Андрей Валентинов - Ловля ветра

Мангуп

Застыл под солнцем меpтвый желтый кpай…Безлесых скал возносится гpомада.В далекой дымке спит Бахчисаpай,Замкнувшись скоpлупой зеленой сада.

Здесь ветpа нет, не видно птичьих стай…Тpава и камни — вот и вся отpада.Покой и тишь… Hо этот стpанный pайЛишь тонкой гpанью отделен от ада…

Те, кто цаpил за стенами двоpца,Пpошли свою доpогу до конца.Здесь меpтво все — величье и святыни…

Как безнадежна гоpечь этих мест!Фундамент цеpкви — словно сеpый кpест.И в никуда уходит тpакт в долине.

Военно-моpской паpад

Hа моpе шабаш. Пенит киль волну,Мотаются железки пpи наpоде.Пустили пpогуляться на свободеВеликого Моpского Сатану.

Поpа пpеpваться тягостному сну!Pакетное безумие не в моде.Hо снова по своей лихой методеБомбят, стpеляют, ползают по дну.

«Тбилиси» дым пускает в небеса.Кpугом железо — где вы, паpуса?Эвксинский Понт! За что ты пpинял каpы?

Мазут спускают — полон гpязи тpал.Ликует маpазматик-адмиpал:Мы победили! И гpемят фанфаpы.

Смута

Опять чудит безумный Годунов,И в никуда ведет войска pасстpига.Гpядет год Смуты — год безумных снов,Безумнее, чем два столетья Ига.

Hам не сломать заржавленных оков.Вновь пpавят бал насилье и интpига.Hапpасно поднимает знамя Львов,Hапpасно воли ждут Баку и Pига.

Пусть нет кpеста, пусть пpоклята душа,Hо наступает вpемя «калаша»,И тpи звезды веpчу я на погоны.

И благовестом взорванных церквейHаставь, Господь, нас в милости своей,Когда пойдут к столице эшелоны.

Янваpский штоpм… Холодный блеск колонн…Безумье волн каймою метит пена…Hедвижен Хеpсонеса зимний сон,Тяжелый, словно давняя измена.

Pазбудит чаек колокола звон,Hо не поднимет моpтвый хpам из тлена…Луг асфоделей в сумpак погpужен,Актеpов нет. Пуста под небом сцена…

Слезятся камни, в инее тpава.Стаpуха Смеpть вошла в свои пpава.В печальном сне базилики застыли…

Гипеpбоpейский ветеp, вестник бед,Стиpает навсегда наш легкий след —Hезpимые слова: «Я был… Мы… были…»

МЕРТВАЯ СТРАНА

Солнце снова садится над Мертвой Страной.День уходит, сменяясь ночною жарой.Прах погибших улиток застыл на травинках.Засыпают деревья под черной корой.

Этот старый колодец киркою разбит.Черный рот в опаленное небо кричит:«Почему? Столько лет я давал людям воду!»Нет ответа. Песок меж камнями шуршит.

Мы выходим с рассветом горячего дня.Скоро будет стонать под кирками земля.А пока — тишина. Только чайки на стенах.А под ними лишь мы — черный строй воронья.

С громким скрипом вонзится в могилу кирка.В сердце боль не ударит, не дрогнет рука.Скоро выбросят кости под жаркое солнце.Чьи? Красавицы, воина, юнца, старика?

Осквернили мы Храм — Боже правый, прости!Сор и хлам по углам — Боже правый, прости!Где шептали молитву — лишь пьяные крики.Будем всем по делам. Боже правый, прости!

Мне сулили прощенье и вечный покой,Но разбужен сегодня я вашей киркой.Бьет в глазницы забытое страшное солнце.В чем виновен я, правнуки? Грех мой какой?

Снова красный закат и белесый восход.Снова еду тревожить я мертвый народ.Сколько стен я разбил и могил изувечил!Ты доволен собою, настырный ты крот?

Мы сидели на камне и пили вино,Оставляя в стаканах лишь грязное дно.А вокруг нас лежат те, что прежде гуляли.Что ж, и нам этот путь всем пройти суждено.

В Херсонес я вернулся — зачем? почему?Молча корчатся камни в белесом дыму.Что любить здесь? Руины? Колючий репейник?Шайку жалких людишек? Ей-ей не пойму!

Стая черных попов и музейный синклитВновь дерутся за груду околотых плит.Спят под ними герои, жрецы, мореходы…Свора жадных гиен над костями шумит.

Мы Косцюшку ругаем — он плохо копал.Мы за ним подбираем — он плохо копал.Спит титан под колонной с отбитым распятьем,Но сердиты пигмеи — он плохо копал.

Где приял крест Владимир, мне тайну открой.Где тот холм, где крестился великий святой?Ставим храмы, шумим, диссертации пишем —Старый грешник смеется за нашей спиной.

Херсонесская ночь — темнота, духота.А душа, как и темень, скучна и пуста.Каждый куст, каждый камень грехи покрывает.Только звездная россыпь над нами чиста.

Я убит у ворот — боль прожгла до кости.Над могилой трава не успела взрасти.Стал я твердью свободной земли херсонесской,А надгробье — стеною на вашем пути.

Город жил, город старился, город почил.Желтый саван травы над камням застыл.Спят под ним мертвецы сорока поколений.И роятся шакалы у старых могил.

Старый меч я нашел, где камней был развал.Ночью призрак явился и тихо сказал:"Трус! Способен ты лишь воевать с мертвецами!Был бы жив я, ты меч никогда б не забрал!"

Раскаленная ночь, херсонесская страсть,Рвется в двери Астарта, чтоб душу украсть.Покупаю бутылку и кружку готовлю —Лишь один Дионис не дает нам пропасть!

Грешен я! Грех не смоет в крестильне вода.За грехи в рай не пустят меня никогда.Но другие не праведней — в ад ехать вместе.Так к чему горевать? Мир был грешен всегда!

Этот город предателей, плутов, лжецовС четырех подожжен был когда-то концов.На руинах теперь — новых грешников стадо.И, конечно, не лучше своих праотцов.

Правды некуда деть — добродетель пресна.Слишком долго терпеть рад вечного сна.Херсонес! Херсонес! Ты отверг добродетель.Здесь руины теперь. Участь грешных ясна.

Тишина серых плит и разрушенный дом —Этот город погиб, как когда-то Содом.Если будут искать тех, кто жил здесь безгрешно,Где-то с дюжину сыщут — с немалым трудом.

Нам не нужно любви — мы хлестали вино.Все ушло, не зови — мы хлестали вино.Гавриил к нам сойдет и мечом пощекочет.Брось, старик, не шуми! Мы хлестали вино.

Не изменишь — не спал я с тобой никогда.Ночью бредишь — не спал я с тобой никогда.Херсонесский загул. Ведь никто не поверит!Ты уедешь — не спал я с тобой никогда.

Не дождаться никак нем с тобой темноты.В холодке оживают под небом мечты.Ищешь дам ты в ночи, я — вино выбираю.Оба грешники мы: пьяный я, шалый — ты.

Если дама красна — ей дарован успех.Если дама страшна — ей презренье и смех.Херсонесский загул их на миг уравняет —Здесь средь желтой травы по ночам любят всех.

Как копать по науке, умеет не всяк.Учим крепче держать мы кирку молодняк.Крепче бей! Не спеши! Острием цель точнее!Так учили с мечом обращаться вояк.

Из раскопа доносится радостный крик —Чей-то точный удар погребенья достиг.Нависает толпа, суетится фотограф…Здесь лежит человек! Замолчите на миг!

Архитектор бы пьян, и подрядчик был пьян.У бригады строителей тот же изъян.Вышел дом кособок. Постоял. Развалился.И теперь мы дивимся: какой странный план!

Здесь стояло когда-то с полтыщи солдат.Позастроили все на вояцкий свой лад.Мы копаем руины казарм, туалетов…Из-под серой земли слышен сдавленный мат.

Castra militas здесь — легиона оплот.Удивляясь, копает руины народ.Ни к чему нам историк! Тут прапорщик нужен!Только он этот каменный бред разберет.

Если жизнь Херсонеса и вправду роман,То роман не про Рим, а из жизни цыган.По сараям ютимся, в саванне ночуем.Можно съехать с ума, если трезв, а не пьян.

Феодалы владеют тобой, Херсонес!Всюду правят бароны — с дипломом и без.Вместо замков — сараи, как пашни — раскопы.Не смолкают разборки под сводом небес.

Суетится в развалинах ушлый народ.Тот киношников кличет, предвидя доход.Тот зовет иностранцев, тот манит торговцев…Продают Херсонес, что ни день, что ни год!

Бьем киркою мы точно, с размаха. Аминь!На спине потом взмокла рубаха. Аминь!Мы — герои! Мы служим Великой Науке!Vade retro, сквернители праха! Аминь!

Херсонес! Каждый ценит за что-то тебя.Кто-то к морю спешит, пляж разбитый любя.Кто-то пишет статьи, кто-то лупит монету…Так зачем же я здесь — не любя, не скорбя?

Луч последний дрожит — херсонесский закат.Солнце в море горит — херсонесский закат.Недостойным безбожникам, пьяным сквернавцам,Бог нам чудо дарит — херсонесский закат.

Вечер нынче вразнос. Ночь скорее приди!Мы собрались опять, снова день позади.Наливайте! Теснее наш круг, динозавры!По последней, вперед! Кайнозой впереди!

У печальных развалин сменялись века.Бьет без промаха в цель Провиденья рука.Век Железный прошел. Бледный конь у порога…Мы выходим в раскоп. Крепко сжата кирка.

Здесь не рвутся сердца и не сходят с ума.Просто с верхом насыплют в тарелку дерьма.Злобный клоунов дом! Здесь вся жизнь понарошку.Под кустами — любовь. И раскоп — Колыма.

Любопытно юнцу — этот камень молчит.Твердость парню к лицу — этот камень молчит.Сколько весен и зим он убил на разгадку!Жизнь подходит к концу — этот камень молчит.

Вдаль уходит великих имен череда,Тех, кто вахту несли сквозь века и года.Делагард и Косцюшко, Белов и Домбровский —Возле этих камней ждут их тени Суда.

Нанимал копачей — суета, суета!Забывал про врачей — суета, суета!Гнал он мелочи прочь — скоро Главное грянет…Крест под сенью лучей — суета, суета!

Не судить нам титанов — их жизнь и их труд.Пусть вовсю эпигоны от злости орут.Для всех тех, кто вознес мертвый город из тлена,Будет высшая милость и праведный Суд.

Вы видали букашку по имени Гнус?Боги дали промашку по имени Гнус.За ушко бы его — да лопатой по морде!Только жаль старикашку по имени Гнус.

Здешней фауны мир не имеет цены.Только нынче беда — вымирают Слоны.По руинам в тоске они бродят, шатаясь.Лейте водку в ведро — и Слоны спасены!

Ты уедешь сейчас — shuger baby, good by!Мы не скажем двух фраз — shuger baby, good by!Я всегда остаюсь и всегда возвращаюсь.Ты здесь только на час. Shuger baby, good by!

Неказист, тесноват херсонесский наш дом.Даже койку свою ты находишь с трудом.Ерунда! Не бывает уютней оазисМежду Сциллою «до» и Харибдой «потом».

Херсонесский июль — мак в руинах цветет.За наркотиком едет привычный народ.Херсонесский дурман, как иголка под кожу —Боль снимает с души — сроком ровно на год.

Я теряю друзей — не смыкается ряд.Были здесь и ушли — не вернутся назад.В полночь в степь выхожу к старой башне ромейскойПринимать привидений привычный парад.

Я бы вызвал тебя — помоги, Трисмегист!Просто так, не любя — помоги, Трисмегист!Встретить тень твою средь херсонесской саванны,Ни о чем не скорбя — помоги, Трисмегист!

Новолуние. Стен еле виден разлет.В полночь тень из могилы разбитой встает.Вслед за нею другие — от края до края.«К нам иди! Ведь ты наш!» — кто-то тихо зовет.

Старый грешник Лука — он нам нужен сейчас.Стебней нет мужика — он нам нужен сейчас.Без него Херсонес, словно мясо без соли.Увели дурака! Он нам нужен сейчас!

Болен Слон. Боль и в сердце сидит, и в хребте.Позабыл он о грозной своей красоте.Что-то нынче не так на земле херсонесской —То ли Слон не такой, то ль погоды не те.

Вот вам славная тройка — Шарап, Слон и Гнус.Но не вынести им Херсонеса искус.Слон все пьет, Гнус гнусит, а Шарап заседает —Каждый выбрал занятье на собственный вкус.

Этот старый светильник — услада для глаз.Для кого ты горел, перед тем как погас?Слышен голос в ответ: "Много рук меня брали.Всем, кому я светил, свет не нужен сейчас."

Сколько было грызни средь музейных палат!Ссоры, сплетни, доносы — и чуть ли не яд.Крикуны отшумели, навеки умолкли.Только старые стены недвижно стоят.

Город славен, богат. Его стены крепки.Но неслышно текут воды Леты-реки.Все прошло. И у старых забытых развалинЗлые тощие козы жуют сорняки.

На толкучке старье из могил продают:Сколько хочешь канфаров, светильников, блюд.Берегитесь! Лишь полночь глухая настанет,Их хозяева следом за ними придут.

Снова здесь те, кто видит раскопные сны,Кто живет на осколках разбитой страны.Строй наш редок, и мало кто верит в победу —Господа офицеры ненужной войны.

Мы не пьем в этот вечер — и жаль, что не пьем.Моя кружка пуста и не дышит огнем.Дионис, как Эрот, он не требует спешки —Все, что мы припасли, было выпито днем.

В этом странном оазисе — странный народ.В наше дикое племя не каждый войдет.Кому быть в Херсонесе, кому возвратиться,Только сам Херсонес до конца разберет.

Даль заката красна — будет ветер опять.В бледной дымке Луна — будет ветер опять.Над безжизненной, мертвой землей херсонесской,Что нам Роком дана, будет ветер опять.

Стоит нам перейти херсонесский порог,Надеваем все маски — какую кто смог.Дон Жуаны, шуты, одалиски, мегеры…Каждый год — карнавал. Видно шутит так Бог.

Херсонесская маска к лицу приросла,И торчат над личиною уши осла.Не печалься! Мы все в этом старом театреАрлекины чуть-чуть. Я не вижу в том зла.

В деве нет красоты — не ее то вина.Просто следует выпить побольше вина.Байка эта стара. Чтоб тебя не обидеть,В этот вечер с тобою напьюсь допьяна.

Целый месяц с тобой — Херсонес не пустил.Срок, мне данный судьбой — Херсонес не пустил.Вновь меняю любовь на бесплодные камни.Все! Пора бить отбой — Херсонес не пустил.

Друг приехал, овеян дыханьем ветров.Повидал он немало и стран, и миров.Много видел он див, но такое впервые —Свалку старых камней и толпу фраеров.

День удачен — добычу сумели набрать.Солнце вышло в зенит — нам пора удирать.Мы идем к нашим норам, сгибаясь под грузом.Со счастливым деньком, Едигеева рать!

Мы крушим водостоки, ломаем дома.Бить — не строить, понятно. Не надо ума.По делам — и заслуга. Спустя две неделиКлад был нами откопан — цистерна дерьма.

Кеды чавкают — грязи сегодня сполна.Этот чертов раскоп мы вскрываем до дна.Глина, камни, вода — на копейку находок.Слава Богу, конец! Эй, несите вина!

В Херсонесе царили то Зевс, то Плутон.Но приехал из Рима святой Капитон.В печку старый залез — чудо всех обратило.В каждом деле всегда выбирай верный тон!

Астинома клеймо — нарушеньям предел,Чтоб гончар людям брак продавать не посмел.Обжиг плох, горло набок и ручка кривая —Даже в те времена правил бал бракодел.

Ядовитая страсть — Херсонес! Херсонес!Нас тасуют не в масть — Херсонес! Херсонес!Каждый раз я с пустою душой уезжаю,Чтоб сюда вновь попасть — Херсонес! Херсонес!

Море холодом дышит и ветер с утра.Крики чаек, как будто скрипят флюгера.Видно грешники, мы, вновь богов прогневили.И впервые мелькнет: «Не домой ли пора?»

Мнится грешнику будто он с Богом на «ты».Но пред силой Его наши речи пусты.Небо хмурится. Гром. Вот и дождь приударил.Мы бежим из раскопа, поджавши хвосты.

Крепко пили вчера — нынче я завязал.Стал язык, как кора — нынче я завязал.Звон будильника. Утро. Плетусь умываться.На работу пора — нынче я завязал.

Omnis transit. Вот деньги подходят к концу.Все труднее теперь подступиться к винцу.Может друг навестит и «зеленых» подкинет.Ну, а нет — подзаймем. Нам грустить не к лицу.

Вижу призрак опять — наливай, наливай!Надо дозу принять — наливай, наливай!Подступает ко мне и рукой бледной манит…Этим нас не пронять — наливай, наливай!

Храм недвижен и тих в ярком свете луны.Темен вход, и войти мы туда не вольны.Сколько лет я хочу разгадать его тайну!Но молчит мертвый храм среди Мертвой Cтраны.

Город спит под холодной недоброй луной.Как и раньше, сидим мы за старой стеной.Нет, обман! Все — обман! Мы с тобой не встречались!Ты знакома не мне. Ты была не со мной.

Я к лицу твоему прикасаюсь рукой.Холод кожи, а в сердце — недвижный покой.Если что-то и спит — не найдешь, не разбудишь.Просто встретились тени над Летой-рекой.

Общий снимок — подводим работе итог.Наш фотограф сегодня серьезен и строг.Мы застыли. «Снимаю!» Щелчок, словно выстрел.Нашей маленькой вечности пройден порог.

Херсонес — город диких собак и ежей.Здесь ночами чужих умыкают мужей.Раз — и нету бедняги. Супруга горюетИ себе в утешение ищет пажей.

Херсонесский разврат омерзительно туп.Словно ешь на обед с мылом сваренный суп.Лучше — пить. Этикетка корабликом манит.Уплывет на нем тот, кто нетрезв и неглуп.

Боль по сердцу ударит — закончен сезон.Даже спирт не дурманит — закончен сезон.Пусто, пусто вокруг. Через год мы вернемся.Ну, а может… Кто знает? Закончен сезон.

Мы на этих развалинах тратим года.Сколько вбито в проклятую землю труда!Херсонес! Забираешь ты силы и души!А взамен что даешь? Ничего! Никогда!

Знаю имя болезни моей — Херсонес.Прожил я как в бреду тридцать дней, Херсонес.Я очнулся. Закончилась старая сказка.Ты лишь груда дурацких камней, Херсонес!

Здесь бессмысленно дружбы искать фронтовой.Мы расходимся, только закончился бой.Шумный Харьков. Кивнем еле-еле при встречеИ забудем на год. Это нам не впервой.

Херсонесская боль. Тост последний — до дна.Кружку в сторону — больше она не нужна.Поскорей на вокзал! Чтоб забылся навекиПолуостров теней — эта злая страна.

1996