысит народы.
Я ещё раз явлюсь в этот свет,
в струях ливня запев, словно песня,
чтобы сблизить закат и рассвет
и долины поднять к поднебесью.
Я шагну в затухающий день,
чтобы боль, что засела в народе,
отвести от него, словно тень,
и наметить дорогу —
к свободе…
Перевод Н. Переяслова
Из грузинской поэзии
Нико Гомелаури
«С кем в аду окажусь? – Будет враг ли мне, друг ли?..»
С кем в аду окажусь? – Будет враг ли мне, друг ли?
Вместе с кем подметать буду адские угли?
Музыканты, актеры, их музы и феи
Лживый занавес жизни сорвут, не жалея!
Вот когда здесь начнутся игра и веселье!
Без цензуры писать – выпив адское зелье
И сгорая, смеяться над тленом и скверной…
Как в раю в эту ночь заскучают, наверно…
«Десять секунд, как с тобой повстречался…»
Десять секунд, как с тобой повстречался,
Девять секунд, как лицом посветлел я,
Восемь секунд, как почувствовал тело,
Семь, как проник в тебя, влился, остался.
Шесть – долгих вечных секунд на мученье,
Пять – и рождается стихотворенье.
Вот за четыре секунды простился.
За три – заплакал и перекрестился.
За две – удар раздается сердечный.
Хватит одной, чтобы сердце разбил.
