Борис Панкин - Новый Раскольников
«смилуйся сударыня рыбка…»
смилуйся сударыня рыбкавыплесни меня из корытавытряхни меня из пелёнокчто тебе несносный ребёнок
душно здесь и тошно поди-капринеси воды из копытабудешь блеять голосом тонкимстанешь бестолковым ягнёнком
высели меня на болотонаучи таиться в трясинеземноводной тварью чумноюс кожей воспалённой больною
выверни меня наизнанкувыдави мою паранойючто-то происходит со мноючто-то происходит со мною
КАМЕРА
«мой ангел не ведает боли…»
мой ангел не ведает боли, он просто танцуетна грани реальности, просто тасует слова,в различном порядке переставляет, рифмует,аллитерирует, смотрит — насколько жива,вещественна ткань получившихся текстов, насколькоажурна структура, изысканны схемы, и слоготточен и выверен… просто танцует и только.и даже не ведает, как он при этом жесток.
«заметут тебя менты…»
Апачу на ход ноги
заметут тебя менты,вывернут карманы,беспардонно скажут: «ты,маргинал поганый,
что ты делал в поздний часв подворотне этой?предъяви свой аусвайс!ну-ка, морду к свету!
у тебя похмельный вид,и небрита рожа.ты, наверное, шахид. —да, весьма похоже.
где ты, падла, спрятал свойпояс динамитный?что мотаешь головой,поц энцефалитный?
суждено тебе, дружок,ночевать в участке.едем, (живо в воронок!)снимем отпечатки.
вдруг ты вор, злодей и тать —спёр, убил, растратил».
а вот нехрен было ссатьгде попало, дятел.
«ты ещё не пришла…»
ты ещё не пришла, а я вот давно ужеприпёрся, разделся и рассекаю тут неглиже,ожидая тебя, выгляжу как дурак.ты скажешь, что сроду так, но это не так.
я умён и наг, и, можно сказать, красив.выражаюсь гладко, внятно, без инвектив.перед тем как сказать, думаю что сказать. —твою маму вполне бы устроил подобный зять.
мы бы жили с тобою в городе, где река,закованная в гранитные берега,неспешно несёт свои воды в финский залив,иногда я почти уверен, что «we will live»
с тобой под одною крышей, являя собой семью,долго и счастливо… об этом-то и поювот уже девять лет почти в пустоте, вотще.жаль, что ты не пришла, и вряд ли придёшь вообще.
Боязнь замкнутого пространства
И вот мне приснилось, что сердце моё не болит.
Н. Гумилёв
В глазах у встречного мента —Томленье и тоска.В метро — тщета и суета.И грань весьма тонка,
Что отделяет бытиёОт тени бытия.Тут одиночество — твоё.И суета — твоя.
В туннель уходят поезда,Скрываясь в темноте.И всякий, кто попал сюда,Напоминает тень.
Въезжая в непроглядный мрак,За окнами — свинец,Вдруг понимаешь — всё не так,Ты сам — почти мертвец.
В себя приходишь, только лишьВыныривая наПоверхность. — Небо, контур крышИ, вроде как, весна.
И кажется, что мир — другой.И ты — живой на вид.И колокольчик под дугой.И сердце — не болит.
фрагментик
…а по утрам они просыпались сами,переговаривались простуженными голосами,любили друг друга, потом курили в постели,разглядывали заоконные акварели.
той зимою смеркалось рано, уже в четырестановилось всё расплывчатым в этом мире.люди, дома, деревья, площадь у рынкаподёрнуты были сиреневой, сизой дымкой.
той зимою не было солнца, но было небо,заполнявшее этот город так, что где быни находились бы мы с тобою, всегда казалось,что нас отделяет от неба всего лишь малость.
отворот (заговор от тоски)
благословясь и перекрестясь,встану я, раб божий, с опухшей рожей.выйду на топкий берег угрюм-рекизаговор творить от тоски.
поверну лицо своё на восток,заговорю так:как вода уходит в песок,как ветер уносит тучи,как падает с горной кручистремительная лавина,так и ты уходи, кручина.
смою речной водойхмарь с лица, тоску с души.
благословясь и перекрестясь,пойду вдоль угрюм-рекимесить сапогами грязь,заговор творить от тоски.
как огонь поглощает дрова в печи,как пожар пожирает дом,превращает ольшаник в дым,так и ты выгорай, кручина.
смою речной водойхмарь с лица, золу с души.
благословясь и перекрестясь,выйду я, раб божий, тобой корёженный,звериной тропкой на берег топкой.встану на коряге, гляну в бумаги.там у меня заговор от тоски, писаный от руки.
смою речной водойхмарь с лица, тебя с души.
«я иду тебе навстречу…»
я иду тебе навстречу. я — умён, богат, беспечен,у меня в порядке печень и другая требуха.ты — потрясная блондинка — шея, грудь, походка, спинка.ты меж рёбер, словно финка, входишь в сердце и — ага.
и уже плетусь я следом. мне покой и сон не ведом.лексикон мой сдобрен бредом. в голове сумбур от грёз.сыпь на коже, тик на роже, изнутри сомненья гложут.упаси меня, мой боже, от таких метаморфоз.
значит так: иду я мимо, нелюдим и строг, вестимо,в ореоле, типа нимба. не гляжу по сторонам.ни к чему хмельная прана, охи, вздохи у фонтана.мне весна по барабану. — вдруг ты выскочишь и — ам!
амнезия
извиваясь ночью на простыне —
как не сказано ниже по крайней мере
И. Бродский
попасть бы под трамвай, но не смертельно.лежать в больнице, слушать пенье птиц.вести простую жизнь растений.не различать имен, не помнить лиц.
открыть наружу дверь, как новую страницу.(диагноз: безнадёжен — амнезия)и больше никуда не торопиться —забыл, не помню, болен сильно.
ночами спать глубоким сном младенцана белой простыне.и видеть сны. и умереть во сне.от остановки сердца.
камера
загнанных людей сдают… куда?в вытрезвитель? в дурку? на храненьев камеру, где сквозняки и тени,и горит, горит моя звезда.
загнанных людей ведут… к стене? —в тихий дом над синею рекою.в тишину приёмного покоя.как там в этой ватной тишине? —
вечный полдень, благодать, уют,музыка волшебная играет.там никто, никто не умирает. —не дают.
«жаль, что ты опять не позвонишь…»
жаль, что ты опять не позвонишь —у тебя проблемы с телефоном.либо убежали макароны.ты по кухне ловишь их, кричишь:врёшь, от этой скалки не уйдёшьну-ка! быстро! марш назад в кастрюлю!и разгорячёно кажешь дулю.и пустырник огорчённо пьёшь.
или нет, наверно, всё не так —у тебя проблемы с телефоном.шнур погрызли мыши. оголённыйпровод заискрил, и звук иссяк.в трубке телефонной тишиназатаилась, скорбная, немая.ты сидишь, колени обнимая,на диване в комнате одна.и в расстройстве горестно молчишь.
…жаль, что ты опять не позвонишь.
«любой високосный год…»
Как в глухом лесу плачет чёрный дрозд.
А. Башлачёв
любой високосный год —знаковый и дурной.втягиваешь живот,падаешь в перегной.
пытаешься прорастимыслящим тростником,в сущности, обрестиновую жизнь. о ком
заплачет в глухом лесучёрный от горя дрозд, —так ли уж важно? — сутьв том, чтобы ты пророс.
так выпусти по веснек небу побег живой.что не убьёт, сильнейсделает нас с тобой.
«оличка лапочка…»
оличка лапочка нежный цветок росянкиты так волшебна невинна и всё такоемне до тебя дотронуться ли рукоюзлой амазонки взбалмошной вакханки
оличка ласточка рыбка моей печалирядом с лакуной сердца в лагуне ласкив омуте беспокойства готовлю ластысклею их ненароком и чао-чао
студгородок
студенты прохладной жизни,молодая шпана.чувствуешь себя лишним —персонажем сна —
вязкого и чужого,где вся твоя роль:не говорить ни слова,потягивать алкоголь.
слоняться по территории,узнавать места,и понимать — ни горя, нирадости — пустота.
«у моей подруги вылетели пробки…»
