Алексей Прасолов - Лирика
[1965–1968]
" Многоэтажное стекло "
Многоэтажное стекло. Каркас из белого металла. Всё это гранями вошло, Дома раздвинуло — и встало.
В неизмеримый фон зари Насквозь впиталось до детали, И снизу доверху внутри По-рыбьи люди засновали.
И, этот мир назвав своим, Нещедрой данницей восторга По этажам по зоревым Ты поднялась легко и строго.
Прошла — любя, прошла — маня, Но так тревожно стало снова, Когда глядела на меня Как бы из времени иного.
[1965–1968]
" Давай погасим свет — пускай одна "
Давай погасим свет — пускай одна Лежит на подоконнике луна.
Пускай в родное тихое жильё Она вернёт спокойствие моё.
И, лица приподняв, услышим мы, Как звуки к нам идут из полутьмы.
В них нет восторга и печали нет, Они — как этот тонкий полусвет.
А за окном такая глубина, Что, может, только музыке дана.
И перед этой странной глубиной Друг друга мы не узнаём с тобой.
[1965–1968]
" Весь день как будто жду кого-то "
Весь день как будто жду кого-то. Пора, пора! Вон пыль собакой под ворота И — со двора.
С такою пылью только давний И скорый друг. Минута встречи — всё отдай ей Сполна и вдруг.
Звенело золотом нам слово И серебром, Так чем поделимся мы снова, Каким добром?
Входи скорей, не стал я нищим, Хоть знал семь бед, А что потеряно — отыщем, Как вспыхнет свет.
Не будет света — вздуем мигом Огонь в ночи. Ты только мимо, мимо, мимо Не проскочи.
[1965–1968]
" Зажми свою свежую рану, "
Зажми свою свежую рану, Пусть кровь одиноко не свищет, Она, как душа в нашем теле, Смертельного выхода ищет.
В глаза ли глубокие гляну — Живое в них дышит сознанье, Что рана — твое обретенье, А с ним ты сильнее страданья.
И словно отысканный выход — В душе отступившая смута, И, ясная в трепете боли, Начальная светит минута.
А мы осененно и тихо Столпились, чего-то не смея: В животном предчувствии доли Нетронутым рана страшнее.
1969
" Как ветки листьями облепит, "
А. Т. Т
Как ветки листьями облепит, Растают зимние слова, И всюду слышен клейкий лепет — Весны безгрешная молва.
И сколько раз дано мне встретить На старых ветках юных их — Еще не полных, но согретых, Всегда холодных, но живых?
Меняй же, мир, свои одежды, Свои летучие цвета, Но осени меня, как прежде, Наивной зеленью листа.
Под шум и лепет затоскую, Как станет горько одному, Уйду — и всю молву людскую — Какая б ни была — приму.
1970
" И вышла мачта чёрная — крестом "
И вышла мачта чёрная — крестом, На барже камень, сваленный холмом, И от всего, что плыло мне навстречу, Не исходило человечьей речи.
И к берегам, где меркли огоньки, Вода ночная в ужасе бросалась, А после долго посреди реки Сама с собой с разбегу целовалась.
Сгустилась темь. Костёр совсем потух. Иными стали зрение и слух. Давно уж на реке и над рекою Всё улеглось. А что-то нет покоя.
29 августа 1970
" В час, как дождик короткий и празднично чистый "
В час, как дождик короткий и празднично чистый Чем-то душу наполнит, Молодая упругость рябиновой кисти О тебе мне напомнит.
Не постиг я, каким создала твоё сердце природа, Но всегда мне казалось, Что сродни ему зрелость неполного раннего плода И стыдливая завязь.
А моё ведь иное — в нём поровну мрака и света. И порой, что ни делай, Для него в этом мире как будто два цвета — Только чёрный и белый.
Не зови нищетой — это грани враждующих истин. С ними горше и легче. Ты поймёшь это всё, когда рук обессиленных кисти Мне уронишь на плечи.
20 августа 1970
" Осень лето смятое хоронит "
Осень лето смятое хоронит Под листвой горючей. Что он значит, хоровод вороний, Перед белой тучей?
Воронье распластанно мелькает, Как подобье праха, — Радуясь, ненастье ль накликает Иль кричит от страха?
А внизу дома стеснили поле, Вознеслись над бором. Ты кричишь, кричишь не оттого ли, Бесприютный ворон?
Где просёлок? Где пустырь в бурьяне? Нет пустого метра. Режут ветер каменные грани, Режут на два ветра.
Из какого века, я не знаю, Из-под тучи белой К ночи наземь пали эти стаи Рвано, обгорело.
1971
НА РЕКЕ
Воткнулись вглубь верхушки сосен, Под ними млеют облака, И стадо медленно проносит По ним пятнистые бока.
И всадник, жаром истомленный, По стремя ярко освещен Там, где разлился фон зеленый, И черен там, где белый фон.
А я курю неторопливо И не хочу пускаться вплавь Туда, где льется это диво И перевертывает явь.
1971
" И осень бесконечно длится, "
И осень бесконечно длится, И дымом отдает асфальт, И эти сорванные листья В дорожном вихре нарасхват.
Пестрят вокруг в холодном жженье Во рву, на ветровом стекле, — И, словно жизни продолженье, Их маета по всей земле.
Но вдруг заметишь, как над нами Ненарушимую, одну Деревья бережно ветвями Пронизывают тишину.
И поднимают выше, выше, Как емкий купол, Чтобы смог Ты в странной четкости расслышать И шум, и гул, и чей-то вздох.
1971
" Листа несорванного дрожь, "
Листа несорванного дрожь, И забытье травинок тощих, И надо всем еще не дождь, А еле слышный мелкий дождик.
Сольются капли на листе, И вот, почувствовав их тяжесть, Рожденный там, на высоте, Он замертво на землю ляжет.
Но все произойдет не вдруг: Еще — от трепета до тленья — Он совершит прощальный круг Замедленно — как в удивленье.
А дождик с четырех сторон Уже облег и лес и поле Так мягко, словно хочет он, Чтоб неизбежное — без боли.
1971
