Эльвира Бочкова - Девятая книга
* * *
Разлуки нет.
Т. Глушкова
Ты говорил: «Разлуки нет».
Разлучены с тобой давно мы.
Разлуки нет – подобной догмы
Держусь, но мне не мил бел-свет.
Чего боялась, то сбылось.
Любовь потерянную кличут,
Быть может, тысячи…
Из тысяч
Одна найдёт Любовь… всерьёз.
Вот ты в разлуке произнёс:
«Любовь потеряна. Не плакать!»
Но помни: осень вступит в слякоть,
А слякоть изведёт мороз.
Ах, до мороза далеко?
В тепло с тобой мы разлучились?
…Я помню, как глаза лучились
Твои – две тысячи веков
Назад…
А для тебя прошли года
Всего лишь, но твержу упорно:
«И всё же есть разлуки зёрна
В Любви, что слишком молода».
* * *
Перепады настроения:
На качелях – вверх
и – вниз…
Я – домашнее растение:
Я не крымский кипарис.
Не хватает летом лета.
Ну а осенью – прохлад.
Не прибой я… В парапеты
Бьёт он! – в сущности, набат.
«Окачу вас с ног до лысин!
Басом вас заворожу!
Я – прибой. Я – независим:
Самому себе служу».
* * *
Насочиняла невпопад
Судьбе придирчивой о лете:
Там рыбаки закинут сети –
И солнце вытащат назад
Из моря…
Море из морей! –
Оно зовётся морем Чёрным.
На нём – на солнце пропечённом –
Застыла тыща кораблей.
Но где же славный капитан,
Что свой корабль навстречу шторму
Ведёт?..
Отдёргиваю штору –
На миллион свечей каштан
Цветёт, как солнце, – над двором…
Который год не гаснут свечи,
И плачет пёс по-человечьи
О непришедшем с моря в дом.
* * *
В таком дожде мы счáстливы едва ли:
То семенит, как старая карга,
То бьёт по крыше, чтоб с неё упали
Весь чернослив, а также курага.
Ах, пропадают даже с юга фрукты!
Но ты не хочешь в полдень лезть наверх
По лестнице гнилой, – хоть дважды в сутки
В дождливом небе – солнце… из прорех.
Остановлю, когда вздохнёшь, скрывая
Ты от меня старания тщеты
Собрать плоды из солнечного рая,
Глядящего на хляби с высоты.
прощание
Как нынешний день безрассуден! –
Как дерзок, как светел…
Наш выход из буден –
Приезд твой… Как малые дети,
Друг другу перечим,
Как малые дети, – крикливы…
Прощаю тебе твои речи:
Они незлобивы.
То лето у моря
Мне снова приходит на память.
Такое приволье
Душе… И по кромке оплавить
Лишь Крыму дано
Острия всех камней побережья.
…То было давно.
А теперь – ты жилец зарубежья.
В свободной Руси
В одиночестве жить обречённая,
Тебе прошепчу: «Вот – такси,
А в корзине – смородина чёрная».
* * *
Сегодня – мил, и был бы ты
Ещё милей, но, сын разлуки,
Ты заострил в ночи черты
Передрассветной, липкой скуки.
И в предрассветный час
Опять
Ты мне сказал, что соль дороги
Тебя заставила качать
Из вéтров странствий мёд и соки.
И снова нет тебе преград.
…И не желаешь, а отпустишь
Его, – но в сердце – звездопад,
Лаская-жгя, оставит пустошь.
БЛИЖНЕЕ ЗАРУБЕЖЬЕ
Гора Ай-Петри, обликом твоим
Поглощена, с мечтой о море схожим.
…Туман, что с моря, – синий-синий дым:
Ещё не овладел твоим подножьем.
Хрустален воздух. Видеть сквозь него
Мне сон гранита сладостно так было!..
…А до твоих заоблачных снегов,
Гора Ай-Петри, я не доходила.
Держала друга крепкая рука
Здесь, на земле, – меня оберегая.
…Гора Ай-Петри, сели облака
В снега твои, тебя не принижая?
Был милый близок, а теперь – далёк.
Лишь в первую неделю снеговея
Прислал с горы Ай-Петри стебелёк,
Что с цветиком лиловым: от шалфея.
* * *
Писать тебе из далека,
Дыханья срыв перемогая:
Нарисовать наивность Рая,
Да и с согласья ветерка
Златых плодов наобещать,
Твой каждый нерв щадя и нежа…
Сольётся с фоном белоснежья
Стихов расплывчатых печать.
Не вспоминать бы вовсе мне
О вое бешеной метели
И не обмолвиться в письме
О птицах, тех, что улетели
Глазеть на тёплые моря,
Сидеть на скалах, чистить перья, –
Но Богом брошены деревья
В снега, как в море якоря, –
В снега безбрежные…
* * *
Не забывай: я – молодость твоя.
И молод ты, пока тобой любима.
…А что он может, чёрный ворон дыма? –
Кружиться над раздольем бытия?
Над городом кружúт, над всей страной…
Пусть чёрен он, но перья – с сединой:
Слабеет день за днём его ретивость.
…Дышать ровнее, глубже научилась,
Хотя отмерен сердцу срок земной.
Но ты же видишь: в спешке – день за днём! –
Глубоких рек Любви мельчают русла!..
…Ушла весна, – душе нестойкой грустно,
Сошла вода, – и всё ж был взят подъём.
КАМЕННАЯ БАБА
О тоненькой былинке жаждешь речи? –
Торчит копьём железным из-под снега…
…Но помнится, как шла, скрипя, телега
С копною сена… В ней – кричал кузнечик.
…Похоже, мы с тобою старомодны.
Не сосчитаем, сколько соли слёзы
Впитали из солей степей, –
Свободны
В пространстве, где для нас трещат морозы.
Шуми, ковыль! Твои морские волны
Так зелены, что, если в море сунусь,
Сердечный ритм собьётся, пульс – неровный:
Уже частит, как только вспомнил юность.
В ней берег полон длинногорлых амфор
С вином: вино ещё не настоялось.
…Издалека слежу прилёт метафор:
Такой большой, какого опасалась.
Остерегусь в мой век тащить былое:
Ведь мой отлёт сырой земле по нраву.
…Не думаю, что степь и толща зноя
Из камня бабу создали на славу.
Не знать бы ей, в каком стоит столетье.
Ковыль, целуй ей мощные колени
Так долго, словно в отчине у смерти
Задумал шутку: рода продолженье.
III. миг
Миг
1
Не говори, что мне не больно.
Чужую жизнь не ворошу, –
По мне – своей, большой! – довольно:
Её за зúму завершу.
И не пронзай бездонным взглядом:
Хочу не знать – отвечу чем.
Прекрасна осень листопадом,
Слагавшим ворохи поэм.
Но я уже перешагнула
Судьбой начертанный рубеж,
Где стужа стуж направит дуло
Мне в лоб, бровей сведённых меж.
И всё ж приблизиться успею
И разглядеть твой светлый лик.
…Не запрети лишь снеговею
Смягчить любви последний миг.
2
Ты будешь прав… и прав по-своему,
Когда придёшь, чтобы пропасть.
Тебе – порядком своевольному! –
Тяжкá любовь, как та же власть.
Ты от себя уже отрёкся.
Хотя об этом не прошу,
От солнца зайчики на стёкла
Летят… Их пляску завершу
Совсем не тем, что очевидно:
Погаснет солнце – и сбегут
Не в лес густой, где летом сытно,
А в тёмный комнатный уют.
А в нём, светясь нездешним светом,
В обнимку – двое: пусть на миг,
Лицо с лицом сведя при этом,
Едва сдержав разлучный крик.
3
Едва ль без боли обойдётся, –
Так поздно рядом ты возник:
На переходе с полдня
Солнца
За горы, в сумрачный тайник.
Я распрощалась с летним полднем
Давным-давно: и помнить – КАК –
