Константин Симонов - Собрание сочинений. Том 1

ЗНАМЯ

От знамен не прикуривают.И не шутят под нимиИ около них.И не штопают — если пробито.Из пробитого знамени кровь не уходит,Не надо его бинтовать!Кровь уходит,КогдаЗнамя бросают на землю.А когда, вынося,ОбвернутВокруг голого потного тела,Знамя не будетВ обиде.Пятен крови оноНа себе не боится.Кровь — не грязь.И убитого,Если правда герой, —Можно накрытьНенадолго.НадолгоОн не позволит.Потому что знамяНужно живым…

ВЬЕТНАМ, ЗИМА СЕМИДЕСЯТОГО{7}

ЧУЖОГО ГОРЯ НЕ БЫВАЕТ…

Не спрашиваю, не выпытываю.Сначала, как на полигоне,Сам на себе Вьетнам испытываю,Сам проверяю: все ли понял!Не на экране, не на фото,Не кто-то, за кого — мне больно,Я сам ложусь вместо кого-то,На чье-то место, добровольно.

Под бомбами, на поле рисовом,Лежу, опять двадцатилетний,Как в сорок первом, под Борисовом,На той, считавшейся последней…

Под крышей пальмовой рябоюПри керосиновом огнеСначала мне,С самим собоюСидящему наедине,Напоминает бой — о боеИ тишина — о тишине.Потом вдруг все перевернется,Как рано утром на войне,И слышу, как вот-вот начнетсяВот в этой самой тишине…

Вот здесь мою жену убили.Свалились с неба — и убили.Воронка — около дороги,А я шофер на старом ЗИСе,Взад и вперед я еду мимо,Четвертый год неутомимо,Неутомимо, неутомимо.И эта старая воронка,В которой прорастают травы,Четвертый год, как похоронка,То слева от меня, то справа…

Моя сестра благополучно родилаВ землянке, в результате операции.Пилот, пустивший «шрайк» из-под крыла,Цель поразив, сказал своим по рации:«Я цел, о'кей!» — про эту операцию.

Осколок «шрайка» зацепил брюшинуСравнительно удачна, так что плодБыл чуть задет.                      До свадьбы заживет!Ребенок еще вырастет мужчиной.

Пока в землянке резали и шили,Там, наверху, еще бомбежка шла,У операционного столаДва старика велосипед крутили,Велосипедной фарою светили,Чтоб у хирурга видимость была.Все хорошо. И летчик цел —                                         о'кей.И женщина почти цела —                                     о'кей.Ребенок почти цел —                                о'кей.Моя сестра благополучно родилаВ землянке, в ходе этой операции…В которой честь                        американской нации,Как говорят,                  защищена была…

Под бомбами, прочьУводя от смертей,Сотую ночьМы будим детей.Будим детей.

Их с юга вдоль моряНа север ведемИ, плача от горя,Им спать не даем,Спать не даем.

Пока отбомбят,Весь день они ждут,А ночью не спят,Ночью идут,Ночью идут.

Лишь смеркнется чуть,Детдом встаетИ, чтоб не заснуть,Хором поет,Хором поет.

Старшему — девять,Младшему — пять,Три месяца детямХочется спать,Хочется спать.

У всех у них палиОтец или мать,Но, кроме того, ещеХочется спать,Хочется спать…

Ничья уже совесть,Проснувшись сейчас,Тех детских бессонницНе вынет из глаз,Не вынет из глаз.

И нету ни средства,Ни сил у врачейОбратно то детствоОтнять у ночей,Отнять у ночей…

С чего начинается память —                                       с берез?С речного песочка?                           С дождя на дороге?А если — с убийства!А если — со слез!А если — с воздушной                              тревоги!

А если с визжащей пилы в облаках,Со взрослых, в пыли распростертых!А если с недетского знания —                                           какЖивое становится мертвым!

И в пять,            и в пятнадцать,            и в двадцать пять летВойной начинается память.Здесь, в этой стране,                              где непомнящих — нет,Попробуем это представить…

Здесь отделенье самообороныИз пулемета сбило самолет.Вот здесь бомбил он.                              Вот следы воронок.Вот здесь упал он.                           Здесь зарыт пилот.

Крестьяне, руки в небо подымая,Показывают направленье трасс.Да, я не мальчик,                         да, я понимаю —Мне говорят все это в сотый раз.

И легендарность этого успехаУже вошла в их деревенский быт,И не волнение, а только эхоВолнения в их голосах звучит.

Все так.            Но самолет был ими сбитНад их домами,                      И четыре годаВ нелетную                 и в летную                                 погодуТот самолет над ними не летит…

…Я не видал жены семнадцать лет.Летают люди даже через полюс,Но нам с женой                       не продадут билетНа пароход,                 на самолет,                                 на поезд.

Мы, как ножом,                     разрезаны рекойИ, с двух сторон                      дойдя до переправы,Соединиться не имеем права.Семнадцать лет —                          как есть закон такой!Дочь родилась там,                           без меня.Жена состарилась там,                               без меня.Сын стал солдатом                           без меня.Все без меня там.                        Все без меня…

Где я живу?                Я в Костроме живу,Моя жена — под Курском.                                   Дети — с нею.Нет, я не лгу!                   Как я вам лгать посмею!Я даже эту реку назову!

Река — Ока!                Уже семнадцать лет,Как вдоль нее проложена граница,И чтобы мне с семьей соединиться,Через нее — билетов нет                                  и нет.

Проезд закрыт по карте                                   вниз и вверх.И я, не в силах совладать с тоскою,Живу в России,                     русский человек,Как надвое разрубленный                                     Окою.

Я многое забыть себе велел,Но та река               никак не забывается.Семнадцатая параллель —Стихотворенье называется…

Напоминает море — море.Напоминают горы — горы.Напоминает горе — горе;Одно — другое.

Чужого горя не бывает,Кто это подтвердить боится, —Наверно, или убивает,Или готовится в убийцы…

НАД ЛАОСОМ

Война не вписана в билетыНа этот рейс Аэрофлота,Но существует рядом, где-тоВ пятнадцати минутах лёта.

И если б выключить турбины,То мы, летящие по кромке,Услышали бы, как там миныУкладываются в воронки.

Да, странные теперь бываютМеждународные маршруты:Здесь нас везут,                        там — убивают,А расстояние — минуты!

Но что всего странней —                                   как будтоНазло войне, напутав что-то,Взяв три билета от КалькуттыНа этот рейс Аэрофлота,Одетые чудаковато,Как дьяконы, длинноволосы,Американские ребятаЛетят над джунглями Лаоса.

Ремни защелкнув привязные,Летят всю ночь впритык с войною,Чтоб сжечь на митинге в ХаноеСвои повестки призывные.

Летят, незримо руки стиснув,От всех отчуждены пока,Похожи на парашютистовЗа полминуты до прыжка…

БОМБЕЖКА ПО ПЛОЩАДЯМ