Вера Павлова - Стихотворения

Новый Журнал, 2006 N243

Жилплощадь — площадь жил,покровов, мышц, костей.Гостиниц старожилуже не ждет гостей.Куда он не спешит?Откуда он идет?Скитальцу всюду скит.Бродяге всюду брод.

Роман журавля и синицы —предмет обсужденья ворон.Нью-Йорк никогда не снится,поскольку он сам — сон,приснившийся Семирамиде.Синица, душа моя,что можно во сне увидетьв объятиях журавля? —Море.

Поэт и чернь? Поэт и Черни,“Искусство беглости”. Кудабежать от любопытной черни,от неизбежного стыда,что недоучены этюды,что парок бабьи пересудыпереорут высокий суд,суть приговора переврут?Я лягу в Новом Ветроградена дно небес, на берег вод,и белый голубя пометпометит две строки в тетради:какая скука, Боже мой,писать онегинской строфой!

Москва — Нью-Йорк

Однофамилица

Новый Мир, 2010 N9

Тоска по родине? По родненьким,по рыбакам и огородникам,юродивым и греховодникам,отличникам и второгодникам,по неугодным и угодникам,по замордованным и модникам…По родине? — Тоска по родненьким,голодной памяти колодникам.

Мешаешь читать — не тикай,история! Ни кровинкив лице, освещённом книгой,как факелом керосинки.Далёкая канонада,подробные письма с фронта,которые на день — на дваобогнала похоронка.

Молитвами истеки.Поэта похорони.Остались одни стихи.Стихи остались одни.Сидят по лавкам, галдят.Девятый день напролётватага бойких цитаттычется в мёртвый живот.

Откашляюсь, спою вторым сопранострадальцу Со святыми упокой.Скажи: незаживающая ранакогда-нибудь затянется землёй?Не плакать бы, подумать бы, понять бы,куда ведёт подземный крестный ход?Не зажило ни до, ни после свадьбы.Скажи: до воскресенья заживёт?

Пир горой небесным лакрофагам —три жены оплачут твой уход.Замужем за смертью третьим браком,знаю: смерть развод не признаёт.Миша умер, Миша умер, Мишаумер. Златоуст, жарптицелов,я была тебе одной из бывшихжён. Но не бывает бывших вдов.

В четверть силы, вполнакала —еле-еле душа в теле.Уронила, потеряла,не заметила потери,не оплакала утраты(вполнакала, в четверть силы),не вскричала: стой, куда ты?Без гостинца отпустила.

Откупаться от мёртвых слезами,поцелуями — от живых,по субботам заглядывать к маме,наедаться за семерых.Подожди — горячо. Не горчит ли?Это папа солил грибы.Откупаться от Бога молитвой.И стишатами — от судьбы.

Мужская линия: никотини водка. Сдаётся мне —из папиных предков ни одинне умер в трезвом уме.А я ни капли в рот не беруи, чокаясь молоком,знаю, что в трезвом уме умру,но, может быть, не в своём.

Кому мы нужны, ненаписанной книги герои,кому мы нужны, прихлебатели и дармоеды,матросы страны, не имеющей выхода к морю,пилоты страны, не имеющей выхода к небу?Но нам иногда кое-кто доверяет потомков.О, как мы умеем беречь невесомое тельце!Кому мы нужны, ненадёжных, запутанных, ломкихвоздушных путей и подземных распутий путейцы?

продаётся родинапианиночёрное потёртоедве педалитолько что настроенострой не держитсто рублей измайловосамовывоз

Граждане Соединённых Штатов,знаете, как мы живём в России? —словно в ожиданье результатовбиопсии.Станет ли диагнозом угроза?Верить ли растерянной гадалке,просыпающейся от наркозана каталке?

Маленькое затишье,и снова воет в трубестрах, в котором боишьсяпризнаться даже себе.Ветер, ветер в ответеза то, что страшно хрупкбиочень крупные дети,крошечные старики.

На родину! На свет, на запах,на звук застольных песен дружных,с пригоршнею ключей от замковпесочных, снежных и воздушных, —хлебнуть молчанья проливного,разжиться гречневою речьюв беличьих домиках Кускова,в скворечниках Замоскворечья.

Лицом к лицу лица не… Дальнозоркость.Надень очки для чтенья — и увидишь:пушистые ресницы поредели,у глаз проклёвываются морщины,горчит улыбка, губы стали мягче,понятливей, послушней, благодарней…Спокойной ночи! Ничего не бойся!Целебней не бывает поцелуев,чем эти, — перед сном, в очках для чтенья.

Весело, нежно, пылкопускаю себя в распыл.Сердце моё — копилка,которую ты разбил.Надолго ли нам хватитрассыпавшихся монет,пёстрых коротких платьев,ласк, снов, рифм, слёз, книг, зим, лет?

Ты нежный, я очень нежная.Мне так хорошо с тобою,что кажется: жги меня, режь меня —я не почувствую боли.Так ласковы эти свидания,так лакомы любельки эти,что кажется: убивай меня —я не почувствую смерти.

засыхала на корнюмандрагоройлопотала инженютонкогорлойпро гражданскую войнупела второйцеловала простынюна которой

Дочки-матери на деньги,на кому-помыть-посуду,на простудишься-надень-ка,будешь-ужинать-не-буду.Почему-пиджак-прокурен?Что-сказал-эндокринолог?Мой язык литературен,твой — проколот.

тихо колышетсяколыбельв розе закрывшейсядремлет шмельспит аки пьяницав луже дождьгде ж она шляетсянаша дочь

Открыть. Досаду превозмочь.Наполнить чайник доверху.Удочерить родную дочьтруднее, чем детдомовку.Зачем она всё время врёт?Зачем, моя хорошая,всё делаешь наоборот,так на меня похожая?

Долги небесам отдашь ли,расходы им возместишь ли,поэт, не идущий дальшекоротеньких восьмистиший,подслушанных в детских, в спальнях,записанных без помарки,доверчивых и нахальных,как белки в Центральном парке?

Уже дальнозорка. Ещё легка.Уже плаксива. Ещё тонкорука.Ещё могла бы родить сынка.Уже могла бы баловать внука.Ещё как раз, хотя и впритык,четыре узких свадебных платья.Ещё показываю язык.Уже догадываюсь о расплате.

Тебе я больше не кормилица —забудь о птичьем молоке.Сама себе однофамилица,обложку глажу по щеке.Тебя не первую кормила яи отнимала от груди…Распространённая фамилия.Однофамильцев — пруд пруди.

Солнечное сплетение

Спящая красавица!Она спала среди цветов,Под плеск любимых голосов.Спала…И для нее однойСнег рассыпался тишиной.И, нежный сон ее щадя,Тихонько пел орган дождя.А тот, кто так ее любил,Не целовал — и не будил.

В сплетенье рук твоих, как в колыбели,                    затихла я.Возможно ль в жизни большее доверье,                    чем я — твоя?Как это важно — слушать свое имя.                    едва дыша,и ощущать ладонями твоими,                    что — хороша.

Начало жилища:две глиняных чашки,две мокрых рубашкив единой упряжке,на теплой подушке,где след от виска,два неодинаковых волоска.

Они влюблены и счастливы.Он:Когда тебя нет,мне кажется —ты просто вышлав соседнюю комнату.Она:Когда ты выходишьв соседнюю комнату,мне кажется —тебя больше нет.

Об этом — только грудному младенцу,об этом — только глухому другу,об этом — только в письме анонимномв редакцию малотиражной газеты,об этом — второй в старушечьем хоре,среди эмигрантов небесного царства:верую.

я обещала Богуя обещала мамея себе обещаламаломаломало силы у Богамало силы у мамыу меня нет силпосторонитесьиду предавать

Соблюдайте мою тишину.

Дочки-матери — сложная, слезная, злая игра.Я играю с судьбой в дочки-матери, снова и сноваповторяя: пусть будет сегодня таким, как вчера,потому что вчера мои дочери были здоровы.Клюкве кровь отворяю, морковную шкуру скребу,ибо нету продуктов для детского пуза полезней.Что касается славы, то славу видала в гробуя, соавтор Всемирной Истории Детских Болезней.

если есть чего желатьзначит будет о чем жалетьесли есть о чем жалетьзначит будет о чем вспомнитьесли есть о чем вспомнитьзначит не о чем было жалетьесли не о чем было жалетьзначит нечего было желать

Не можешь писать — читай.Не можешь читать — пиши.Не можешь писать — пишиписьма. Не можешь писатьписем — читай вслухребенку «Федорино горе».

творение должно быть натянуто как палаткатворение должно быть натянуто как рогаткатворение должно быть натянуто как перчаткано при этом в нем не должно быть никаких натяжек

Хочешь, чтобы тебя слушали?Чтобы к тебе прислушивались?Ловили каждое слово,переспрашивали: что он сказал? —хочешь? Иди в машинисты,води пригородные электрички,говори свысока, небрежно:«Мичуринец. Следующая Внуково».

Пушкина — в живот.Лермонтова — в сердце.А пуля не дура —умеет отличитьклассика от романтика!

Вся наша жизнь — игра в почтовый ящик,в котором ищешь-ищешь — и обрящешьсухой листок и телефонный счет…И долго слушаешь, как сердцем кровь идет.

после первого свиданиясовсем не спалапосле второго свиданияспала как убитаяпосле третьего свиданияспала как воскресшаяпосле четвертого свиданияспала с мужем

Поэзия: ложь во спасениеидеи, что слово — Бог,что легкое слово генияспасительно, словно вдохныряльщику, что колыбельнаяпечальнейшей из панихидрули повернет корабельныеи спящего воскресит.

Муравей в блоху влюбился,Муравей на ней женился.И она — все ничего…Кровь сосала из него.Муравья конечно жаль,Но поймите и моральЭта самая блохаВ смысле секса — не плоха.И померятся грехомЕй приятнее с блохом,Но чтоб жить безбедно ейНужен глупый муравей.

Вера Павлова. Стихи о любви